Разрешаю меня ненавидеть - Татьяна Андреевна Зинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ох, не нравится мне это.
А ведь Арго не просто так рассказал такую неприглядную правду. Но для чего?
Чтобы я разочаровалась в папе? Не верю я, что он желал смерти Дану.
Или чтобы простила Даниэля? Вот только ему моё прощение даром не сдалось, как и я сама.
А может, чтобы лучше понимала мотивы своих похитителей?
Не знаю. И не хочу ничего решать. А вот желание сбежать отсюда теперь стало почти нестерпимым. И чего бы ни говорили о невозможности побега, я всё равно обязана попробовать.
***
Еду мне теперь приносила только Эйса. Можно сказать, что именно по виду блюд я и определяла, утро сейчас, день или ночь. А когда попросила девушку дать мне часы, она только сочувственно вздохнула и сказала, что нельзя. А ещё в первой половине дня через катетер, который так и остался на моей руке, мне вводили какое-то вещество. Делала это крупная молчаливая женщина лет пятидесяти на вид. Имени своего она не назвала, моего тоже не спросила, на все мои попытки заговорить отвечала гордым молчанием.
Ни Аргоил, ни Даниэль больше не заходили, будто и вовсе забыли о моём существовании. С одной стороны, я была этому рада, но с другой, у меня накопилось немало вопросов, да и вообще, отчаянно не хватало общения. Хоть какого-то.
Так прошёл день, за ним второй, третий. Я прочитала две книги, и уже была готова выть от безделья и однообразия. А вчера вечером, когда Эйсара принесла мне ужин, я предложила ей немного посидеть со мной. Поговорить. Но она отказалась.
– Не думай, Виктория, мне и самой очень интересно поболтать с тобой, – зачем-то начала оправдываться она и выглядела очень расстроенной. – Мне кажется, мы могли бы стать подругами. Но Арго запретил с тобой общаться. Говорит, что, пока не примешь наши правила, ты должна чувствовать себя пленницей. Хотя, я уверена, ему самому неприятно тебя тут держать.
– И всё же он держит, – бросила я с горькой усмешкой. – Наверняка, ждёт пока сойду с ума в этой белой камере.
– Нет же! – поспешила возразить Эйса. – Он хороший. И ты ему нравишься. Но и просто так отпустить тебя гулять по лаборатории он не может.
А потом сделала несколько шагов по комнате и резко высказала:
– Не пойму, почему ты упрямишься? Тебя же никто не заставляет предавать империю. Просто просят не вредить другим и быть приветливой.
– Думаешь, если я соглашусь, меня прямо сразу выпустят? Вдруг я сделаю это для вида? Чтобы проще было сбежать? Нет, уверена, меня заставят принести клятву. А на такое пойти не готова.
Эйсара насупилась, став похожей на милого нахохлившегося воробья. Глянула на меня раздражённо, но даже теперь не выглядела злой, скорее раздосадованной.
– Какая же ты упрямая! – фыркнула она.
– А ты ведомая и чрезмерно послушная, – ответила ей в том же тоне. – Приказали не общаться со мной, и ты мигом всё исполнила. Нет, Эйса, мы не подружимся. С бесхарактерной особой без собственного мнения мне говорить точно не о чем.
Возмущение в её глазах вдруг сменилось обидой. Эйсара поджала губы, но отвечать не стала. Молча забрала поднос с пустой посудой и скрылась за дверью.
Поначалу я ещё ждала, что она вернётся, выскажется. Попробует доказать мне, что ошиблась на её счёт. Ей ведь явно этого хотелось. Но она так и не пришла. Или я уснула, не дождавшись. Видимо, они добавляли снотворное в мою вечернюю еду. Или какие-то лечебные составы, или успокоительное, чтобы ничего не учудила. Или… вариантов вообще уйма, это я как будущий алхимик говорю. Но факт в том, что каждую ночь спала очень крепко. Настолько, что вряд ли кому-то удалось бы меня разбудить.
***
Проснувшись нынешним утром, я вдруг осознала, что не могу встать с постели. Да, последние дни по утрам моё самочувствие тоже оставляло желать лучшего. Меня полдня мучала слабость, и только после двух приёмов пищи хоть немного возвращались силы. Но сегодня я просто лежала, пялилась в потолок и ждала, сама не знаю чего. В душе поселилась апатия, и стало совершенно всё равно, что нахожусь тут. Что никто со мной не говорит, что ставят странные условия. Просто безразлично.
Пришедшая с завтраком Эйса сначала сделала вид, что знать меня не знает. Поставила на тумбочку поднос, отошла чуть в сторону, привычно ожидая, пока закончу с едой. Но у меня не было сил, даже чтобы сесть.
– Виктория, не дури, – проговорила девушка. – Голодовка ‒ не выход.
– Я… не могу, – кое-как удалось сказать мне, но собственный голос показался безжизненным.
– Как это? – Эйсара подошла ближе, осмотрела моё лицо, руки и откровенно нахмурилась. – Так, я сейчас вернусь. Лежи.
Да куда мне деваться? Вряд ли удалось бы даже уползти.
Послышались шаги, открылась и закрылась дверь, и снова стало тихо. Но сейчас это меня уже не раздражало, а даже радовало. Я закрыла глаза, уплывая в пустую тёмную дрёму. Туда, где не было ничего: ни друзей, ни врагов, ни обязательств, ни чувств, ни воспоминаний. Только тишина и покой.
Но вдруг меня кто-то встряхнул.
– Тори! – голос Дана донёсся словно через толстую стену. – Виктория!
Я открыла глаза, но зрение никак не желало фокусироваться. Видела перед собой только какие-то тёмные пятна, да и те всё время расплывались.
– Кто вчера дежурил? – строго и даже зло выпалил Даниэль непонятно к кому обращаясь.
– Грейс, – пискнула Эйса.
Кажется, Дан зарычал, или мне это почудилось? Но его злость я ощутила, даже не видя.
– Скажи ей, чтобы больше не смела приближаться к этой палате. Остальное я выскажу ей сам.
По телу начало растекаться тепло, а спустя пару минут я почувствовала себя чуть лучше, даже нормальное зрение вернулось. И, едва это произошло, на край моей кровати присел взъерошенный и явно взволнованный Даниэль. Он взял меня за руку, крепко сжал пальцы и поймал мой взгляд.
– Тори, сейчас ты снова уснёшь, – теперь в его голосе мне слышалось волнение и нежность. – Проспишь до вечера, а то и до завтрашнего утра. А потом мы серьёзно поговорим. Я ведь знаю тебя, ты здравомыслящая девушка. Значит, обязательно договоримся.
А потом зачем-то склонился к моему уху и добавил шёпотом:
– И я сделаю из
