Приключения Ариэля, рыцаря двух миров. Том I - Сергей Юрьевич Катканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герцог немного помолчал, загадочно улыбаясь, а потом сказал:
– Я всегда знал, что рассказы о царстве пресвитера Иоанна – правда, во всяком случае правдой является духовная сердцевина этих рассказов, если её очистить от фантастической шелухи. Не могли бы вы, любезный Ариэль, рассказать мне о вашем царстве?
Ариэль рассказал в общих чертах о том, как они живут и какие между ними существуют отношения. Герцог слушал очень внимательно, ни разу не перебил и ни разу ничему не удивился. Потом он начал медленно и задумчиво говорить:
– Где-то примерно так я себе всё это и представлял. Вы живёте так, как хотели бы жить мы. И нам, казалось бы, ничего не мешает жить, как вы, но у нас не получается и никогда не получится по причинам, о которых пришлось бы говорить слишком долго. Ваше царство – это наша мечта, дорогой Ариэль.
– То есть вы просто нас выдумали? – рыцарь пресвитера был немного смущён. – Вы хотите сказать, что наш мир не имеет самостоятельного, независимого от вас бытия? Но я кажусь сам себе вполне реальным живым человеком, а не вашей мечтой.
– Конечно, вы вполне реально существуете, мой милый рыцарь. Мечта – не выдумка, а реальность. У нас этого не понимают, но вы-то должны понимать. Но не станете же вы отрицать, что наш мир первичен по отношению к вашему? Из царства пресвитера изгнано всё, что мы хотели бы изгнать из своего мира. Хорошо ли получилось, вот в чём вопрос.
– Вам что-то не нравится в нашей жизни? – без обиды спросил Ариэль.
– Что там у вас может не нравится? Всё замечательно. Но наш мир глубже, устойчивее, хотя на первый взгляд у нас трудно увидеть что-то кроме грязи и мерзости. Ваше царство, как бы это сказать, немного поверхностно, его корни не глубоки, оно может разрушиться за неделю. Если вы когда-нибудь будете рассматривать вопрос о том, а не помочь ли нам в крестовом походе, мой совет – не делайте этого. И нам не поможете, и себя погубите.
– Но почему? Вы не представляете, как силён наш рыцарский орден.
– Я не сомневаюсь в том, что он силён. В бою никто из наших не сможет вам противостоять, но когда на ваши сияющие доспехи попадёт наша земная грязь, они могут на глазах рассыпаться в прах. Мечта не выдерживает соприкосновения с реальностью. Мечта и реальность тесно связаны между собой, но им суждено существовать раздельно. А зачем вас послали к нам, дорогой Ариэль?
– Пресвитер Иоанн сказал, что у меня только одна задача: понять и полюбить вас.
– Пресвитер человек богомудрый… Он, без сомнения, лучше меня понимает, в каких отношениях находятся наши миры. Но вы пока ещё мало видели у нас, дорогой Ариэль. Когда вы пройдёте через всё, что откроется вам в нашем мире, мои слова станут для вас понятны. Впрочем, к тому времени у вас уже будут свои слова. Но вот что мне ещё интересно: почему для этого путешествия избрали именно вас? Может быть в вашей жизни было что-то такое, чего не было у других рыцарей пресвитера?
– Не думаю… Я такой же, как все… Ну вот разве что с драконами у нас не многим довелось биться. Но разве это важно?
– Это может быть очень важно. Расскажите о драконах, любезный Ариэль.
Глава IV, в которой Ариэль рассказывает о драконах
– Наше царство воистину необъятно, можно скакать в одну сторону сто дней и ночей и не достигнуть пределов. Но пограничным рыцарям иногда приходится бывать на окраинах нашего мира, чтобы проверить, всё ли там спокойно. Пресвитер Иоанн во всём своём царстве установил вечный мир, но порою у нас считают за благо убедиться, что этот мир всё ещё прочен. И вот меня отправили в страну драконов.
– Одного? Даже без оруженосца?
– Не знаю, что такое оруженосец. Наши рыцари в состоянии сами носить своё оружие. А я всегда путешествую один. Мне нравится оставаться наедине с Богом.
– Продолжайте, дорогой Ариэль, – улыбнулся герцог.
– Так вот до страны драконов я добирался, наверное, месяца четыре. Там горы, сплошь изрытые пещерами, в которых живут гигантские крылатые рептилии. Это не животные, потому что они обладают разумом. Впрочем, некоторые считают, что рептилия и есть рептилия, никакого разума у неё нет и быть не может, но в драконов вселяются бесы, а уж эти-то твари весьма разумны, потому и драконы ведут себя, как разумные существа. Однако, это тёмный, нечеловеческий разум и называть его подобным человеческому было бы всё равно неправильно. Говорят, что драконы могут и разговаривать, хотя меня Бог избавил от разговоров с ними. Диалог с демоническим разумом – самое страшное, что только может быть на земле. Думаю, что и в вашем очень непростом мире ничего страшнее нет.
И всё-таки много столетий назад с драконами был заключён договор. Уж не знаю, кто и как его заключал, думаю, что это был сам пресвитер Иоанн, который безусловно имеет власть одним своим словом запечатать бездну. Его святой душе общение с драконами, конечно, не могло навредить. Так вот по этому договору драконы получили право жить в своих пещерах, летать над горами и над территорией, которая к ним прилегает – это километров десять. На границе этой зоны поставили камни, залетать за которые драконы не имели права. Люди со своей стороны тоже обещали за эти камни не заходить, на пещеры драконов не покушаться и не пытаться исстребить это племя. Драконы соблюдали договор, во всяком случае у нас не было никакой информации о том, что они его нарушают, а моя задача была просто посмотреть, что там, да как.
Люди никогда не селились близко с пограничными камнями, никому не хотелось иметь таких соседей, к тому же там пустыня и делать особо нечего. Миновав последнюю деревню, я ещё три дня скакал до пограничных камней, уже не встречая никакого человеческого жилья. И вот я увидел камни – идеально ровные прямоугольники без каких-либо надписей. Было понятно, почему камни правильной формы – чтобы не перепутать их с какими-нибудь случайными камнями. Отсутствие надписей тоже не трудно было объяснить.Хотя между драконами и людьми существует договор, но всё же в человеческом языке нет ни одного слова, которое объединяло бы нас с этими богооставленными созданиями. Тут нельзя было написать ничего, что не оскорбляло бы ни одну из сторон. Даже вполне, казалось бы, нейтральное слово «граница» могло вызвать у драконов приступ бешенства. По самой своей природе они не могут признавать никаких границ, и, если они всё-таки вынуждены были
