Один день тьмы - Екатерина Неволина

Я хотела остаться, но ноги сами вынесли меня из засыпаемого камнями грота. Помимо моей воли, будто я была одержима демонами.

Я слышала, как за спиной грохочут тяжелые валуны.

Нашлась, тоже мне, королева демонов в изгнанье! Но я выжила, а значит, так нужно.

— Вы только поглядите, какой лакомый кусочек!

В пещере собрались почти все уцелевшие с той ночи дикие. Их было человек десять, и сейчас они столпились вокруг чего‑то, вызывающего у них неподдельный интерес. Я тоже с любопытством приблизилась. Человек в испачканном землей камуфляже, бледный‑бледный, с перемазанным лицом, казался на фоне высоких и крепких парней задохликом. Он затравленно озирался, ища и не находя пути для отступления.

— Ну молодец, Семен, ну и добычу принес! — один из вампиров хлопнул по плечу однорукого товарища. Думаю, этот дружеский хлопок свалил бы на землю лошадь, однако однорукий даже не дрогнул и стоял теперь, довольно ухмыляясь.

— Какой он хлипкий! — другой вампир толкнул жертву рукой.

Мужчина отлетел прочь и упал на пол под громогласный хохот.

— А как его делить будем? На всех не хватит, — произнес кто‑то скептично.

Наполненные ужасом глаза жертвы обратились ко мне.

Каким‑то невероятным образом мужчина вскочил и, проскочив между двух клыкастых амбалов, упал передо мной на колени, обхватив мои ноги.

— Помогите! Пожалуйста, помогите! — закричал он.

Я передернула плечами. Бедолага, очевидно, позаимствовал свой словарный запас из дешевого третьесортного боевика.

Мои новые нечаянные товарищи замерли, глядя на меня. Сейчас, именно сейчас решалось, стану ли я среди них своей. Они знали об особенном отношении ко мне Королевы, и, заступись я за этого человека, они бы, скорее всего, отпустили его. И возненавидели меня.

На бледном испачканном лице я словно воочию увидела печать смерти. Бумажно‑белые, трясущиеся губы, побелевшие от испуга глаза — все говорило о том, что бедняга обречен, он просто еще боялся признаться себе в этом.

На миг во мне вспыхнуло сумасшедшее желание и вправду защитить его и вступить в конфликт со всей стаей. Вспыхнуло и погасло. Разве жизнь этого дрожащего существа у моих ног стоит того, чтобы за нее сражаться? Он и сам уже отказался от борьбы за свою жизнь, надеясь разжалобить кого‑то, вымолить себе десять‑двадцать‑тридцать лет… сколько ему там суждено…

Я вспомнила о своих приемных родителях, и ненависть обожгла мое сердце. У меня больше нет с миром людей ничего общего. К демонам все социальные барьеры! Я больше не дорожу своей жизнью, но все, что у меня сейчас есть, — это стая. Нужно просто забыть обо всем, стать одной из них. Артуру бы это не понравилось. Но где он, Артур? В стране снов? В моих галлюцинациях? Хватит оглядываться на прошлое! Я же говорила себе: ХВАТИТ!

Я отпихнула цепляющегося за мои колени человека. Он уже сдался. Он почти не сопротивлялся. Вампиры радостно загудели.

— А давайте устроим игру. Погоняем этого чудика по коридорам, а приз… приз получит сильнейший, когда все мы вдосталь наиграемся. А то что‑то совсем здесь засиделись. Пора размять косточки! — послышался очень знакомый голос.

У противоположного выхода, почти напротив меня, стояла Виола.

— Да!

— Девчонка здорово придумала!

— Погоняем его как следует! — раздались вопли.

Я презрительно посмотрела на Виолу и, развернувшись, пошла к выходу.

Как там у Шекспира? «Мавр сделал свое дело, мавр уходит»? Я не хотела видеть отвратительную сцену, которая должна была сейчас здесь развернуться.

Я пробиралась по ходам, связывающим систему пещер, просто так, лишь бы не сидеть на месте, лишь бы ни о чем не думать. Звуки погони периодически настигали меня, выплескиваясь холодной волной то в лицо, то в спину. К моему удивлению, жертва еще сопротивлялась, вернее, трепыхалась, подогревая охотничий азарт. Я вспомнила, как гоняли по коридорам новичков. Наверное, Виоле тоже пришлось испытать это на собственной шкуре. Она явно знала, что предлагала сегодня. Мысль о том, что любимую дочку преуспевающего банкира, признанную красавицу школы Виолу Карпушкину, тоже гоняли, словно издыхающую лань, доставила мне определенное удовольствие.

Особой ненависти к Виоле у меня не было. Скорее — ехидство и некое удовольствие, что наши с ней роли так поменялись. Я вспомнила о тех каверзах, которые она подстраивала мне в школе. О пинании моей туфли, об испорченных книжках и заляпанных юбках… но все это казалось ерундой по сравнению с тем, как на первое сентября Виола уничтожила плоды моей журналистской работы, поставив меня в идиотское положение перед ведущей журналистского кружка, да и перед всей школой.

Так что, если разобраться, я была не против Виолы. Я была за СПРАВЕДЛИВОСТЬ. Однако жалко, что это не ее гонят сейчас по узким переходам и залам, не она падает, разбивая в кровь колени и локти, и, затравленно озираясь, снова бросается вперед в тщетной надежде спастись. Вот это было бы действительно справедливо.

Мне вспомнилось, как Виола увивалась вокруг Артура, а затем валялась у ног Ловчего. Ну и самомнение у нее! Обойдется! Ловчий тоже не для нее! Он не взял ее даже в собачки! Я хихикнула, вспоминая подслушанный диалог. И это, заметим, тоже справедливо.

В этот момент ход моих мыслей был прерван странным звуком, доносившимся из угла небольшой пещеры, в которую я только что вошла. Я подошла поближе, чтобы посмотреть, и увидела метнувшийся прочь силуэт и еще один… Человек… тот самый, на которого вампиры устроили охоту, безвольным кулем свалился прямиком на меня, и я поняла, что он больше не дышит. Кто‑то забрал его кровь и вместе с тем жизнь.

И тут в пещеру вбежали сразу несколько вампиров. Положение стало неприятным. Если меня увидят подле тела, то непременно решат, что именно я и выпила их жертву. Я уже прекрасно знала, что в горячке погони дикие лишаются способности рассуждать логически и забывают обо всем, даже о своей Королеве. Так что поведение их становится совершенно непредсказуемым. Они вполне могут убить меня и только потом задуматься, что же они сделали.

Отступив в глубокий сумрак так осторожно, что под ногой не сдвинулся с места ни единый камешек, я замерла, надеясь, что нас не заметят и погоня пронесется мимо…

Так оно, наверное, и случилось бы… если б не Виола.

— Вот они! Смотрите! Вот они! Девчонка обманула вас и присвоила приз себе! — взвизгнула она так громко и истошно, словно кошка, которой наступили на хвост.

Кто‑то угрожающе зарычал.

«Спокойно, — сказала я себе, — игра еще не проиграна. Я справлюсь. Я сильнее и, главное, умнее их всех».