Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948 - Валентина Владимировна Марьина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одновременно Бенеш прикладывал большие усилия, чтобы, с одной стороны, не допустить дальнейшего расхождения между Францией и Англией, а с другой, чтобы Чехословакия и ее союзники по Малой Антанте не оказались втянуты в конфликт. «Я того мнения, – писал он в Прагу 29 апреля, – что ситуация в Европе будет сильно осложнена, если после Генуи не будет сохранено французско-английское согласие». Что касается германской проблемы, то Бенеш считал, что она урегулирована мирными договорами. Глава чехословацкой делегации проявил незаурядные дипломатические способности, чтобы содействовать успеху конференции, а также убедить западные державы в важной роли Малой Антанты. Он писал Масарику: «Я в этом вопросе осторожен. Иду то с англичанами, то с итальянцами, то с французами, стремясь все уравновесить, смягчить и не допустить самого худшего».
После подписания Рапалльского договора Бенеш стал проявлять большой интерес к развитию отношений с Германией и Россией, считая, что интересы безопасности ЧСР в условиях осложнения международной ситуации требуют расширения внешнеполитических связей. 1 мая Бенеш в Генуе встретился с Чичериным. Среди дипломатов сразу же распространились слухи, что Бенеш хочет заключить двусторонний договор с Россией, но пока речь об этом не шла. «Я знаю, что президент Масарик и Вы являетесь нашими решительными теоретическими противниками, – заявил, согласно записи Бенеша о беседе, Чичерин, – но ваша политика наиболее объективна и приемлема по сравнению с другими. Но Вам в Праге на Градчанах хорошо теоретизировать, в то время как мы внутри всего этого, а это гораздо тяжелее…». Чичерин надеялся на самое тесное сотрудничество с Прагой и стремился добиться дипломатического признания Советской России, что Бенеш отверг[154]. 5 июня 1922 г. в Праге был заключен временный договор между РСФСР и ЧСР[155]. В основном он касался экономического сотрудничества и развития торговли между двумя странами, но содержал и политические положения. Во введении, например, говорилось о необходимости соблюдения каждой из договаривающихся сторон нейтралитета в случае конфликта одной из них с третьей державой. Предусматривалось создание советского и чехословацкого представительств соответственно в ЧСР и РСФСР, однако указывалось, что вопрос о признании де-юре правительства другой стороны договором не предрешается. На деле договор означал признание Чехословакией Советской России де-факто[156].
На следующий день после встречи Бенеша с Чичериным, 2 мая, состоялась встреча Бенеша с министром иностранных дел Германии В. Ратенау. В ходе переговоров среди прочего речь шла о заключении в скором времени соглашения об экономическом сотрудничестве между обеими странами. Летом и осенью 1922 г. здесь наметились определенные сдвиги: был подписан ряд договоров и соглашений по конкретным вопросам чехословацко-германских отношений.
19 мая Генуэзская конференция была объявлена прерванной и фактически завершила свою работу. По мнению чехословацкого премьера, она закончилась «более или менее без каких-либо срывов, но и без положительного результата». Оптимистические надежды Бенеша на успех конференции были похоронены. В Чехословакии ее неудача вызвала новую волну критики в отношении франкофильской политики Бенеша, которая якобы завела страну в тупик. Хотя раздавались голоса о скором падении кабинета, но этого не произошло. 23 мая 1922 г. Бенеш выступил в Национальном собрании с оценкой итогов Генуэзской конференции, которая вызвала в парламенте острые и длительные споры. Например, аграрий М. Годжа выразил полное одобрение деятельности чехословацкой делегации в Генуе. С крайне критической оценкой выступили К. Крамарж, лидер КПЧ Б. Шмераль и депутаты от всех судето-немецких партий[157].
Пост главы правительства, отвечающего и за внутреннюю политику, был Бенешу в тягость. Он был убежден, что внешняя политика является основой политики вообще и собирался продолжать свою деятельность именно на этом поприще. Договоры, конференции, международные организации, встречи с зарубежными политиками – вообще вся дипломатическая игра – стали для Бенеша текущей и постоянной действительностью. В сентября 1922 г. Гана писала ему из Италии, что рада будет снова увидеть его с «душой не обремененной»; она напоминала ему о своем опасении, что его «желудочное заболевание снова даст о себе знать». Наконец, 1 октября Гана написала своему мужу: «Эдичка, я теперь верю, что Тебе сегодня пишу в последний раз как председателю правительства, и надеюсь, что Ты меня не обманешь»[158]. В октябре 1922 г. аграрий Антонин Швегла сменил Бенеша на посту главы кабинета. После двух лет, в течение которых нападки на него в прессе аграрников не утихали, Бенеш писал Швегле, что мнения его, Бенеша, противников можно обобщить следующим образом: «а) Б[енеш] тщеславен; б) он рекламирует себя; в) делает это разными способами (с помощью денег, влияния на людей, окружая себя его восхваляющими людьми и т. д.); г) разными интригами. Обо всем этом я знаю очень хорошо. И поэтому обращаю на это внимание, держу под контролем и слежу, чтобы эти упреки не оказались правдой»[159]. Таким образом Бенеш попытался оправдаться перед своим противником Швеглой, хотя и не мог особо рассчитывать на успех.
Бенеш никогда не научился поступаться своими полномочиями и доверять своим коллегам. Он должен был соблюдать напряженный трудовой ритм, поскольку не находил никого, кто мог бы взять на себя часть его ответственности. Это сказалось на здоровье Бенеша. Он пытался разнообразить свою жизнь некоторыми развлечениями, но на них у него оставалось мало времени. Пробудившийся в нем еще в детстве интерес к спорту никогда не покидал его. Он занимался по мере возможности теннисом, лыжным и конным спортом, превратился в завзятого фотографа-любителя. В середине сентября Бенеш вернулся в Женеву, где принял участие в заседании Лиги Наций. У него постоянно было много забот, и он все время находился в состоянии внутреннего напряжения, опасаясь смещения с поста не только главы правительства, но и министра иностранных дел. «Здесь сегодня, – писал он жене, – я много размышляю о будущем: в целом я вижу его достаточно ясно и хорошо чувствую также то, что ты мне в последний раз написала. Необходимо больше душевного спокойствия, больше всесторонней духовной работы на разных направлениях (философия – искусство), чтобы было
