Грегор и смутное пророчество - Сьюзен Коллинз

Путешественники в недоумении повернулись к Викусу, который в ответ тяжко вздохнул.

— Ты ведь знал, что с ними нелегко договориться, — спокойно сказала Соловет.

— Да, но я понадеялся на наши последние соглашения… — Викус не договорил и махнул рукой. — Впрочем, глупо было надеяться.

— Но мы еще дышим, — заметил Марет. — А это не так мало, когда имеешь дело с пауками.

— Что вообще происходит? — вмешался в разговор Грегор. — Они что, с нами не пойдут?

— Нет, Грегор, — ответила Соловет. — И дело даже не в этом. Мы теперь их пленники.

ГЛАВА 17

— Но как же так?! — воскликнул Грегор. — Вы разве воюете с пауками?

— Нет, — ответил Марет, — у нас с пауками мир. Мы с ними торгуем, мы не вторгаемся на их земли, а они — на наши. Но глупо было бы думать, что мы друзья.

— Ясно, — сказал Грегор. — Значит, все знали, что нас посадят в ловушку, все, кроме меня, да?

Он старался говорить так, чтобы голос не дрожал. Ему надоели все эти переговоры у него за спиной, надоело обо всем узнавать последним.

— Извини, Грегор, — сказал Викус. — Я долго пытался навести мосты между Регалией и пауками. Ожидал, что они будут более сговорчивыми — но, видимо, переоценил степень своего влияния.

Викус выглядел измученным и постаревшим, и Грегору не хотелось еще больше его расстраивать.

— Вообще-то они вас на самом деле уважают. Ну, то есть они явно собирались нас сожрать, пока я не произнес ваше имя.

Викус немного повеселел:

— Вот как? Ну, это уже кое-что. Пока живу — надеюсь.

— Точно. И бабушка моя так говорит, — сказал Грегор с улыбкой, желая сгладить возникшую неловкость.

— Ге-го, гязные тусики! — сердито сказала у него за спиной Босоножка.

— Да-да, Босоножка, сейчас поменяем, — ответил Грегор.

Босоножка захныкала. Грегор залез в рюкзак и обнаружил, что чистых трусиков для Босоножки у него больше нет.

— Ну вот, — огорчился он. — У нас закончилась сменная одежда.

— На этот счет можешь не беспокоиться, — улыбнулась Соловет. — Ведь для нас ткут одежду пауки.

— Как это?! Паутина же липкая! — удивился Грегор, невольно коснувшись лица.

— Они умеют прясть нити шести разных видов, одни — липкие, другие — мягкие и нежные, как кожа Босоножки. Вся одежда, которая на нас, изготовлена пауками.

— Правда?! — удивился Грегор. — Но с чего бы им снабжать нас одеждой теперь, когда мы превратились в их пленников?

— Я уверена, они в нашей просьбе не откажут. В их планы вовсе не входит ссориться с нами, — ответила Соловет. — Думаю, они просто изолировали нас на то время, которое им понадобится, чтобы решить, что делать.

Она обратилась к часовым, и вскоре им сбросили вниз несколько пар нежнейших трусиков. А еще пауки спустили вниз три тканых мешка с чистой водой.

Соловет обошла всех путников, обмывая и обрабатывая раны. Люкса, Генри и Марет внимательно наблюдали — будто ученики за учителем. Грегор предположил, что умение обрабатывать раны, полученные в бою, должно быть, весьма востребовано здесь, в Подземье.

Начала Соловет с раны Марета, которую зашила иголкой с ниткой. Сочувствуя, Грегор исподтишка смотрел на Марета, но тот, хоть и был бледен, ничем не выдал, что ему больно. А вот двое летучих мышей, у которых были ранены крылья, не могли скрыть, сколь мучительной была для них подобная операция.

Наконец Соловет обратилась к Грегору:

— А теперь давай-ка займемся твоим лицом.

Грегор потрогал щеку и обнаружил, что там, где паутина касалась его кожи, образовались ранки и припухлости. Соловет намочила кусочек ткани в воде и приложила к лицу Грегора.

О! Он стиснул зубы, чтобы не заорать от боли.

— Жжет, я знаю, — ласково сказала Соловет. — Но если оставить этот клей на коже, ранки загноятся.

— Загноятся? — переспросил Грегор. Звучало это, прямо скажем, очень неприятно.

— Если опустишь лицо в воду, тебе будет еще больнее — но так все скорее пройдет. Ну что, потерпишь? — участливо спросила Соловет.

Грегор глубоко вдохнул и резко опустил лицо в один из мешков с водой.

«Мамочки!» Он аж задохнулся от боли, но все же продержался несколько мучительных мгновений, а потом поднял голову. И снова опустил. И так пять или шесть раз. На шестой раз он уже почти не почувствовал боли.

