Тамерлан - Жан-Поль Ру

Тохтамыш миновал Дербентские ворота и атаковал Ширван. Но тут вдруг что-то произошло. То ли помощь, на которую он рассчитывал, не была получена. То ли он чего-то внезапно испугался. Известно только одно: когда Тимурова армия выступила ему навстречу, золотоордынец поспешно ретировался. Была зима. Тимур переждал ее на Араксе. 15 апреля 1395 года он преодолел Дербентский проход и обрушился на Тохтамыша, спасавшегося за Тереком. Удача предавала то одного, то другого. На какое-то время золотоордынским всадникам удалось изолировать Тимура, окружив его плотным кольцом, и этому уже не молодому и не здоровому человеку (ему было лет шестьдесят), у которого «кончились стрелы, а копье сломалось», пришлось отбиваться одною саблей. Казалось, ему было суждено погибнуть, но он выстоял. То, несомненно, был великий полководец, победами обязанный своему ратному таланту, великолепному умению сражаться. В ту эпоху убить предводителя, от которого зависела сплоченность войска, значило выиграть войну. Тамерлан успешно отражал удары до того самого момента, когда к нему пробилась полусотня его воинов, которые встали на колени и образовали вокруг него непреодолимое заграждение. [94]

Эта физическая и моральная стойкость, эта безграничная преданность, которую Тимур внушал людям, привела врагов в смущение. Похоже, Тохтамыш проиграл битву из-за неуверенности в том, что вообще можно было одержать победу над противником, явно оберегаемым Небесами. Он подал сигнал к отступлению, которое, как обычно, приняло вид бегства. В тот раз у Тимура впервые не выдержали нервы: он упал наземь посреди поля битвы и возблагодарил Аллаха, или Вечное Небо, это божество отцов, за то, что битва кончилась благополучно.

Уже ни на что не рассчитывая, Тохтамыш поспешно бежал. Тимур, во главе своих лучших всадников, пустился за ним в погоню; однако тому удалось скрыться где-то в северных лесах. Итак, наш герой противника упустил, но это не значит, что он не заслуживает нашего восхищения: Тимуру уже исполнилось шестьдесят лет, у него были покалечены рука и нога, и вот он в продолжение полугода — шаг за шагом — преодолевает тысячи километров, не выказывая никаких признаков усталости, не давая себе ни дня отдыха в полном смысле этого слова, а по возвращении в Самарканд оказался столь бодр и свеж, что очень скоро возобновил военные действия.

Поход в Восточную Европу

Поход по восточноевропейским просторам стал для Тимура несколько затянувшейся прогулкой, во время которой по его слову возводились пограничные столбы из человеческих останков и костей. Ровно четыре месяца, вплоть до 26 августа, он безостановочно двигался вперед. Его рати, поднявшись вверх по Волге, остановились в ста десяти километрах от Булгара, столицы тюрок-болгар, после чего они повернули на запад. В Ельце Тимур внезапно взял курс на юго-запад, разграбив все, что встретилось на пути. Затем он спустился по Дону и вступил в Тану (Азак), крупную итальянскую торговую колонию в устье Дона. Пощадив в тот раз мусульман, Великий эмир обрушил свою мощь на христиан: одних уничтожил, других обратил в рабство, не преминув разграбить церкви и монастыри. Оттуда он ушел на Кубань, где разорил все, что мог, несмотря на знаменитую храбрость черкесов (сиркасов); и, в очередной раз опустошив Грузию, возвратился в исходную точку. [95]

Узнав, что Хаджитархан (Астрахань) не желает добровольно признавать его власть, Тамерлан среди зимы двинул свои полки на Северный Каспий и овладел непокорным городом, невзирая на защищавшие его ледяные стены. Штурм был в своем роде уникальнейшей операцией, дерзкой, оригинальной, мало чем напоминавшей обычное хождение на приступ. Тимуровым солдатам пришлось ползти на животах, вырубая ступеньки в мерзлой земле и вбивая крючья в лед. Для довершения затянувшегося похода Великий эмир разрушил Сарай-ал-Джадид («один из красивейших городов, когда-либо существовавших», как выразился Ибн Баттута), ордынскую столицу, находившуюся в семидесяти километрах от современного Волгограда; город, куда со времен Джучи, сына Чингисхана, ордынцы свозили богатства, отнятые у русских, поляков, болгар и литовцев. Из своего бесконечного странствия Тимур вернулся с несметной добычей, которой с ним «поделились» крупные торговые города Золотой Орды.

