Человек в коричневом костюме - Агата Кристи

Я села на стул и холодно заявила:

– Остается предположить, что вы опасный маньяк.

– Неужели?

– Хочу предупредить вас, что мои друзья знают, куда я пошла, и, если я вечером не вернусь, отправятся на поиски. Ясно?

– Ага, значит, друзьям известно о твоем местонахождении. А кому именно?

Получив столь откровенный вызов, я быстро прикинула свои шансы. Надо ли упоминать сэра Юстаса? Он человек известный, и его имя может иметь вес. Однако если они связаны с Пейджетом, то узнают, что я лгу. Лучше не рисковать.

– Например, миссис Блер, – небрежно бросила я. – Подруга, с которой мы поселились в отеле.

– Неправда, – сказал мой тюремщик и с хитрым видом почесал рыжую бороду. – После одиннадцати вы с ней не виделись. А записку с приглашением сюда тебе передали во время ленча.

Из его слов стало понятно, что враги следили за каждым моим шагом, однако я не собиралась сдаваться без боя.

– Вы очень умны, – сказала я, – но, вероятно, все же слышали о таком полезном изобретении, как телефон? Когда я отдыхала в номере после ленча, миссис Блер позвонила мне по телефону. И я сказала, куда собираюсь поехать.

К моему великому удовлетворению, я заметила на лице рыжебородого голландца тень беспокойства. Он явно не учел такой возможности. Эх, если бы Сюзанна действительно позвонила мне по телефону!

– Хватит! – резко оборвал разговор мой тюремщик и поднялся со стула.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – спросила я, все еще стараясь сохранять самообладание.

– Поместить тебя туда, где ты не причинишь нам неприятностей, если вдруг друзья явятся за тобой.

На мгновение у меня кровь застыла в жилах, но, услышав следующую фразу, я воспряла духом.

– Завтра тебе придется ответить на несколько вопросов, и тогда мы решим, как с тобой поступить. И учти, малышка, мы умеем развязывать языки глупым маленьким дурочкам.

Это звучало не особенно ободряюще, но, во всяком случае, я получала передышку. Хотя бы до завтра. Мой тюремщик явно выполнял приказ какого-то начальника. Интересно, может ли им оказаться Пейджет?

Рыжебородый позвал двух кафров. Меня потащили вверх по лестнице. Я отбивалась, но они все равно засунули мне в рот кляп, а потом связали по рукам и ногам. Меня притащили на чердак. Там было пыльно, непохоже, чтобы тут кто-нибудь жил. Голландец шутовски поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

Я была совершенно беспомощна. Извиваясь изо всех сил, я даже на миллиметр не могла ослабить путы, а кляп не позволял мне кричать. Если кто-нибудь случайно забредет в этот дом, я даже не смогу подать знак. Внизу хлопнула дверь. Очевидно, голландец куда-то ушел.

Бездействие сводило меня с ума. Я опять попыталась освободиться, но веревки не ослабевали. Наконец я сдалась и даже потеряла сознание или, может, заснула. Когда же пришла в себя, тело болело. За окном было темно, я решила, что уже ночь, ведь луна, чей тусклый свет пробивался сквозь облака, стояла уже высоко. Кляп почти не давал мне дышать, а боль от тугих веревок стала просто невыносимой.

И тут я заметила в углу осколок стекла. Он поблескивал в лунном свете и неожиданно попался мне на глаза. Я смотрела на него, и в голове постепенно созревал план…

Ноги и руки меня не слушались, однако я могла перекатываться по полу. Медленно, неуклюже я «двинулась в путь». Это оказалось нелегко: во-первых, невероятно больно, а во-вторых, не опираясь на руки, я никак не могла удержать направление и катилась в любую сторону, кроме той, в которую нужно. Но в конце концов мне удалось доползти до цели. Теперь стекло почти касалось моих связанных рук.

Однако и теперь все оказалось не так-то просто. Прошла целая вечность, прежде чем я смогла прижать осколок к стене и начала потихоньку перерезать веревки. Длилось это душераздирающе долго, я почти отчаялась, но наконец мне все-таки удалось высвободить запястья. Остальное было делом времени. Я принялась энергично растирать запястья и, восстановив кровообращение, смогла вытащить кляп изо рта. Пара глотков воздуха – и мне стало существенно лучше.

Очень скоро я развязала последний узел, но далеко не сразу смогла встать на ноги, наконец поднялась, помахала затекшими руками и подумала, что все на свете отдала бы сейчас за возможность поесть.

Я решила выждать еще минут пятнадцать, чтобы силы окончательно вернулись ко мне. Затем на цыпочках бесшумно подкралась к двери. Как я и ожидала, дверь оказалась незаперта. Я приоткрыла ее и осторожно выглянула.