Соловет одобрительно кивнула, достала маленький глиняный горшочек и положила ему на лицо немного какой-то мази. А затем обратилась к Викусу и, не слушая его возражений, обработала ему рану на запястье.

Наконец она обратилась к Темпу и Тику.

— Ползучие, вам нужна моя помощь?

Босоножка ткнула пальчиком в сломанный усик одного из тараканов.

— У Темпа бо-бо, — сказала она.

— Нет, принцесса. Мы лечимся сами, — ответил Темп.

— Бинтик! — настаивала Босоножка, протягивая ручку к сломанному усику.

— Нет, Босоножка! — перехватил Грегор ее ручку. — Не надо бинтик.

— Бинтик! — Босоножка бросила на Грегора хмурый взгляд и вдруг резко его ударила.

«Ну вот, — подумал Грегор, — приехали!»

Вообще-то Босоножка была добрым и послушным ребенком. Но ей было всего два года, и время от времени у нее случалась злобная истерика, от чего страдала вся семья. Правда, обычно такое происходило, когда она сильно уставала или была очень голодна.

Грегор порылся в рюкзачке. Далси, кажется, говорила, что положила им в дорогу угощение.

Он нащупал печенье и протянул сестренке:

— Печенья хочешь, Босоножка?

Она молча выхватила у него печенье и, мусоля его, уселась прямо на землю.

«Может, пронесет», — подумал Грегор.

— Сердится принцесса, на нас, сердится на нас? — обеспокоенно спросил Темп.

— Да нет, — ответил Грегор. — Иногда на нее находит. Мама говорит, это кризис двухлетнего возраста. Ни с того ни с сего устраивает скандал, вся семья в шоке.

Босоножка исподлобья глянула на них и изо всех сил топнула ногой.

— Сердится принцесса на нас, сердится на нас? — грустно бормотал Темп.

Видимо, у тараканьих детей не бывает приступов гнева.

— Да нет же, она по-прежнему считает вас классными, — заверил Грегор. — Просто ей нужно немножко отдохнуть.

Он надеялся, что тараканы не обидятся на Босоножку и не отправятся от огорчения домой. Только не сейчас и только не здесь!

Викус жестом подозвал его туда, где уже собрались остальные. И прошептал:

— Грегор, моя жена опасается, что пауки могут сообщить о месте нашего пребывания крысам. Она настаивает на том, чтобы бежать отсюда — и как можно скорее.

— Я согласен! — одобрил Грегор. — Но как?

Босоножка подошла к нему сзади и больно ущипнула за руку.

— Нельзя, Босоножка! — сказал он. — Нельзя щипаться!

— Исё песенья! — захныкала она, повиснув у него на рукаве.

— Нет, печенье не для тех, кто щиплется. Печенье для вежливых девочек! — строго произнес Грегор.

Ее нижняя губка начала подрагивать. Она резко отвернулась, плюхнулась на пол и начала колотить по земле ногами.

— Извините… Так какой у нас план? — повернулся к остальным Грегор. — Может, мы сумеем прорвать паутину и убежать?

— Нет. За этой паутиной полчища пауков, готовых тут же залатать брешь и обездвижить нас своим ядом. А если попытаемся взлететь — нас атакуют сверху, — прошептала Соловет.

— И что нам остается? — спросил Грегор.

— Только один вариант. Мы должны прорвать паутину мгновенно и сразу во многих местах, чтобы они не смогли сразу ее починить, — сказала Соловет и, помолчав, добавила: — Кто-то должен стать Веретеном.

Все посмотрели на Люксу, даже Грегор. Золотистая летучая мышь, сидевшая чуть позади, опустила голову и коснулась ее шеи.

— Мы можем это сделать, — тихо сказала Люкса.

— Ты не обязана, Люкса. Опасность, особенно наверху, очень велика. Но если говорить честно — ты единственная наша надежда, — безрадостно произнес Викус.

Генри обнял ее за плечи:

— Вы сумеете, Люкса. Я видел, как вы тренировались. Вы обе ловкие и быстрые.

Люкса решительно кивнула:

— Да, конечно, мы это сделаем. Давайте только не будем тянуть волынку.

— Грегор, садись на мышь Викуса. Викус, ты со мной. Генри и Марет, вы берете по таракану, — скомандовала Соловет.

— Кто-то должен прикрывать Люксу! — сказал Марет. — Я могу подлететь сбоку.

— Не с твоей раной, — отрезала Соловет и обвела всех взглядом. — Вообще никто не должен лететь сбоку — это верная смерть!

— Пауки очень чувствительны к шуму, — произнес Викус. — Эх, жаль, у нас нет с собой трубы.

Все это время Грегор чувствовал, как пара маленьких ножек довольно ощутимо пинает его сзади. Он повернулся и увидел Босоножку, которая снова собиралась его пнуть.

— Прекрати! — прикрикнул он. — Ты что, в угол захотела?