Право любить тебя (СИ) - Анро Ники

Он выбросил губку в мусорную корзину рядом с кроватью и снова забрался в постель. Потом он обнял меня, уткнулся носом мне в шею и втянул в себя воздух.

— Ты мое исключение из правил. Знай это.

Он прижал мою голову к шее под подбородком и укрыл нас одеялом. Сон пришел быстро.

***

Нежные поцелуи вокруг моей шеи и по щекам вот что меня разбудило. Я с неохотой открыла глаза. Виктор рассматривал меня сверху с порочной улыбкой.

— Наконец то ты проснулась. — сказал он. — Собирайся, я отвезу тебя в одно место. Пока ты собираешься, я приготовлю поесть.

Я приподнялась в постели, одеяло, в чём я была укрыта спало оголяя мою небольшую грудь. Его глаза потемнели, сам же он наклонился вперед и легко поцеловал меня в лоб. Милый поцелуй. Из разряда тех, которые дарят маленьким девочкам перед сном. Что‑то внутри меня сломалось. Я бы сказала, что это мое сердце, но тогда я должна была бы чувствовать грусть.

После того как он вышел я завернулась в одеяло и встала. Между ног я чувствую приятную боль, а в воздухе до сих пор висит мускусный запах секса. Мои мышцы протестуют, когда я медленно шла в ванную.

Стоя под душем я вспоминала об руках, которые обвивали мое тело чуть ранее, и я покраснела… Теперь я знала что это было глупый поступок, идти на поводу своего тела и сердца. Так же я знала что для меня недостаточно одной ночи.

«Глупая».

После завтрака Виктор рассказал куда мы поехали. В дом его брата, мне конечно хотелось бы познакомиться с ним, но не сейчас. Я была не готова к встрече.

Виктор смотрел прямо на дорогу, лицо его было мрачным. Если бы я была лучшей женщиной, я бы не наслаждалась этой ситуацией так сильно.

— Если я тебя попрошу кое-что сделать для меня ты это сделаешь? — спросил он, потянувшись, и потер одной рукой плечо.

— Смотря что. — сказала я и уставилась на его лицо. На его челюсти пульсировала маленькая мышца. Если бы была немного смелее, я бы придвинулась и лизнула бы его челюсть. У него как раз была легкая щетина, которая чувствовалась бы так приятно и жестко под языком.

— Фила в доме сейчас нет. Понимаешь это его дом. Я конечно тоже имею на него права, но по некоторым причинам я почти там не бываю, не пойми меня не правильно, я просто хочу чтобы ты от меня никуда не отходила. Что я скажу то и делай.

Я посмотрела на него и сморщилась.

— Я буду нема как рыба — буркнула я и откинулась на сиденье.

Мы подъехали к дому после обеда. Машина остановилась возле автоматически ворот, мы ещё не успели полностью приехать я уже насчитала около пяти охранников по территории, дорога по которой мы ехали, после того как нас пропустили, расширялась в большую парковку позади L-образного двухэтажного дома из кедра с видом на небольшую долину. Место было просто потрясающее. Кругом зелень, и я уловила журчание ручья где-то неподалеку. Лужайка убегала вперед к холмам. Было видно, что траве не хватает воды, чтобы она приобрела вид настоящего сада, но у меня создалось впечатление, что Виктору нравилась вся обстановка в первозданном виде.

Виктор открыл мне дверь и взял меня за руку. Мы пошели к двери, которая располагалась напротив гаража на три машины, составляющего одну часть буквы L. Узкая терраса шла по всему периметру дома. Он ввел код, открыл дверь, и мы вошли внутрь. Затем он ввел еще один код, потому что, очевидно, одного было недостаточно. Черт возьми, кто его брат? Президент что ли?

Войдя в дом я ахнула. Я честно и представить не могла, насколько прекрасно жилище. Это же сколько он стоил? Его брат настолько богат? Я посмотрела вверх и увидела, что потолок был изогнут аркой по всей длине второго этажа. Позади меня был открытый верхний этаж. Мне не дали рассмотреть весь дом, как я уже поднималась на второй этаж позади Виктора. Он остановился в конце коридора возле двери.

— Я должен быть тебя раньше привезти, но не решался. Не спрашивай, я не знаю причину моего поступка. — сказал он, и тень пробежала по его лицу. Он протянул мне ключи от этой комнаты. — Это комната твоей сестры.

