Любовь и дым - Дженнифер Блейк

Только спустя годы она окончательно поняла, что дело в том, что ему было наплевать на все, кроме своих чувств. Он любил только себя. И ему было интересно знать только себя и только о себе.

Потом он решил включиться в политику, это его быстро затянуло, и оставить его в тот момент значило нанести мощный удар ниже пояса. Людям, которые не могут справиться даже со своими личными проблемами, никто не позволил бы заведовать делами большой политики. Таковы были негласные законы. Семейная жизнь, удачная или неудачная, была сильным козырем одних и слабым местом других. К тому же это было важным фактором в ее борьбе с мужем. Он понял свою зависимость от жены и порой уступал ей в чем-то. Он платил, насколько ей удавалось это устроить, за каждое нанесенное оскорбление, за каждый синяк. А когда не срабатывало и это оружие, она просто тратила его деньги на те вещи, которые доставляли ей радость и которые он все равно никогда бы ей не купил.

И все же бывали времена, как, например, сейчас, когда хотелось на все плюнуть и бросить его.

Но куда она пойдет? У нее был свободный диплом колледжа искусств, но никакого практического опыта. Хуже того, у нее не было никаких амбиций. Она никогда не мечтала о карьере, никогда не хотела ничего, кроме того, чтобы быть женой и матерью. Ей нравилась ее работа, связанная с благотворительностью, особенно если дело касалось детишек или сохранения памятников старины (в этом она очень походила на Риву Столет). Кроме того, она полагала, что у нее талант быть женой политического деятеля. Но ни одно из этих занятий не обещало дохода, который позволил бы ей самостоятельно продолжать вести тот образ жизни, к которому она привыкла с детства.

В этом все дело. Сама мысль, что ей, возможно, пришлось бы снизить уровень жизни, была ненавистна ей. Были некоторые вещи, которые сопровождали се на всем протяжении жизни и отказываться от которых она не собиралась ни при каких обстоятельствах: удобное и даже роскошное жилище, домашняя прислуга, прекрасное питание и компания лучших людей. Она просто не смогла бы прожить без всего этого. И если это делало ее снобисткой, пусть будет так. Единственная проблема была в том, что временами ей казалось, что это делает ее еще и дурой.

Бывали времена, когда она представляла — втайне ото всех, конечно, — что занимается любовью с другим мужчиной. Когда Эдисон отправлялся в какую-нибудь очередную деловую поездку на самолете, она целыми днями представляла себе, что будет, если произойдет авиакатастрофа. Она даже выбирала себе платье, в котором пойдет на похороны, продумывала свое поведение, что она будет говорить, где и как она будет жить во вдовстве. Она часами обыгрывала в голове идею своей свободы и мысль найти кого-нибудь другого, другого мужчину… Так проходило время. В мечтах, и только.

Временами, присутствуя на официальных или деловых обедах, она представляла себе, какие знойные взаимоотношения сложились бы у нее с оратором или с каким-нибудь другим симпатягой из числа тех, что сидели за оратором на возвышении. Порой она даже мысленно раздевала их одного за другим. Всех по порядку. Она подметила за собой одну любопытную деталь: все последние годы она любила задерживать взгляд на задницах футболистов или на бугрящихся плавках мужчин в бассейне. Временами она испытывала такую сильную скуку и желание, что мучилась почти неконтролируемой, почти непреодолимой потребностью выйти на улицу с расстегнутой блузкой или сесть на телефон и набрать номер какого-нибудь незнакомца и сказать ему… Она лаже не задумывалась никогда над тем, о чем говорить с незнакомцами. Подобные импульсы беспокоили и унижали ее, но они начинались и заканчивались в голове, не превращаясь в конкретные действия. И она знала, что этого превращения никогда не произойдет.

Она надеялась на это.

Риве очень не нравилось наличие телефона в ее лимузине. Она согласилась на него тогда, когда болел Космо, чтобы в случае чего ее всегда можно было легко найти. Да и Эрин настоятельно советовала, и порой Риве казалось, что, отказавшись от телефона в машине, она сильно уронила бы себя в глазах племянницы. В то же время наличие телефона означало, что ее могут отрывать от дел постоянно, и даже во время поездок на машине. Это ей очень не нравилось.

Поездки из Бон Ви ранним утром в Новый Орлеан были лучшим рабочим временем для Ривы. В машине были встроенный рабочий столик с красивой полировкой, диктофон, записная книжка с обложкой из верблюжьей кожи со множеством отделений, тонкая золотая авторучка, миниатюрный калькулятор и степлер с золотой крышкой. При таком оснащении всего за один час поездки она могла сделать гораздо больше дел, чем за все утро работы в «Столет билдинг». Здесь ее никто не отрывал, никто никуда не звал, никто не мешал своим присутствием.

Когда после смерти отца домой вернулся Ноэль и стал обживаться в Бон Ви и в «Столет корпорейшн», она почувствовала, что обязана предложить ему ездить на работу и с работы вместе с ней в лимузине. Впрочем, ее останавливало ощущение того, что он откажется, мотивируя это тысячей различных причин. Он и в самом деле отказался. Но она при этом испытала только облегчение. Рива знала, что не смогла бы плодотворно работать, чувствуя его угрюмый взгляд за спиной в продолжение всей поездки. Присутствие Космо никогда не беспокоило ее. Он сидел молча и только шуршал своими «Уолл-стрит джорнал», «Барронс» или «Форбс». Ей даже как-то помогало это его молчаливое присутствие. Впрочем, она понимала, что его удивляет то, как она распоряжается своим временем.

Звонок телефона ворвался к ней в сознание и в одну секунду все в нем спутал. Это все время ужасно раздражало ее, но пока приходилось с этим как-то мириться. Она подняла взгляд на своего шофера Джорджа, который был мужем Лиз, поварихи из Бон Ви, и постоянно поддерживал на «линкольне» скорость не менее семидесяти миль в час, держась за баранку одной рукой, а другой настраивая в приемнике звучание Моцарта. Он всегда снимал трубку, когда в машине звонил телефон. Снял и сейчас.

— Это мисс Маргарет, — сказал он, передавая трубку Риве.

Голос сестры тут же ворвался в ухо Ривы:

— Не знаю, почему я обязана здороваться с полудюжиной незнакомых мне людей, прежде чем доберусь до тебя по телефону! Это, наверное, очень тешит твое самолюбие, когда на каждый звонок к трубке бежит кто-нибудь из слуг?

— Я очень ценю свое время и уединение, Маргарет, вот и все. Как у тебя дела?

— У меня-то? Очень хорошо для человека, которого всю жизнь мучает сильное сердцебиение! Особенно хорошо мне было сегодня утром, когда я раскрыла газеты! Кошмар становится реальностью! Ты просто с ума сошла!