Техник-ас - Панов Евгений Владимирович

Из-под крыльев первой пары штурмовиков сорвались дымные стрелы реактивных снарядов и помчались к земле. Внизу что-то полыхнуло. Жаль, с высоты плохо видно.

– Тринадцатый, здесь Кортес! – Санчес бдит. – С запада, высота три, восемь или десять «худых». Далековато, видно плохо.

– Принял, Кортес. Шило, с запада гости. Восемь или десять. Высота три. Встреть. Князь, на тебе «горбатые».

Первое звено устремилось навстречу незваным гостям.

И тут же вновь раздался голос Санчеса:

– На девять часов, высота один, четвёрка «мессов». Ещё пара там же на нашей высоте.

– Князь, твой выход. На девять часов четвёрка бандитов, займись сам. Учитель с «горбатыми». «Горбатые», у нас гости. Работайте спокойно, мы их встретим.

Ну, та пара «мессеров», что выше всех, это, похоже, такой же командир со своим ведомым, как и я. Значит, его надо срезать в первую очередь. Вот им и займёмся.

Плавно пошли в набор высоты. Немцы, похоже, нас ещё не видят. Ну так не у всех такое уникальное зрение, как у Санчеса.

По-моему, немцы так и не поняли, кто их убил. Ещё раз убеждаюсь, что у Ме-109 обзор назад вообще никакой. Мы с Кортесом плавно зашли им в хвост и, как на полигоне, спокойно расстреляли их чуть ли не в упор. Ведущий вспыхнул весь и сразу, а ведомый, беспорядочно кувыркаясь, посыпался вниз без каких-либо признаков огня или дыма. Похоже, пилот убит.

Ну а мы бросились на помощь вниз. «Илы» уже отработали и, сбившись в плотный строй, уходили на восток. Позади них на земле что-то весело горело и стояли несколько столбов чёрного жирного дыма. Пара Юсупова носилась над ними, высматривая опасность.

– Тринадцатые! Заканчиваем фестивалить. Идём домой! – дал я команду в эфир.

Почти сразу подошла пара Гоч – Смолин, а через минуту и звено Шилова.

Уже на земле подвели итоги. По одному завалили мы с Санчесом, из первого звена Мищенко сбил двоих, и по одному – Шилов и Филонов, одного срезал Смолин. Итого семь. Штурмовики вернулись без потерь, хотя двое из них получили довольно серьёзные повреждения от зенитного огня. Самое интересное, что как только немцы разглядели, с кем имеют дело, то поспешили выйти из боя. Помнят ещё, времени-то прошло не так и много. Да и приказ не связываться с нами всё ещё действует. А против нас здесь всё тот же 2-й воздушный флот люфтваффе. Старые знакомые, можно сказать.

Постепенно сопровождение штурмовиков и «пешек»[39] стало ежедневной рутиной. Народ ходил всё более и более хмурый. Не добавило настроения даже то, что мне удалось раздобыть целых четыре ящика с тарелками и охотничьи патроны для ежедневных пострелюшек, которые стали уже нашей традицией.

Немцы упорно не хотели с нами драться. Пришлось связываться со штабом ПВО, к которому мы были вроде как временно прикомандированы, и договариваться о вылетах на свободную охоту.

– Ну что, орлы, – подошёл я к сидящим в курилке с кислыми лицами лётчикам, – совсем закисли? Кто желает полетать?

– «Пешки» или «горбатые»? – лениво спросил лейтенант Мищенко, дымя папиросой и даже не открывая прикрытые в полудрёме глаза.

– А ты сам-то чего бы хотел, Вьюн? – усмехнулся я.

– Эх… – Мищенко наконец-то сел и бросил окурок в стоящее здесь и изображающее урну ведро. – Я бы хотел «мессеров», да побольше. И чтобы они не драпали, а дрались. Скучно.

Он горестно вздохнул.

– Ну, тогда есть предложение отдохнуть и повеселиться. Нам дали добро на свободную охоту.

Наверное, в этот момент Кессельрингу, командующему 2-м воздушным флотом люфтваффе, икнулось. Потому что такого громкого «УРА!!!» лично я ещё не слышал. Ну чисто дети. Прыгают и радуются, как школьники, только что получившие пятёрки за контрольную, к которой совершенно не готовились.