24

Виктория

Следующие несколько часов я провела в комнате покойной сёстры. Я перебирала ее вещи, вспоминала прошлое, и тихо спрашивала, как такое могло случиться? Раньше я не задумывалась, как моя жизнь протекала без нее. Она мне всегда помогала, поддерживала.

Жизнь продолжалась, шла своим чередом, а мне казалось, что я, вопреки всем законам физики застыла, замерла в той точке бытия. Я наверное до конца и не поняла что ее больше нет.

В Марии была силы воли ее отца, и его же характер. На одной из стен висело зеркало и в полутьме комнаты, которая не могла рассеяться утренним светом из-за задернутых штор — виднелся мой силуэт. Только я не хотела бы подходить и рассматривать себя пристальней. Не было ничего красивого или торжественного в боли и горе. Слезы, настоящие, искренние — не красили, а обезображивали женщин. Я видела тому достаточно примеров в своей жизни, и не хотела сейчас смотреть на себя. Однако меня привлёк один момент, за спиной на полке была знакомая мне книга. Я ей дарила на первое ее день рождения, которое помнила. Как я помню, несколько месяцев откладывала деньги и на свои собственные средства купила ей ее. Зачем она хранила эту книгу, да ещё привезла в этот дом?

Сидя дома, Мария увлеченно читала мою книжку. Когда-то давно и я ее читала и до сих пор помнила сюжет, и то, что эта книжка ей очень понравилась. И сейчас я снова решила прочесть ее. Ведь если книга хорошая, то ее охота читать снова и снова.

Если захочешь что нибудь узнать, просто открой ее — это ее последние слова, когда несколько месяцев до своей смерти она со мной созванивалась. Возможно именно в ней я найду свои ответы?

Открыв ее я натыкаюсь на свой детский почерк, неровный и кривой. Я невольно улыбнулась обводя пальцем край. Я до сих пор помню её радость от моего подарка.

С каждой минутой становилось все сложнее заставлять себя пролистывать знакомые картинки, на каждой странице сестра записывала много своих мыслей. Мне сейчас захотелось стать такой — маленькой, и забраться в ее объятия, чтобы она погладила меня по голове и сказала, что все пройдет. Все будет хорошо.

Перелистывая новую страницу я заметила тетрадный лист завёрнутый в конверт. Отложив книгу в сторону, я развернула бумагу. Это было письмо адресовано мне.

Письмо Марии.

Здравствуй моя дорогая. Если ты нашла это письмо, значит у тебя появились вопросы, я написала его тебе зная что умру. Ты только не кого не вини в моей смерти, я знала на что иду, знала чем это закончится. Я скажу тебе только две вещи, которые ты должна запомнить. Первое никогда не вздумай работать на этих людей, если начнёшь обратно вернуться в свою прежнюю жизнь не сможешь, так же как и я. Ты должна жить дальше. Это был мой выбор, идти по такому пути. Моя вина останется со мной, никто, кроме меня самой не ответственен за подобные поступки! И не виновата ты ни в чем, лютик.

По моим щекам катятся слезы, когда я выдыхаю от облегчения и счастья. Я могла точно знать что это письмо от неё, ведь только она меня так называла, когда мне было грустно.

Второе, я не знаю знаешь ли ты, но мы родные, у нас один отец. Я очень надеюсь, что для тебя это не секрет. Если ты хочешь узнать про свою мать, я сохранила твою фотографию, ты привезла ее с собой, отец приказал выбросить, но я решила ее сохранить. На ней твоя мама. Ты должна найти женщину рядом с ней. Пусть все тайны будут раскрыты. Я тебя очень люблю, Прости меня что я так поступила, у меня небыло выбора.

Я должна была жить дальше, а не лелеять чувство жалости к самой себе. В горле стал формироваться ком, и чтобы избавиться от него, мне пришлось с трудом сглотнуть, но слезы все-таки хлынули из моих глаз. Это были слезы не боли или страха, это были слезы отчаяния. Сестра беспокоится обо мне даже после смерти.

Взяв в руки памятную вещь, я уставилась на фотографию пытаясь вспомнить хоть что нибудь из прошлой жизни, но к сожалению без изменений, как бы мне не хотелось признаваться, но две женщины мне были совершенно не знакомы. Каждую слезинку, катившуюся из моих глаз, я быстро смахивала тыльной стороной ладони.