Пляжный клуб - Элин Хильдебранд

– Там еще кое-что произошло, – замялся Джем. – С одной женщиной, миссис Уорли. Я нечаянно зашел в туалет, и она заплакала.

Джем думал, что Марибель примется хохотать, так же как и Мак, но ее лицо осталось непроницаемым.

– Я однажды зашла в мужскую уборную в ресторане, когда еще маленькая была. Не знала, что мужчины писают стоя. Братьев у меня нет, отец исчез в неизвестном направлении. Вот и представь, какой это был шок.

– Так значит, ты с мамой одна выросла? – спросил Джем.

– Маме тогда было девятнадцать. Я родилась, нас стало двое. – Марибель откинулась на одеяло. – Пора вздремнуть.

Перевернулась на бок и подперла голову рукой.

– Если ты не против, я верх сниму.

– Погоди-ка, ты же сказала…

Она коснулась руки Джема, и его проняло до мурашек.

– Мы ведь не обязаны докладывать Маку, – проронила она.

– Разве? – Дело приобретало нехороший оборот. Зачем эта тайна, секретность? Но сейчас Джем был абсолютно счастлив – счастлив просто сидеть рядом с Марибель, хотя еще час назад он был раздавлен горем, убит, уничтожен, растоптан. – Тогда снимай.

Марибель развязала лямки, стянула лифчик через голову. Джему предстала грудь; он смотрел, прекрасно понимая, что все это не случайно. Она хотела, чтобы он увидел и восхитился – так же, как восхитился едой. Грудь была прекрасна. Роскошная, обласканная солнцем. Каждая – размером с чашку, а в центре – бледно-розовый сосок. Марибель вынула из сумки бутылочку лосьона и принялась натираться. Через минуту у Джема болезненно оттопырились плавки. Он перевернулся на живот.

– Вздремну.

Закрыл глаза и попытался думать о чем-нибудь, что не связано с Марибель, ее грудью и нестерпимой нежностью розовых сосков. И, как ни странно, вскоре забылся сном. Пробуждение было тяжким. Он словно вынырнул из горячего и темного тоннеля. Поднял голову. Его спутница лежала на животе, так и не надев купальник, и читала.

– Что читаешь? – спросил он.

Она показала ему обложку.

– Джон Чивер, «Избранное». Какая у нас тут закрутилась интрига.

«О чем это она?» – подумал Джем и спросил:

– Правда? Искупнуться не желаешь?

– Давай.

К облегчению Джема, она все-таки решила надеть верх. Вода была ледяная и обжигала, но так даже лучше. Ему сейчас не помешало бы охладиться. Марибель нырнула и с визгом выскочила на поверхность.

– Клево! – закричал он, и его накрыла очередная волна.

– До встречи в Португалии, – сказала Марибель и опять нырнула. Всплыв совсем рядом, она добавила: – Ветер волны нагнал, не хочу от тебя отдаляться.

– Я тоже, – сказал Джем. Потрогал ее лоб. Волосы были мокрые и гладкие. Как же она хороша! Окажись на ее месте другая, он мог бы позволить себе вольность. Игриво развязать бикини, или поднырнуть и всплыть с ней на плечах, или просто подхватить на руки и качать в набегающих волнах… С кем угодно, только не с Марибель.

– Может, как-нибудь заглянешь на ужин? В воскресенье, – предложила Марибель.

Джем ждал этого приглашения, но, получив его, растерялся.

– По воскресеньям Мак бывает у Лейси.

– Н-ну да. – Она устремила пристальный взгляд на берег.

– То есть мы будем вдвоем? – уточнил Джем.

– Ради бога, приводи с собой девушку.

– Не найти мне ее так быстро… А ты скажешь Маку, что я собираюсь прийти?

– Думаешь, нужно?

Джем набрал полные щеки воды, соленой, морской, и процедил ее сквозь зубы.

– Без понятия.

– Ну а если назвать это дружбой? Если только ты не передумал становиться моим агентом. В таком случае это уже деловая договоренность.

– Да, пожалуй.

– Ну так что, заскочишь?

– Ладно, – ответил Джем.

– Ну и отлично, – сказала она и, поймав ближайшую волну, прокатилась на ней до самого берега. Поднялась, стряхнула с себя песок и направилась к одеялу. Провожая ее взглядом, Джем мечтал об одном: чтобы она не рассказала Маку об их встрече. Это был самый чудесный день из всех, проведенных на Нантакете, все его страхи и треволнения сняло как рукой.

Глава 4

День летнего солнцестояния

20 июня

Уважаемый С. Б. Т.!

Рискну показаться заносчивым и все же скажу, что не далее как 18 июня мы с Терезой ездили в Конкорд штата Массачусетс и побывали в Мидлсексе, который окончила наша дочь, Сесили. Она ступала своими ножками по аккуратно подстриженному газону, выделяясь среди одноклассников. Наша звездочка, наш маячок. Она уже совсем взрослая, гораздо взрослее и утонченнее своих сверстников. Моя гордость, мое счастье. И я знаю, вы меня поймете: отказываясь продать «Пляжный клуб», я действую в ее интересах.

