Весы смерти - Уилбур Смит

Однако, когда все шестьсот девяносто человек погрузились в машины, полковник снова вышел из «роллс-ройса». Лишь ужасное невезение повинно в том, что роскошный лимузин стоял как раз напротив казино.

Казино это имело государственную лицензию, его заботами из Италии доставляли молодых дам, подписавших контракты сроком на шесть месяцев, по которым они обязывались удовлетворять плотские потребности десятков тысяч здоровых молодых людей, лишенных женского общества. Мало у кого из этих дам хватало стойкости на то, чтобы после окончания срока контракта возобновить его, да никто и не находил это нужным. Обзаведясь весьма солидным приданым, они возвращались домой, чтобы найти себе подходящего мужа.

Казино было покрыто серебристой крышей из оцинкованного железа, карнизы и балконы украшали затейливые чугунные решетки. Окна девиц были распахнуты.

Молодых хозяек, обычно подымавшихся с постелей во второй половине дня, сегодня разбудили раньше времени командные выкрики и бряцание оружия. В ярких полупрозрачных ночных одеяниях они высыпали на длинную веранду третьего этажа. Быстро разобравшись в происходившем и проникнувшись духом исторического события, они весело хихикали и раздаривали офицерам воздушные поцелуи. Одна из них держала в руках бутылку охлажденного «Лакрима Кристи», которое, как ей было известно по опыту, полковник предпочитал всем прочим напиткам. Завлекающим жестом она подняла запотевшую бутылку.

Полковник вдруг ощутил, что от пения и нервного подъема ему захотелось есть и пить.

— Ну что ж, выпьем прощальный кубок, как говорят англичане, — предложил он шутливо и похлопал по плечу одного из капитанов.

Большая часть его эскорта с готовностью последовала за ним в казино. Пробило пять часов, когда один из младших офицеров, слегка навеселе, вышел из казино с кратким посланием полковника майору: «Завтра на рассвете выступим непременно».

На следующий день в десять часов утра батальон с шумом и громом выступил из Асмары. У полковника побаливала печень, и он был не в духе. Прошедшей ночью он слишком перевозбудился, пел без умолку, отчего пересыхало горло и приходилось пить и пить «Лакрима Кристи» еще до того, как подняться наверх с двумя молодыми дамами.

На заднем сиденье «роллс-ройса» Джино стоял на коленях, держа раскрытый зонт над головой своего командира, а шофер старательно объезжал все ухабы и выбоины на дороге. Граф был бледен, от дурноты чело его покрылось испариной.

Сержанту Джино хотелось его приободрить. Ему очень не нравилось, когда граф пребывал в расстроенных чувствах, и потому он пытался возродить вчерашний боевой настрой полковника.

— Подумайте только, господин граф, изо всей итальянской армии мы первыми окажемся лицом к лицу с противником. Первыми вступим в бой и разобьем этих кровожадных варваров с жестокими сердцами и обагренными кровью руками.

Раз уж ему предложили, граф стал думать именно об этом, и, пока он сосредоточенно думал, ему становилось все хуже. Внезапно до него дошло, что из всех трехсот шестидесяти тысяч, составляющих экспедиционные вооруженные силы Италии, он, Альдо Белли, будет первым находиться на самом острие копья, нацеленного на Эфиопию. Ему припомнились вдруг кошмарные истории о разгроме под Адуа. Одна из них была много страшнее всех прочих — рассказ о том, что эфиопы кастрировали пленников. Он буквально почувствовал, как лишается драгоценности между ног, и холодный пот покатился по его лбу.

— Стой! — крикнул он водителю. — Остановись немедленно!

Отъехав всего немногим более трех километров от центра города, колонна пришла в полный беспорядок из-за внезапной остановки переднего автомобиля; услышав громкие и нетерпеливые призывы своего командира, майор поспешил в голову колонны, чтобы там неожиданно узнать: походный порядок меняется. Теперь автомобиль командира должен был следовать в самой середине колонны, а шесть мотоциклистов — прикрывать его с флангов.

Потребовался целый час, чтобы перестроить колонну и чтобы она могла вновь двинуться на юг, в безлюдные пространства, к терявшемуся в дымке горизонту, под голубыми сводами раскаленного неба.

Теперь, когда между ним и варварами находилось триста сорок пять плебеев, о чью мужскую гордость дикари вполне могли затупить свои мечи, граф Альдо Белли спокойнее восседал на роскошном кожаном сиденье «роллс-ройса».

На ночевку колонна остановилась в пятидесяти трех километрах от Асмары. Даже граф не сказал бы, что это слишком напряженный переход для моторизованной пехоты, зато представился случай отправить двух мотоциклистов с донесением генералу де Боно, в котором граф вновь заверял его в своем патриотизме, преданности и высоком воинском духе третьего батальона, и ничто не мешало мотоциклистам на обратном пути захватить из казино переложенный соломой и солью лед и погрузить его в коляски своих машин.

На следующее утро к графу почти полностью вернулось доброе расположение духа. Он поднялся рано — в девять часов — и плотно позавтракал на свежем воздухе в тени брезентового навеса вместе со своими офицерами, после чего, уже с заднего сиденья «роллс-ройса», воздев руку с указующим перстом, отдал приказ двигаться дальше.

По-прежнему находясь в середине колонны, «роллс-ройс» с развевающимися флажками и сверкающим на солнце штандартом, продвигался вперед, и даже утратившему всякие иллюзии майору стало казаться, что дневной переход пройдет благополучно.

Волнистая, поросшая травою земля под колесами автомобилей незаметно уходила назад, и голубизна тянувшихся справа гор постепенно сливалась с более яркой голубизной неба. Пустыня приближалась исподволь, будто стремилась усыпить бдительность не слишком наблюдательного путешественника. По мере того как они продвигались вперед, промежутки между унылыми акациями все увеличивались, сами деревья становились все более чахлыми, колючими, перекрученными, пока не исчезли совсем, уступив место терновнику, серому, низкорослому, ужасно колючему. На растрескавшейся, иссохшей земле там и сям попадались верблюжьи колючки. Равнина была такой плоской, лишенной каких бы то ни было примет, что создавалось впечатление, будто она имеет форму блюдца, только по краям приподнимаясь к небу.

Дорога через эти дикие места напоминала след когтей, оставленный хищником на красной земной плоти. Колеи были так глубоки, что «роллс-ройс» постоянно царапал днищем по земле. Тончайшая красная пыль туманом висела в воздухе еще долго после того, как колонна скрывалась из виду. Полковнику было скучно и неловко. Даже ему становилось все яснее, что в пустыне не прячутся дикие орды, — и к нему вернулись храбрость и нетерпение.