Все было спокойно. Луна, заглядывавшая в окно, освещала пыльную, голую лестницу. Я принялась тихонько спускаться и, добравшись до следующей площадки, услышала в тишине приглушенные голоса. Я замерла. Часы на стене начали бить; действительно, было уже за полночь.

Я прекрасно сознавала, как рискованно спускаться еще ниже, но не смогла преодолеть любопытство. Приняв бесчисленные меры предосторожности, я двинулась дальше, мягко спустилась до самого низа и оказалась в квадратном холле. Оглядевшись, я чуть не задохнулась от ужаса. У дверей сидел маленький кафр. Однако он не отреагировал, по его мерному дыханию я поняла, что мальчишка спит как сурок.

Бежать обратно или нет? Голоса доносились из комнаты, куда меня отвели днем. Один голос принадлежал голландцу, другой я не смогла узнать, хотя он показался мне отдаленно знакомым.

В конце концов я решила, что мой долг постараться услышать как можно больше. Надо рискнуть, вдруг мальчишка-кафр не проснется? Я прокралась, как мышка, по холлу и опустилась на колени перед дверью, ведущей в кабинет. Минуты две ничего было не разобрать. Звук голосов стал громче, но я не могла расслышать ни слова.

Тогда я решила подглядеть в замочную скважину, мои предположения оправдались: одним из собеседников и вправду оказался здоровяк-голландец. Другой же сидел вне моего поля зрения.

Внезапно он встал, чтобы налить себе спиртного. Показалась его спина в черной сутане. Он еще не успел повернуться, а я уже догадалась, кто передо мной: мистер Чичестер!

Теперь я начала различать и слова.

– Все равно опасность велика. Вдруг за ней явятся друзья?

Это говорил здоровяк. Чичестер ему возражал. На сей раз он не пытался изображать священника и говорил совсем другим голосом. Неудивительно, что я его не узнала.

– Да блеф все это! Они понятия не имеют, где она.

– Девчонка говорила очень уверенно.

– Ну и что? Я следил за ней, так что беспокоиться не о чем. И вообще, нам же приказал Полковник… Надеюсь, ты не собираешься его ослушаться?

Голландец издал восклицание на своем языке. Я его расценила как поспешное «нет-нет».

– Но почему не стукнуть ее по башке? – проворчал он вслед за тем. – Нет же ничего проще! Лодка готова. Мы бы вывезли ее в море.

– Да, – подумав немного, кивнул Чичестер. – Я бы тоже так поступил. Она слишком много знает, что верно, то верно. Но Полковник любит играть по своим правилам, хотя другим этого не позволяет. – Чичестер явно припомнил что-то неприятное. – Ему нужно вытянуть из девчонки информацию.

На последней фразе Чичестер запнулся, и голландец тут же это подметил:

– Что вытянуть?

– Информацию.

«Ага, об алмазах», – подумала я.

– А теперь, – сказал Чичестер, – дай-ка мне список.

Долгое время я опять не могла понять ни слова. Вроде бы речь шла о крупных партиях овощей. Упоминались даты, цены и названия незнакомых мне мест. Целых полчаса голландец с Чичестером занимались проверкой и подсчетами.

– Ладно, – вздохнул наконец Чичестер и, судя по звуку, отодвинулся на стуле. – Я отнесу список Полковнику.

– Когда ты уезжаешь?

– Завтра в десять утра.

– Хочешь до отъезда посмотреть на девчонку?

– Нет. Полковник строго-настрого запретил входить к ней до своего появления. Надеюсь, она в порядке?

– Я наведывался к ней перед обедом. Девчонка вроде бы спала. Как насчет того, чтобы ее покормить?

– Нечего, пусть немножко поголодает. Полковник явится сюда завтра. Она будет охотнее отвечать на голодный желудок. А пока что никого к ней не подпускай. Ты ее хорошо связал?

Голландец усмехнулся:

– А тебе как кажется?

Оба расхохотались. Я – тоже, про себя. Потом мне показалось, что они собираются выйти из комнаты, и я поспешно ретировалась. И вовремя. Взлетев по лестнице, я услышала, как дверь в кабинет распахнулась. Кафр зашевелился. О том, чтобы спуститься еще раз в холл, не могло быть и речи. Я благоразумно вернулась на чердак, положила на руки и на ноги веревки и сама улеглась на полу: на случай, если им вздумается заглянуть и проверить, как я поживаю.

Однако они не заглянули. Через час я опять крадучись спустилась по лестнице, но мальчишка-кафр уже не спал, а тихонько мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Мне не терпелось выбраться из вражеского логова, но я плохо понимала, как это сделать.

Пришлось опять вернуться на чердак. Кафр явно намеревался дежурить всю ночь напролет.