Золотая Кастилия (сборник) - Густав Эмар

— Так это мы на вас потратили два часа, лавируя между островами, рискуя наткнуться на какой-нибудь бурун, вместо того, чтобы заниматься нашими делами?

— Как это, вашими делами? Разве вы заделались контрабандистом?

— Я занимаюсь всем, — лаконично отвечал Мигель, наполняя свой стакан.

— Но за коим чертом вы здесь? — спросил майор.

— А вы? — ответил Мигель вопросом на вопрос.

— Я… я… — в замешательстве начал майор.

— Вы колеблетесь, — с насмешкой продолжал Мигель, — хотите, я скажу вам?

— Вы, Мигель?

— Вы ездили на остров Сент-Онорат любоваться природой, не так ли? — сказал Мигель с громким хохотом.

— Действительно, я всегда имел склонность ко всему живописному… Но я вспомнил, что забыл сказать Нико, где мне надо сойти на берег.

Он сделал движение, чтобы встать.

— Не нужно, — сказал матрос, заставляя его сесть.

— Как же, не нужно? Напротив, нельзя медлить…

— А я говорю, что вам придется пока посидеть, майор, — решительно перебил матрос, — мне надо прежде поговорить с вами.

— Поговорить со мной?! — с изумлением вскричал майор.

— Так точно, майор, — сказал Мигель с сарказмом в голосе, — я должен вам сказать нечто очень важное. В вашей чертовой крепости это невозможно: там у вас множество солдат и тюремщиков, которые, стоит вам нахмурить брови, схватят вашего собеседника и без церемоний бросят в какую-нибудь яму, где и оставят гнить без всякого зазрения совести. Это очень неприятно, честное слово. Здесь гораздо удобнее, я не боюсь, что вы заключите меня в тюрьму, поэтому и хочу воспользоваться представившимся случаем высказать вам то, что у меня на сердце.

Майор в душе не на шутку встревожился, еще не зная точно, чего именно должен опасаться, до того обращение этого матроса, который всегда был с ним вежлив до раболепия, казалось ему странным. Однако он не показал вида и, небрежно облокотившись о стол, сказал:

— Хорошо, поговорим, если вам так хочется, добрый Мигель. Мне торопиться некуда.

Матрос чуть подвинул стул и очутился прямо напротив де л'Урсьера. Посмотрев на него с лукавым видом и отпив ром, он вдруг сказал, стукнув пустым стаканом о стол:

— Премилая у вас страсть, майор, отправляться по ночам любоваться впотьмах развалинами монастыря, премилая страсть! При этом, как я узнал, она вам приносит большие барыши.

— Что вы хотите сказать? — вскричал майор, побледнев.

— То, что говорю! Уж не верите ли вы в случайность, майор?

— Но…

— В случайность, по которой встретили меня здесь и по которой нашли на пустынном острове брильянт в триста тысяч? Ведь и та и другая случайности совершенно невозможны.

На этот раз майор и не пытался отвечать; он понял, что попался. Мигель продолжал насмешливым тоном:

— Конечно, действовать так, как вы, очень умно, можно быстро разбогатеть, хватая обеими руками, только ремесло-то это очень ненадежно.

— Вы меня оскорбляете, негодяй! — пролепетал майор. — Берегитесь, я позову…

— Полноте, — перебил матрос с громким смехом, — я не обращаю внимания на ваши оскорбления; я занят другим в эту минуту, а если вы хотите позвать кого-то, попробуйте, вы увидите, что получится.

— Но это измена!

— Еще бы! Ведь мы все более или менее изменники! И вы изменник, и я изменник, это уж точно; поверьте мне, бесполезно разговаривать на эту тему, гораздо лучше вернуться к нашему делу.

— Говорите, — пробормотал майор мрачным голосом.

— Послушайте, я хочу доказать вам, что я с вами полностью откровенен, и показать раз и навсегда, сколь напрасны ваши надежды относительно того, что случится здесь. Эй, Нико! — закричал он громким голосом, слегка ударив стаканом по столу. — Иди сюда, мой милый!

На лестнице раздались тяжелые шаги, и тотчас лукавое лицо Нико появилось в дверях.

— Чего ты хочешь, Мигель? — спросил он, делая вид, будто не замечает присутствия майора.

— Совсем немного, — отвечал матрос, указывая на офицера, побледневшего от волнения, — одного простого вопроса, чтобы доставить удовольствие этому господину.

— Говори.

— Кто теперь командует люгером «Чайка», в каюте которого мы находимся в данную минуту?

— Ты.

— И все на люгере, включая и тебя, обязаны мне повиноваться?

— Непременно, да еще и без малейшего возражения.

— Очень хорошо; положим, Нико, я прикажу тебя схватить майора, привязать ему к ногам два ядра и бросить в море; что ты сделаешь, мой милый?

— Что я сделаю?

— Да.

— Я повинуюсь.

— Без возражений? Нико пожал плечами.

— Прикажешь? — сказал он, протянув свою широкую руку к майору, который задрожал всем телом.

— Не будем торопиться, — ответил Мигель, — возвращайся на палубу, но не уходи далеко; вероятно, ты скоро мне понадобишься.

— Хорошо, — ответил Нико и исчез.

— Теперь вы все узнали, господин майор, — сказал Мигель, небрежно повернувшись к испуганному коменданту, — и начинаете понимать, что, как я ни ничтожен по сравнению с вами, однако, по крайней мере на время, вы находитесь в моей власти.

— Признаю, — произнес майор слабым, дрожащим голосом.

— Раз так, я думаю, мы быстро поймем друг друга.

— Приступайте же к делу без дальнейших околичностей.

— Хорошо! — грубо вскричал Мигель. — Вот это мне нравится. Благоволите вручить мне брильянт, который ваш сообщник передал вам в развалинах.

— Это грабеж! Я был о вас лучшего мнения, — произнес майор презрительно.

— Называйте это как хотите, — хладнокровно возразил матрос, — слова ничего не значат, а брильянт отдайте мне.

— Нет, — холодно ответил майор, — этот брильянт составляет все мое богатство, и вы получите его только вместе с моей жизнью.

— Это меня не остановит. Я вас убью, если будет нужно, а после возьму брильянт!

Он зарядил пистолет. Наступило молчание.

— Итак, вы непременно хотите отнять у меня этот брильянт?

— И брильянт, и еще кое-что другое.

— Я вас не понимаю.

Матрос встал, приставил пистолет к груди майора и, нахмурив брови, сказал:

— Вы меня поймете.

Майор почувствовал, что погиб — этот человек убьет его.

— Остановитесь, — сказал он.

— Вы согласны?

— Да, — сказал майор прерывающимся от бешенства голосом и, вынув футляр из кармана, прошептал: — Возьми и будь проклят!

Мигель заткнул пистолет за пояс, раскрыл футляр и внимательно рассмотрел брильянт.

— Тот самый! — сказал он, закрыл футляр и спрятал его в карман.

Несчастный комендант следил за всеми его движениями тусклым взором. Мигель сел на прежнее место, налил себе стакан рому, опорожнил его одним глотком и, откинувшись назад, принялся набивать свою трубку.