У вас есть дети, С. Б. Т.? Вы никогда о них не упоминали. Мне было бы любопытно узнать, если, конечно, вы решитесь раскрыть этот секрет.

Сердечно Ваш,

Двадцать первое июня знаменовало на острове приход лета. Солнце подолгу не опускалось за горизонт, рестораны работали ночь напролет, в барах зависало полно студенток, которые, как подметил Ванс, в этом году предпочитают синий лак для ногтей и татуировки. Еженедельник «Инкуайрер энд миррор» выпустил первую в сезоне газету на пять разворотов. В «Стоп энд шоп» царила такая давка, что магазин сделали круглосуточным, а значит, Ванс мог затовариться хлопьями и готовым мясом хоть в три утра. Мощеные улочки города наводнили машины, съезжающие с парома, велосипедисты и пешеходы. По городу сновали беспечные туристы; уткнувшись в карту, они начисто забывали о безопасности на дороге. Откуда все эти люди? Розы и гортензии цвели буйным цветом, что существенно замедляло движение; то и дело доносилось восторженное воркованье: «Ах, что за цветы!»

Все вокруг сетовали на наплыв туристов, а Ванс решил действовать «от обратного», избрав противоположную тактику: он привечал их и оказывал им всяческое содействие. Приветливо помахал рукой людям, ожидающим своей очереди в «соко-баре», подсказал дорогу целому семейству на велосипедах; пока отец беспомощно вертел в руках карту, мать с младенцем в детской люльке на багажнике и тремя детишками в хвосте, подкинула идею: «Милый, а может, лучше спросить кого-нибудь, правильно ли мы едем на пляж. Хотя бы вон того симпатичного человека». Туристы, по мнению Ванса, означали лишь одно: деньги. Чаевые он греб лопатой и составил себе неплохую репутацию на фоне Джема, который регулярно садился в лужу.

Двадцать первого июня означало и еще кое-что. В день летнего солнцестояния открывался для посетителей «Пляжный клуб», а значит, на берег повылезали «пляжники». Они сновали вокруг, как муравьи вокруг корзины с провиантом. И каждому подай его любимый зонт и любимое место на берегу. Бывали такие, кто просидел на одном месте лет сорок или пятьдесят. В результате нехитрых подсчетов Ванс уяснил себе, что человек, проводящий на пляже четыре дня в неделю по шесть часов кряду в течение десяти недель лета на протяжении пятидесяти лет, просиживал на одном месте двенадцать тысяч часов.

При открытии сезона в распоряжение Ванса поступало два «подмастерья». Мак принял двух мальчиков по имени Кевин и Брюс для работы на пляже. Они ничем не отличались от всех остальных работников всех прочих сезонов. Прыщавые надменные юнцы, которым каким-то чудом посчастливилось урвать самую лакомую работенку на острове. В то утро Ванс решил их припугнуть. Ровно настолько, чтобы они не только беспрекословно ему подчинялись, но и чуть вздрагивали при его приближении. Ровно в восемь мальчишки ждали его у входной двери вестибюля. Добрый знак. Когда он припарковался на своем «Датсуане-300ZX», они должным образом заценили автомобиль. Тоже неплохо. Когда Ванс вылезал из машины, они ощупали нервными взглядами его бритую голову. Превосходно.

Состроив серьезную мину, Ванс обратился к ним:

– Вы, что ли, пляжные мальчики?

– Я бы предпочел называться как-нибудь по-другому, – буркнул тот, что повыше и покостлявее. – Не хочу, чтобы у людей при моем приближении возникали ассоциации с попсовой группой времен восьмидесятых.

На пареньке была бейсболка, очередной «писк моды» из баров Нантакета. Ванс молниеносно вскинул руку и сбил убор с головы паренька. Тот вздрогнул и попятился.

– Ты Брюс или Кевин? – спросил Ванс.

– Брюс.

– Вот что я тебе скажу, Брюс. Испокон веку пляжных мальчиков называют пляжными мальчиками. Со времен открытия «Клуба» в 1924-м. И знаешь, из-за тебя это название никто менять не собирается. Я доступно выражаюсь?

Брюс наклонился за бейсболкой, а круглолицый Кевин, усыпанный прыщами, в ужасе смотрел на Ванса. Неплохое начало отношений.

Минуя коттедж Лейси Гарднер, Ванс провел мальчиков в помещение, где хранились зонты.

– Вот это – пляжные зонтики, – начал коридорный. – За каждый заплачено сто шестнадцать долларов. Если кто-то из вас по своей криворукости поломает зонт, с него спишут полную стоимость, а заодно и цену доставки из Франции, где их, собственно, и производят.