Грязные новости (ЛП) - Шен Л. Дж.

— Могу я задать тебе один вопрос? — Остановилась, когда мы добрались до закусочной.

Мужчина сделал вид, что на секунду задумался.

— Ладно, давай.

— Почему ты вернулся?

Феникс опустил взгляд и закатал длинный рукав рубашки, и с татуировки на внутренней стороне предплечья мне улыбнулась девушка, которую я не узнала.

— Время слишком драгоценно, чтобы не проводить его с людьми, которых любишь больше всего. Я узнал это на собственном горьком опыте. Из-за нее.

Войти в квартиру Конверс было не самым конструктивным решением, учитывая небольшую зацикленность, которую я развивал день ото дня.

Я чувствовал запах ее кожи, оттенок ее ванильного аромата и имбирно-жасминового шампуня на каждом предмете мебели в ее крошечной квартире. Это место кричало о Джудит. Ее личность выпрыгивала из каждого угла комнаты.

Я видел ее в ароматизированных свечах, аккуратно расставленных на каминной полке, как солдаты, и на фотографиях в рамках с ее выпускного вечера — она обнимала отца с широкой улыбкой на лице и целовала кого-то, кто, по моему предположению, был Милтоном, безмозглым придурком. Она была в раздвинутых занавесках, приглашая солнце влиться в комнату, и в небольшой, аккуратно сложенной стопке газет и книг на кофейном столике, а также в следе от кружки рядом с ними, что говорило мне о ее любимом занятии. И на невероятной картине, висящей над телевизором — девушка тянется к воздушному шару в форме сердца, наблюдая, как он уносится в небо и удаляется от нее.

«Приди в себя. Да, она горячая штучка, но в мире полно кисок. У тебя есть план. Придерживайся его».

— Эту картину купила ее мать, — сказал мне отец Джудит. — Она не сочетается ни с чем в доме, но ни у кого из нас не хватает мужества её снять.

Он остановился у картины и уставился на нее. Я поморщился, зная, каково это — хранить все, ожидая, что твой умерший любимый человек чудесным образом вернется. Горе было жалким. Вот почему я не позволял себе зацикливаться на этом.

— Думаю, ваша дочь недостаточно храбра, чтобы сделать это, — пренебрежительно сказал я.

Мужчина на мгновение задумался.

— Возможно, мужество не то слово. Джуд просто хранит воспоминания. И полна любви.

Роберт Хамфри был впечатляющим человеком.

Сильный, молчаливый и вежливый. Правдоруб. Я бы позавидовал Джудит, если бы это не было полным идиотизмом. Ее отец был стойким парнем, и мне было интересно, каким человеком я был бы, если бы мне было на кого равняться.

Роб знал свою дочь лучше, чем я, поэтому согласился, что держать наше соглашение в секрете было в общих интересах. Лгать ей было наиболее подходящим вариантом, ведь мы оба знали, если Джудит узнает, что я помогаю им, оплачивая ее отцу экспериментальную программу лечения людей с прогрессирующим раком, она закатит истерику, тем не менее, примет предложение, а потом позволит этому сожрать ее совесть.

Я попросил Дэна найти экспериментальную программу, потому что не хотел, чтобы Брианна знала о Джуд то, о чем сама девушка умалчивала. Поскольку у Роберта все было не так уж плохо с раком третьей стадии, его легко приняли в исследование — после большого пожертвования в клинику.

Получить от меня помощь для Джудит означало бы нарушить свою принципиальную позицию. Она яростно независима, и я не хотел, чтобы этот жест имел послевкусие быстрого траха и язвительных офисных стычек. Кроме того, дело было не только в Джудит. Я не был бессердечным придурком. Помощь Роберту была моим способом искупить то, что случилось с Камиллой.

Я отнял жизнь, так что плохого в попытке спасти ее?

