Обратная сторона города N. Дикая охота - Дарья Заровная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Молодой человек, здесь нельзя курить! – голос женщины, совсем недавно кричавшей благим матом на своего сына, послышался едва ли не над самой головой. – Вы с какого дома?
Он демонстративно выплюнул ей под ноги почти целую сигарету. Ему хотелось, чтобы от него все отстали. Всего несколько минут тишины – разве это много? Почему нельзя оставить человека в покое? Почему бы этой женщине не заняться своим ребенком? Зачем она лезет к совершенно незнакомому человеку, который, в отличие от неё, никого не трогает? Антон хотел высказать всё, что думает о ней, о её подругах, которые стояли в стороне и подначивали, о методах воспитания детей, – но молчал. Силы на препирательства закончились. От собственной язвительности было тошно. Он в принципе чувствовал себя так, будто его переехал каток.
– Да отстань ты от него, Свет. Видно же – наркоман какой-то. Участковому надо звонить – пусть сам разбирается.
– Ой, точно наркоман, – затараторила ещё одна женщина, чей ребёнок явно хотел свести счёты с жизнью. Только так можно было объяснить, почему он решил перепрыгнуть с разваливающейся горки на не менее разваливающийся бетонный козырёк. – У нас в подъезде недавно наркоманы почтовые ящики вскрыли…
«Работа», – вспомнил Антон и посмотрел на часы.
У него оставалось ещё несколько свободных часов, но встать с места не было сил. Сидеть здесь и слушать про местных закладчиков, которые не отличались умом и сообразительностью, – тоже не хотелось. Ко всему прочему напрягали взгляды в его сторону, из которых один был ему давно знаком. Так на него смотрел товарищ прапорщик, и Антон невольно поднял глаза на окна второго этажа, где слегка колыхалась штора. Пора было уходить.
– Эй, парень, я с кем разговариваю? – женщина до сих пор стояла около Антона, пытаясь прогнать его с площадки. – Ты как себя со старшими ведёшь, щегол?
«Курица облезлая, когда же ты заткнешься? – подумал Антон, нащупывая пачку в кармане. – Блядь, последнюю выплюнул».
Он с грустью посмотрел на то место, где лежала уже потухшая и обмякшая сигарета. С никотином было проще: выпустил дым – подумал и снова затянулся, прогоняя ненужные мысли. Этакий ритуал против хандры. Антон начал курить в двенадцать лет, и даже удары Петра Афанасьевича не смогли избавить его от этой вредной привычки. Не такой к нему нужен был подход, а человек, который смог бы наставить его на путь истинный, покинул этот мир. Собственно, поэтому он и начал курить.
Сейчас ему хотелось далеко не сигарет, а того, что лежало у него в рюкзаке. Тогда бы он подтвердил слова этих не унимающихся женщин, и, возможно, они бы от него отстали или вызвали полицию. Может быть, за решеткой найдётся покой? Эта перспектива его уже не пугала, но товар употреблять было нельзя, попасться полиции – значит создать новых проблем Сергею, поэтому он достал наушники из кармана и попытался настроиться на новый лад. Только писклявые голоса женщин, плач детей, как и чувство тревожности, музыка заглушить не могла. Будто где-то устроили конкурс «Кто быстрее доведёт Антона», но он заранее знал победителя, и имя ей – «чёртова самоубийца» или, как писали местные газеты, Исмаилова Дина Альбертовна. Да, именно она – в этом он был уверен – доведёт его до ручки.
Перед лицом защёлкали чьи-то пальцы, и даже он, не зная правил этикета, понимал, что это уже верх неприличия. Антон посмотрел исподлобья, от чего женщина невольно сделала шаг назад. Под глазами тёмные круги, волосы на голове растрёпанные, а челюсть сжата от злости так, что видно, как играют желваки, – вот он, ребёнок улицы, только грязи на лице не хватает.
– Я же говорю: наркоман, – привлекая внимание, кричала женщина своей подруге. – Свет, отойди от него, а то не дай бог ударит. Они же все того!
«Дура, – мысленно ответил ей Антон. – Врезать бы тебе, да посильнее; жаль, женщин не бью».
Но вслух он только цыкнул, встал с карусели и, отряхивая штаны, стал прикидывать варианты, как менее болезненно обойти всех этих «дам», собравшихся около него. В руке завибрировал телефон: ещё один заказ от начальства, который стоит выполнить как можно скорее. Пришло время сматывать удочки и заняться делом.
Посильнее натянув капюшон на голову, Антон вышел с детской площадки, ненадолго задержал взгляд на подъезде. Он больше не хотел сюда приходить, но знал, что будет возвращаться, пока не обожжётся. Пока его не увезут в реанимацию после встречи с Петром Афанасьевичем, как это было в последний раз.
Он развернулся в сторону арки, включил Земфиру и под песню о мальчике, чья судьба была будто списана с него, пошёл по дороге. Мир вокруг снова исчез. Были лишь музыка, грязь под ногами и покачивающийся в ритм медленный шаг. Но не успела певица поставить точку в произведении, как чья-то рука схватила его за предплечье, а в нос ударил запах недельного перегара. Антон повернул голову и увидел скрюченную худую старушку, беззубую и еле стоящую на ногах.
– Здравствуй, Антоша, – еле выговорила женщина заплетающимся языком. – Давно не виделись. Как дела твои?
Антон сморщился от отвращения и выдернул руку из её костлявых пальцев. Он хотел было отряхнуть то место, за которое держалась давно знакомая ему женщина, но не стал, боясь подцепить на кожу каких-нибудь инфекций.
– Зрасьте, тёть Валь. Нормально всё. Вы что-то хотели? Я просто тороплюсь.
– Занятой такой стал. Вырос. Хоть раз бы в гости зашёл. Сколько мы не виделись с тобой?
– Два года, – беззвучно ответил Антон. – Заходить к вам в гости желание пропало, как только вы этого урода поселили у себя. Не хочется как-то, чтобы он руки распускал.
Женщина рассмеялась, обнажая почти беззубые десны. Её стеклянные глаза не выражали никаких эмоций, но она не переставала смотреть на парня. Антона передернуло от отвращения.
– Дак он после того случая еле ноги волочит. Тот паренёк его так избил, что он ещё полгода под себя ходил. Встать не мог.
– Рад за него, но лучше б он сдох. А теперь можно я пойду?
– Постой, – она снова схватила его за предплечье. – Ты же знаешь где мой сынок? – Антон кивнул, вновь вырывая руку, но хватка женщины