Возвращение

Тимур возвратился в Самарканд в июле 1396 года. Покрытый славой, он почти везде отметил свой путь разорениями и опустошениями. Однако по-настоящему он не добился ничего. Ахмед-Джалаирид осенью 1394 года возвратился из Каира в Багдад[12] и оставался там до 1401 года. Кара-Юсуф, новый вождь туркменов из клана «черных овец» (кара-коюнлу), вновь почувствовав себя прочно сидящим в седле, объединился с правителем Ирана. Золотая Орда тоже попыталась восстановить свои силы. Покинув сибирские пущи, Тохтамыш нашел приют у литовского князя, который за него было заступился, но (в августе 1399 года) сам потерпел поражение от нового ордынского хана, Тимур-Кутлука, из осторожности объявившего себя вассалом Джагатаидов (посольство от 17 августа 1398 года). Я уже упоминал, что Тамерлан Тохтамыша любил. В 1405 году, находясь в Отраре, он получил от него жалостное письмо и пообещал восстановить его в былых правах. Увы, смерть помешала Великому эмиру предоставить Тохтамышу это последнее доказательство своей любви к нему… [96]

То, что построил Тимур, не являлось империей, соизмеримой с теми, что были ему известны из истории; однако это была действительно обширная держава, западной границей которой служило Иранское плато.

Великий эмир делался все более сентиментальным. Желая вознести молитву на могилах своих сына и отца, он приехал в Кеш, в котором появился на свет и где возвел постройки, коими не уставал любоваться. На стенах его дворца можно было прочитать: «Если ты сомневаешься в нашем величии, взгляни на сие здание».

Он говорил, что стремится к миру, желает посвятить себя укреплению благосостояния и счастья своих народов. Самарканд встретил его так, как дотоле не встречал никогда. Он провел там два года. Можно было сказать, что он достиг такого возраста, когда хотят только одного: покоя. Он много занимался зодчеством, словно строительство было для него средством забыть обо всем, что было разрушено. Но тогда почему же по его приказу ковались латы и оружие?

Тамерлан. Монгольская миниатюра. Фрагмент.

Шахризабз — «родовое гнездо» Тамерлана. Здесь были могилы его предков, здесь он похоронил своих детей, желал быть похороненным сам. Фамильная усыпальница Тимуридов — мавзолей Дорус-Сиадат (Обитель власти). XIV в.

Родина Тамерлана Кеш (Шахризабз) в недавнем советском прошлом.

Одно из самых грандиозных сооружений Тамерлана в древнем Кеше — дворец-гигант Ак-сарай (Белый дворец), построенный мастерами из Ургенча. Он поражал современников не только своими размерами, но и изощренностью декора. XV в.

Охота Тамерлана. Картина индийского художника Мир Мухаммеда.

Прием у Тамерлана. Миниатюра из средневековой рукописи.

Пиршество у Тамерлана. Миниатюра рукописи «Зафарнаме». 1628.

Карсакпайская двуязычная надпись Тамерлана на джагатайском языке уйгурскими буквами и на арабском языке. Эрмитаж, Санкт-Петербург. 1391.

Скульптурный портрет Тамерлана. Реконструкция М. М. Герасимова.

Государство Тамерлана в конце XVI—начале XV в.

Сражение Тамерлана при походе на Фарс и Иран. Миниатюра рукописи «Зафарнаме». 1628.

Цитадель Герата.

Тамерлан осаждает Ургенч. Миниатюра из «Зафарнаме» Шавальаддина Ядзи в копии Муршида аль-Аттара Ширазского. Британская библиотека, Лондон. 1523.

Систан (Иран), превращенный в пустыню не без участия Тамерлана.

Стеклянная лампа из египетской мечети, украшенная эмалью. Изготовлена в XIV веке для мамлюкского султана аль-Малика аль-Нашира. — Глазурованная чаша. Азербайджан. XII–XIII вв.

Персидский шлем с золотой инкрустацией. XIV в. — «Бронзовый котелок» из Герата, гравированный серебром и золотом. Эрмитаж, Санкт-Петербург. XII в.

Знаменитые водозаборные колеса — нории в городе Хама (Сирия) — их лицезрели воины Тамерлана.