Какое звено первым отправится к передовой на охоту, решили нашим любимым способом – стрельбой по тарелочкам. С отрывом в одно очко победило второе звено, и счастливый Гуладзе со своими орлами бегом бросился к стоянке истребителей.

Следующие три недели стали сущим кошмаром для немецкой авиации в нашей зоне ответственности. Каждый день, за исключением дней, когда либо погода была нелётная, либо приходилось вылетать в полном составе на сопровождение, одно из звеньев делало пару-тройку вылетов на свободную охоту. Немцы вновь начали орать в эфир: «Achtung! Rote Flugel im Himmel!»[40] Почти из каждого вылета возвращались с победой, а зачастую и не с одной.

Уже заметно похолодало. А у нас куда-то запропастился наш особист. Пятый день от него ни слуху ни духу. На мой вопрос о судьбе Данилина в особом отделе полка ПВО мне ответили, чтобы не переживал: человек работает. И всё. Дальше думай что хочешь. Ну да ладно. Раз человек работает, то и пусть. Он в наши дела особо не лезет, так и в его тоже лезть не следует.

Данилин вернулся сияющий, как пятак, со шпалой лейтенанта госбезопасности[41] в петлице и медалью «За отвагу» на груди. Как оказалось, нами серьёзно заинтересовалась немецкая разведка, и Данилину удалось выйти на их агента и поучаствовать в ликвидации диверсионной группы, нацеленной на наш аэродром.

А на следующий день из вылета не вернулся лейтенант Кравченко (позывной Фил), а младший лейтенант Шишов (позывной Потапыч) едва смог дотянуть на повреждённом истребителе до аэродрома и чудом сумел посадить в хлам избитую машину.

– Я таких ещё не видел, – рассказывал в курилке Гуладзе, от волнения позабывший про свой грузинский акцент. – Размалёванные. Мы только успели минут пять покрутиться над передовой, как они на нас навалились вдесятером. Кто-то у них такой же умелец, как ты, командир. Бьёт издали и точно. Так они Фила и срезали. Мы одного смогли завалить, и если бы соседи на выручку не подошли, то там бы все и остались. Немцы не стали вступать в бой и ушли к себе. Да ещё, сволочи, крылышками так покачали: мол, до встречи.

Дальше Зураб перешёл на свой родной язык. Как я понял, ругался.

М-да, похоже, немцы решили натравить на нас каких-то своих асов. Ну что же, как говорил герой индийского народа товарищ Маугли, мы принимаем бой. Надо только подготовиться как следует. Тем более что Кузьмич обещал за сутки привести машину Потапыча в боеспособное состояние. Не так там всё страшно было, как казалось на первый взгляд.

Поздно вечером в расположение вернулся на попутной полуторке лейтенант Кравченко. Хоть и с исцарапанной мордой лица, но живой. Смог всё же покинуть горящую машину на минимальной высоте. Парашют едва успел раскрыться, как вот она уже, земля-матушка.

А «размалёванные», как их с нашей подачи успели окрестить, устроили форменное избиение соседнему истребительному полку. Мало того что в одном бою сбили одиннадцать «ишачков», так ещё и присовокупили к ним девять бомбардировщиков СБ, которые те самые И-16 сопровождали. С каким-то маниакальным азартом они расстреляли в воздухе всех, кто смог выпрыгнуть с парашютом из подбитых машин.

Как говорится, хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах. Так и у нас все планы по ответке немецким асам пошли прахом. На следующий день со мной связался сам Жигарев и распорядился оказать содействие разведотделу фронта. Спустя час после разговора на аэродром сел У-2, доставивший представителя этого самого разведотдела аж в чине полковника.

Мы расположились в штабе полка, расстелив на столе карту.

– Вот смотри, капитан, здесь район, который нас интересует. Необходимо провести авиаразведку. Скажу честно, ни один самолёт-разведчик и ни одна разведгруппа оттуда не вернулись. Район плотно прикрыт как зенитками, так и с земли. Нам крайне важно знать, что там происходит. По некоторым признакам, немцы сосредотачивают где-то там танки для удара на Москву. Так что решай, кто у тебя пойдёт на задание. Снимки района нужны как можно быстрее.

Я задумался. Хотя что тут думать. Самому придётся лететь, и лететь одному: так больше шансов прорваться. У парней, какими бы боевыми они не были, нет моего опыта. А значит, решено: лечу сам. О чём и сказал полковнику.