Шелк и тайны - Мэри Патни

Это была волшебная ночь, и Джулиет подумала, что нет ничего на свете прекраснее этого. Однако ночи, которые последовали за этой, были еще лучше, ибо месяцы шли и супруги становились все созвучнее друг другу, научились отвечать и распознавать желания друг друга. И все шло прекрасно, пока она не осознала, что с нею происходит. И тогда весь мир превратился в сплошной кошмар.

«Мне некого винить, кроме самой себя. Если бы я была более сильной женщиной, я осталась бы в Англии, но вместо этого из страха разрушила собственную жизнь. И, что еще хуже, я нанесла страшную душевную рану своему мужу, но до сегодняшнего вечера я этого не понимала. Хотя, конечно, знала, что Росс огорчится из-за моего отъезда… Но ведь он такой спокойный, сильный, уверенный в себе. И поэтому поверила, что он выбросит меня из головы и быстро излечит свои раны.

Однако он если и исцелился, то не полностью, иначе он ни за что не сказал бы сегодня, что у него нет ни сил, ни желания жениться вновь. Когда мы поженились, у него были и силы, и оптимизм. Его бы хватило на все. Возможно, вместо того чтобы убежать, лучше было бы устроить себе несчастный случай со смертельным исходом. Если бы я умерла, Росс оплакал бы меня, как подобает, а потом устроил бы свою жизнь.

Но я убежала и почти сразу же поняла, что выпрыгнула из огня да в полымя. Напуганная и одинокая, как никогда в жизни, я с радостью уехала бы с Россом, если бы он пришел за мной и захотел принять меня назад. Но он не приехал, и вскоре я совершила страшную ошибку, которая разрушила малейший шанс, что он когда-нибудь простит меня».

Джулиет спрашивала себя, какие грязные россказни достигли Англии, наверное, это слухи о том, что она участвовала в неистовых оргиях или что-то вроде того. «Все это ложь, но с другой стороны, так можно убедить Росса, что ему нечего пачкать руки и пускаться в путь за мной».

Другое, чего она не понимала до сегодняшнего дня, это как сильно, наверное, пострадала его гордость из-за того, что его бросила жена. Такой личности, как Росс, было невыносимо оказаться объектом сплетен. Ей было легче перенести это, ибо она оставила респектабельное общество. «Мне не приходится выдерживать пристальные взгляды и шепоток знакомых».

Интересно, что Росс чувствовал по отношению к ней сегодня? Хотел ли он лечь в постель или просто поцеловать из любопытства? Она подозревала, что дело, возможно, в ином. «Даже сейчас, если бы я пошла к нему и улеглась рядом, он, вероятно, не отказался бы соединиться со мной, поскольку, похоже, до сих пор находит меня привлекательной. И это, вполне вероятно, не та страсть, что мы разделяли, когда он доверял мне и любил меня, но мы могли бы испытать огромное, чисто физическое наслаждение.

Как жаль, что невозможно отъединить тело от чувств, однако физическая близость явится платой за эмоциональное опустошение. Если мы с Россом снова станем любовниками, я не доделаю дела до конца, ибо из-за подводных течений оно не сможет сдвинуться с места».

До Джулиет наконец дошло, что она лежит, свернувшись калачиком, и прижимает к груди подушку, как свое единственное спасение. Весь уголок подушки промок от слез. Женщина глубоко вздохнула, перекатилась на спину и заставила себя расслабиться, постепенно, от кончиков пальцев на ногах и вверх по всему телу. «Я должна владеть собой, иначе эта экспедиция в Бухару станет катастрофой. Чтобы совершить путешествие, нам с Россом надо действовать эффективно, без сомнений и взаимных обвинений. Разумеется, я не стану ворковать над ним, как влюбленная молочница, а буду делать то, что требуется, чтобы помочь Иану. Если, конечно, он еще жив. А потом мы благополучно возвратимся в Сереван, и у меня хватит мудрости и достоинства, чтобы еще раз отпустить мужа».

Глава 6

На следующее утро Росс едва очнулся от беспокойного сна, чувствуя себя, как после кораблекрушения. «Но я выжил, а встреча с эмиром Бухары наверняка легче, чем мое личное поражение».

Он как раз закончил одеваться, когда слуга пригласил его завтракать. Росс неохотно последовал за ним, спрашивая себя, не к Джулиет ли его ведут. К вящему облегчению, он увидел, что единственным человеком, сидевшим за низким столиком в маленькой, залитой солнцем столовой, оказался пожилой узбек, судя по всему, управляющий Серевана.

На узбеке был белый тюрбан и красочно расшитый халат из тканого шелкового материала, называемого «икат». Когда Росс вошел, узбек почтительно наклонил голову.

— Салаам алейкум, милорд, — сказал он, в традиционном приветствии желая гостю мира. -

Меня зовут Салех, я самый покорный слуга Гул-и Сарахи. Умоляю простить меня, что не встал поприветствовать вас, но у меня старые, слабые колени, и они протестуют, если я слишком часто пользуюсь ими.

Росс опустился на подушку, лежавшую возле стола, с непринужденностью, выработанной многолетней практикой.

— Алейкум салаам, — ответил он, возвращая приветствие. — Для меня большая честь, что вы попросили нежданного странника разделить с вами хлеб и соль. Я бы очень опечалился, если бы ваши колени из-за меня пострадали.

Салех рассмеялся. Блестящие глаза его над седой бородой сверкнули любопытством. Он явно собирался кое-что обсудить, но сначала предложил гостю чай, белый сыр и свежий горячий хлеб.

Когда Росс покончил с едой и потягивал вторую чашку чая, Салех сказал:

— Вы весьма искусно говорите по-персидски, милорд.

— Язык этот настолько красив, что учить его — само наслаждение. И, как и в других восточных языках, в нем множество цветистых оборотов. — Наклонившись к узбеку, Росс предложил:

— Если хотите, можем поговорить на другом языке.

Аицо Салеха просветлело.

— А, вы говорите на языке моей родины! Это вам весьма пригодится в Бухаре.

Росс пристально поглядел на него.

— Вам об этом сказала Джулиет, то есть Гул-и Сарахи?

— Да. Сегодня утром она сообщила, что ее брата посадили в тюрьму по приказанию эмира и что вы вместе поедете, чтобы все выяснить. — Салех взял персик и стал снимать с него кожицу остро отточенным ножом. — Я обдумал это дело и решил, что смогу сопровождать вас.

Росс поднял брови, удивляясь, почему в Сереване все решается без него. «Но все же коренной бухарец наверняка будет полезен».

— Дорога длинная и трудная, отовсюду может грозить опасность. Вы уверены, что хотите ехать с нами?

— Сказать по правде, нет. — Узбек закончил чистить персик и разрезал его на кусочки. — Я старый человек, и мне нравится жить в удобстве, но я в великом долгу перед Гул-и Сарахи, так что моя поездка с ней в Бухару послужит лишь скромной платой.

Росс заинтересовался и ободряющим тоном спросил:

— В самом деле?