Уроки переносятся на завтра - Сергей Боровский

По меркам родного Тбилиси его семья принадлежала к числу бедняков. Денег его родителей хватило лишь на сельскохозяйственный техникум, но он не отчаялся, а рванул в Сибирь, где, смешно сказать, абитуриенты не платили мзды за поступление. Свои проблемы поэтому он урегулировал за чисто символическую сумму, сэкономив и получив, таким образом, стартовый капитал.

Учёбу и, тем более, профессию он никогда не ставил себе целью. Диплом — да, но именно процесс его получения служил Морису достоверным прикрытием. Статус студента позволял ему свободно перемещаться по стране и совершать всевозможные сделки. В период урожая он гнал с Кавказа виноград, на Восьмое Марта — тюльпаны из Прибалтики, и в любое время года — автомобили на Родину. Он скупал талоны у очередников, которые не могли заплатить за подоспевшие «Жигули», «Москвичи» и «Запорожцы». Редко, но всё же случалось полакомиться и «Волгой» — предметом особой гордости кавказца.

В родном институте его знали как человека, к которому обращаются за помощью, когда все предыдущие варианты почему-либо не сработали. Он мог уладить испорченные отношения с преподавателем, договориться в деканате о пересдаче экзаменов, похлопотать о турпутевке в ГДР или Чехословакию.

Сам же он перебивался в учебе с тройки на тройку и даже проваливал целые сессии, оставаясь на одном и том же курсе по нескольку раз. В том заключался хитрый умысел — так Морис продлевал себе удовольствие числиться студентом и пользоваться причитающимися привилегиями. Угадать его возраст не удавалось никому. После утреннего бритья он выглядел на двадцать пять, и на все сорок — к вечеру.

А ещё он сплёл паутину неуставных отношений вокруг военной кафедры, выступая посредником в их тёмных делишках. Не удивительно поэтому, что поиски поставщика вооружения привели Шныря с Атиллой к нему.

- Говори, - без обиняков предложил Морис.

Выглядели просители неубедительно, но рекомендация к нему поступила с самого верха кафедры.

- Тут, брат, такое дело, - начал Шнырь. – Сколотили мы клуб охотников, но народ по большей части попался неподготовленный, и инвентаря никакого у них нет.

- Так, - подбодрил его Морис.

- Нам бы немного стволов для начала. Не подсобишь?

- Исключительно для добрых дел стараемся. Пионеров уму-разуму учим, - заверил коммерсанта Атилла, но совершенно напрасно — мозг Мориса уже приступил к составлению проекта и сметы.

- Что именно интересует?

- Давай на твой вкус, - сообразил Шнырь. - Мы в этих делах дилетанты.

- Обрез?

- Парочку. Только если не слишком короткие.

- «Калашникова»? - осторожно забросил удочку Морис, но покупатели не клюнули.

- Тяжёлый слишком, - пожаловался Атилла. - И громкий. У меня от него уши закладывает.

- «Макарова»?

- Ну... А он из воронёной стали?

- Обижаешь!

- Тащи!

- Патроны нужны?

Друзья задумались.

- Пока не надо, - решил Атилла. - Сначала так потренируемся.

Морис понимающе покивал.

- Буссоль?

- А это что?

- Военный прибор. Если дачу строить собираешься, незаменимая вещь.

- Обойдёмся. А вот от моргенштернов мы бы не отказались.

- Извини, брат, - грустно сказал Морис, впервые услышавший это слово. - Все распродал на прошлой неделе. - И он перешёл к главному вопросу. - Расценки знаете?

- Откуда? - притворился Шнырь.

- Две косых.

- За всё?

- Да.

- Годится.

- Половину — авансом. Половину — при получении.

- А доставка когда?

- Завтра.

Шнырь достал из кармана мятые остатки Фариных сбережений и отсчитал нужную сумму. Но перед тем, как расстаться с ними, он нежно погладил руку берущую и глубоко заглянул Морису в глаза.

- Не подведи, брат, - попросил он. - Одна наша надежда — на тебя.

- Не беспокойся, дорогой, - заверил Морис. - Лучше скажи, как мне вас найти?

- Это просто. Придёшь по этому адресу. - Шнырь протянул ему клочок бумаги. - И спросишь командира Ивана Жилкина.

- Общага? - впервые за весь разговор удивился Морис, но тут же расплылся в улыбке понимания.

Хитрый клиент пошёл. Палить явку не хочет.

- До встречи, дорогой!

Глава 27. Смена курса

В пятницу на экстренном заседании Политбюро ЦК КПСС новым генеральным секретарем объявили Юрия Владимировича Андропова, до той поры возглавлявшего КГБ.