Роберт не спрашивал меня о многих вещах, которые не были связаны с лечением, которое ему будет оказано. Например, он не спрашивал, почему я помогаю его дочери. И поэтому избавил его от рассказа о нашей с ней первой встрече, в которой через час после того, как я купил ей напитки, мой язык уже обводил ее щелку, в то время как мои пальцы погружались в ее розовую, влажную киску. Обычно я не поедал вагины, но ее была слишком сладкой, чтобы пройти мимо. Так или иначе, не считал это комплиментом, достойным упоминания в разговоре с ее больным отцом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы договорились, что два раза в неделю за Робертом будет приезжать такси, и я оплачиваю все расходы. Что касается Джуд, то для неё: этот эксперимент ему предложила страховая компания, клиентом которой они теперь были, благодаря ее работе в LBC, причем бесплатно. Это было похоже на правду, и таким образом ей не придется беспокоиться о том, чтобы вернуть мне деньги или думать, что я ожидаю чего-то взамен.

Дело было не в том, чтобы мне отсосали, хотя, по правде говоря, судя по тому, как она смотрела на меня на прошлой неделе в тот вечер, когда я тусовался с Эмили, вряд ли Джуд была бы против заплатить в этой сомнительной валюте.

После того, как поговорили о делах, мы с Робом болтали еще час. Не то чтобы у меня была куча дел в воскресенье, когда я не был во Флориде, навещая маму. Оказалось, что у нас было много общего. Мы оба думали, что «Shake Shack» (прим. Сеть закусочных быстрого питания) переоценивают, что рождественская елка Рокфеллера должна быть вне закона (или, наоборот, что туристы должны быть вне закона. Но тот или другой должен был уйти ради здравомыслия горожан), и что «Янки» были лучшим, что когда-либо случалось с нашим Нью-Йорком.

В метро, возвращаясь на Манхэттен, я перебирал входящие сообщения на телефоне. Мне пришло электронное письмо от отца, как и всем сотрудникам в нашем офисе.

Это было напоминание о приглашении на гала-концерт в отеле «Лоран Тауэрс» в следующие выходные. Первоначальные приглашения были отправлены несколько недель назад. Прежде всего, мы чествовали движение #MeToo, собирая деньги для пожертвований нескольким женским приютам по всей стране. LBC обратила внимание на #MeToo, неустанно гоняясь за историями о сексуальном насилии и гендерной дискриминации с тех пор, как движение взорвалось. Отец гордился тем, что занимает твердую позицию и в то же время пользуется своим положением, чтобы заманить женщин в свою постель. Список бывших и нынешних сотрудниц, с которыми он спал, был длиннее, чем «Война и мир», и столь же тревожным. Перемещение Джудит на наш этаж было его грубым способом попытаться проникнуть и под ее платье, и под мою кожу.

Я бы разоблачил его за секунду, если бы не тот факт, что в этот момент он оправлялся от своего четвертого сердечного приступа, недавно развелся и слишком устал, чтобы сопротивляться. Я любил честную борьбу и не нуждался в еще одной смерти на своей совести. Поэтому ждал, когда он тихо уйдет со своего поста, чтобы принять его должность и навсегда разорвать с отцом все связи.

Подтвердив приглашение на это дурацкое мероприятие, покачал ногой, пытаясь отвлечься. Женщина передо мной — лет под тридцать, симпатичная, блондинка, оттенка шампанского — улыбнулась мне из-за своего романа «Книжного клуб Опры» в твердом переплете. Я не улыбнулся в ответ, так как не искал перепихона ради перепихона. Я не был игроком — что бы это ни значило — и, в отличие от некоторых, не относился к сексу как к национальному виду спорта.

Моя связь на одну ночь с Джудит была одной из немногих. Обычно я распределял их примерно через пару месяцев — ровно столько, чтобы поддерживать мой сексуальный аппетит и либидо удовлетворенными, не беспокоясь о том, что мой член отвалится от неизвестной болезни. Во всяком случае, я не так давно трахался с Джуд и, если бы это зависело от меня, вскоре пошел бы на второй раунд.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Женщина сунула книгу в сумку, встала и направилась к дверям, ожидая, когда они откроются. Она бросила на меня еще один взгляд, на этот раз задумчивый.

— Занят? — произнесла она одними губами.

Я кивнул.

— Все лучшие уже заняты, — вздохнула она и вышла наружу.