Сто лет Папаши Упрямца - Фань Ипин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папаша Упрямец зарезал петуха и сварил его для Цинь Сяоин. Курочку оставил, чтобы снесла яйца, из которых потом можно вырастить новых куриц. Цинь Сяоин поела мясо и петуший суп и спросила:
Почему жители деревни дают вам еду?
Папаша Упрямец ответил: Потому что у меня появилась жена, семья. Это – их подарки.
Цинь Сяоин подчеркнула: Мы договорились – я не буду вам женой взаправду!
Жители деревни не поверят.
Главное – чтоб вы держали слово.
В доме одна кровать, спи там, пока не уедешь.
Плату за кровать я буду считать из расчета два мао за день.
Ты опять начинаешь!
Петух – один юань.
Ешь давай, доедай.
Я одна все не съем, вы тоже поешьте.
Если сейчас не доешь, отложи на следующий раз.
Если еще съем, буду полной, как раньше.
Ты сейчас еще тощая, тебе нужно как следует питаться.
В любом случае, я запишу, сколько вы заплатили за мое содержание, и все вам верну.
Почему ваша семья пострадала?
Не знаю. Все было хорошо – и вдруг заклеймили как показавших истинное обличье контрреволюционеров-капиталистов.
Если бы ваш дом был в Шанлине, то этого бы не случилось.
А почему вы ушли, а не остались в деревне? Судя по пыли в доме, вас тут полгода не было.
Я ездил искать сродню моих погибших товарищей.
Нашли?
Нет.
По вам и не скажешь, что вы служили.
В гоминьдановской армии.
И в сражениях участвовали?
Не было б сражений – мои товарищи не погибли б. Их убили японские черти.
Вам повезло, что вы живы.
Я удачлив.
Вы должны прожить сто лет, даже больше.
Я никогда и не думал дожить до ста лет.
По крайней мере, вы должны дожить до того времени, когда я вас за все отблагодарю.
……
Цинь Сяоин ела петуший суп и вела беседу с Папашей Упрямцем, а он смотрел, как она ест, и отвечал на ее вопросы. Незаметно для себя Цинь Сяоин доела петуха, и супа тоже не осталось. Ее губы были влажными от жира, а белое лицо раскраснелось, так вот и увядший овощ постепенно оживает, если хорошенько удобрить его навозом.
Потом она попросила у Папаши Упрямца лист папиросной бумаги и карандаш: Я начну вести счет.
И написала: 16.07.1975. Кукурузная лепешка 5 фэней, кровать 2 мао. 17.07. Курица 1 юань, обед и ужин 4 мао, кровать 2 мао (1,85 юаня).
Дописав, протянула бумагу Папаше Упрямцу и попросила прочитать и проверить. Он даже не взглянул: Как хочешь, так и делай, мне все равно.
В тот момент Цинь Сяоин еще не знала, что Папаша Упрямец не умеет читать.
Глазом моргнуть не успели – наступил канун Нового года, прошло уже полгода с того момента, как Папаша Упрямец приютил Цинь Сяоин. Все его расходы она переводила в жэньминьби и аккуратно записывала в блокнот, включая даже ту папиросную бумагу, ее она тоже занесла в свои записи, всего получилось семьдесят один юань и пять мао. Помимо обычных расходов на проживание и питание, она еще фиксировала в блокноте другие пункты: например, гигиенические прокладки, туалетное мыло, зубная щетка, зубная паста, керосиновое освещение и так далее. Все было записано четко, записи сплошь покрывали листы, как муравьи – муравейник.
Цинь Сяоин отчиталась Папаше Упрямцу о своих расходах за полгода.
Он выслушал и опять засмеялся, как смеялся бы помещик при виде крестьян, которые по собственной инициативе принесли ему арендную плату. В стародавние годы помещик никогда не улыбался членам семьи Папаши Упрямца, потому что его семья никогда не приносила арендную плату по своей инициативе или никогда не имела достаточного ее количества. Забавная сложилась картинка: Цинь Сяоин, дочка капиталиста, а это примерно то же самое, что и помещик, теперь, наоборот, задолжала крестьянину. В былые времена даже и помыслить о таком было нельзя! Это как если б чиновник помогал солдату обуваться. Чем больше об этом думаешь, тем смешнее.
Папаша Упрямец сказал, глядя в ясные очи Цинь Сяоин: Закрой-ка глаза.
Она закрыла глаза и некоторое время спустя услышала, как Папаша Упрямец произносит: А теперь открой.
Она открыла глаза и увидела у него в руках комплект новой одежды, который он и вручил ей.
Одежда эта, яркой расцветки, как прекрасное оперение, была сложена в несколько слоев. Цинь Сяоин смотрела-смотрела, и тут ее глаза невольно наполнились слезами и немало капель упало прямо на одежду.
Папаша Упрямец сказал: Сегодня канун Нового года, завтра – Новый год, это тебе одежка – в качестве благопожелания.
Цинь Сяоин произнесла: А почему себе ничего не вручаете в качестве благопожелания?
Я – мужчина, много у меня одежды или мало, старая она или новая – мне все равно. А у вас, девушек, не так. В прошлом году я впустую просадил мои талоны на ткань.
Если у вас нет новой одежды в Новый год, то и мне не надо!
Это уж как хочешь, в любом случае, я для тебя ее сделал. Я с самого начала собирался тебе ее подарить.
Внезапно Цинь Сяоин озарило: Сколько стоила эта одежда? Я запишу.
Папаша Упрямец ответил: Один мао. Если записываешь, то запиши – один мао.
Да какой один мао? Думаете, я не понимаю? Тут минимум десять юаней, так и запишу.
Хорошо, как хочешь.
А талоны на ткань?
Талоны – это не деньги. Талоны государство выдает.
Цинь Сяоин засветилась от радости: Пойду переоденусь.
Папаша Упрямец сказал: Новый год – завтра.
Цинь Сяоин отозвалась: Нет, я надену сегодня, прямо сейчас.
Когда Цинь Сяоин помылась, переоделась и прихорошилась, Папаша Упрямец уже приготовил новогодний стол. Он как раз расставлял два набора столовых приборов – чашки и палочки для еды, когда увидел преобразившуюся Цинь Сяоин, он был так поражен, словно встретил небожительницу.
Цинь Сяоин увидела, что на столе лишь один стакан для вина: Поставьте еще один, я тоже хочу выпить.
Папаша Упрямец сказал: Ты же девушка, какое тебе может быть вино?
Цинь Сяоин отозвалась: Я сегодня счастлива, хочу выпить вина!
Папаша Упрямец произнес: Если счастлива, так ешь побольше мяса.
Цинь Сяоин увидела, что