«Справится ли?» - озаботился советский народ.

И совершенно оправданно, надо отметить. Найти замену такой глыбе, как Леонид Ильич, представлялось утопичным. Восемнадцать долгих лет он тащил на плечах огромную страну: неустанно следил за тем, чтобы экономика её находилась на высоте, подписывал мирные договора с врагами, распространял, как мог, великое учение Маркса и Ленина и не забывал при этом покровительствовать искусству.

Но Юрия Владимировича ничуть не смутила его новая роль.

- Позвольте выразить глубокую благодарность Партии и всему советскому народу за оказанное мне доверие, - сказал он, принимая эстафетную палочку. - Клянусь приложить все усилия, чтобы его оправдать.

Сразу бросилось в глаза, что он выговаривает все звуки, предусмотренные русским языком, умеет носить костюм и держится на публике молодцом. К тому же оказалось, что у него полно нереализованных идей.

Не дожидаясь, пока тело Леонида Ильича предадут земле, он поспешил донести некоторые из них до широких масс.

Первым делом он приказал взяться за дисциплину труда, которая почему-то вдруг ослабла. Как будет происходить этот процесс, он не уточнил, но пообещал, что потребует личного отчёта с каждого, включая школьников и отдельных товарищей, находящихся на высоких постах, порой забывающих о своём долге служения народу.

Дефициту и его двоюродной сестре спекуляции он объявил войну путём социально-экономических преобразований. Забегая немного вперёд, отметим, что первым в бой вступил Апрелевский завод грампластинок, начавший производство дисков «Boney M» и «Beatles». Следом пошли колонны армянских башмачников, обеспечившие страну мужскими остроносыми туфлями на высоком каблуке. Замыкал победоносное шествие особый гвардейский батальон Министерства путей сообщения, вознамерившийся установить в электричках мягкие сиденья с подогревом.

Да что там сиденья! Юрий Владимирович сам, без посторонней помощи писал стихи, сея тихую панику на и без того тесном Парнасе:

Мы бренны в этом мире под луной.

Жизнь — только миг. Небытие — навеки .

Кружится во Вселенной шар земной,

живут и исчезают человеки...

И, наконец, самое главное.

Практически одновременно во всех магазинах появилась новая дешёвая водка: с зелёной этикеткой и без названия. До того цены на алкоголь только росли, вызывая гнев и ропот пьющих граждан. Возможно, это было всего лишь совпадение, но советские люди в том, как полился поток этилового спирта на их головы, разглядели определённый намёк. Мол, мы вам — водку, а вы нам — ударный труд.

И народ с поистине стахановским энтузиазмом бросился дегустировать зелье.

ББМ и Железный возглавили делегацию в вино-водочный магазин, вернувшись с тяжёлой сумкой.

- Эх! - сказал Дед Магдей, складывая батарею бутылок у себя под кроватью. - Нам бы ещё дешёвой жратвы!

Но на этот счёт распоряжений пока не поступало. Пришлось закусывать по-старинке — жареной картошкой на кулинарном жире. Ещё удалось купить пакет квашеной капусты, хотя её не сильно любили. Ходили слухи, что среди крупно порубленных листьев, полезных для организма и богатых клетчаткой, иногда попадаются подошвы кирзовых сапог и даже отрезанные пальцы.

Благодаря технологически выдержанной крепости новой водки и её количеству, вечер для многих закончился раньше обычного. Толян же, наоборот, расширил границы времени, напросившись в гости к Тамаре.

Чего только не предпринимал наш доблестный солдат! Он выдавал ей военные тайны, давил на жалость, перечисляя свои смертельные болезни, признавался в любви, грозил срывом спектакля из-за ревности, предлагал просто полежать на кровати, не раздеваясь, притворялся девственником, ну и, конечно, обещал жениться. Неприступным оставалось комсомольское сердце, пока каким-то софистическим способом Толяну не удалось совершенно убедить её в том, что в ближайшие день-два настанет Конец Света.

- Так и умрём, не познав этого чуда! - возопил он со слезами на глазах.

И крепость пала.

Впервые за много ночей Серега уснул один, распластавшись по всей поверхности кровати. Железная сетка не свисала до самого пола, образуя некое подобие кокона, но лишь приятно пружинила и амортизировала движения.

- Напиток — зверь! – похвалил утром Дед Магдей после того, как залпом выпил три литра воды.

Очередная победа советских технологов вбила ещё один гвоздь в гроб капиталистического химпрома, а за водкой прочно закрепилось нежное название — «Андроповка».

Глава 28. Вновь открывшиеся обстоятельства