Коптский крест - Борис Батыршин

Яков, конечно, пытался найти пропавшую парочку в окрестных переулках — но без малейшего успеха. Оставалось выяснить хотя бы личность давешнего гимназист, а уж потом, несолоно хлебавши, возвращаться к дяде.

Глава четырнадцатая

Поездка в гости к Ване обернулась для Николеньки волшебным путешествием. Несмотря на 7 часов вечера, пробок почти не было, и дорога заняла не так много времени. Можно было бы добраться и быстрее — но Олег Иванович специально выбрал долгий и неудобный путь через центр, по Бульварному, потом через Китай-Город, мимо Лубянки и далее — через Охотный ряд, по большому Каменному мосту, на Комсомольский проспект, и домой, к Университету. Мужчина хотел дать Николеньке возможность увидеть знакомые здания и очертания улиц, полагая, что так ему будет хотя бы немного проще освоиться.

Мальчик всю дорогу не отлипал от окна машины. Сказать, что он был потрясен, стало бы серьезным преуменьшением: высоченные дома, высящаяся на горизонте громада Москва-Сити, полицейский вертолет, низко прошедший над крышами домов… Люди в ярких одеждах, женщины, почти раздетые, с точки зрения Николеньки — от них он смущенно отводил взгляд; вывески, реклама, и — машины, машины, машины…

Еще в первый, нечаянный визит в 21 век, Николка был неприятно поражен здешним воздухом, в котором был разлит резкий химический запах, а, особенно — непрерывным шумом, несущимся всех сторон. Но мальчик не представлял, что ждало его, когда он окажется в машине, неторопливо ползущей по московским улицам! Шум двигателей, гудки, музыка из открытых по случаю теплой погоды окон автомобилей. И запах — ужасный, тяжелый, вызывающий першение в горле. «Смог» — как назвал его Олег Иванович.

Но все это меркло перед великолепием будущего, буйством красок, перед поразительными техническими приспособлениями, широкими проспектами, подобных которым не было и в Петербурге. Улицы были запружены потоками автомобилей, по тротуарам двигались сплошные толпы — столько людей сразу мальчик не встречал и в центре Москвы, на престольные праздники. Со всех сторон в глаза лезли громадные, пестро раскрашенные щиты; рябило от непонятных надписей. И свет, повсюду свет — разноцветные вспышки, блики, полосы, зигзаги… Николенька облегченно вздохнул, когда машина въехала в тенистый, заросший деревьями двор.

Каждый шаг оборачивался для мальчика открытиями. Вот — стайка подростков на необычайно ярких велосипедах; вот — двое других на удивительных коньках с колесиками вместо лезвий, и на гнутых дощечках, тоже на колесном ходу. Потом — подъем на седьмой этаж в кабинке с самостоятельно открывающимися дверями и мигающими зелеными огоньками кнопками с номерами этажей.

Квартира удивила Николеньку своими скромными размерами — всего три небольшие комнаты. По меркам Москвы 1886-го года, жили здесь тесно. Впрочем, подумав, Николенька понял, что это, пожалуй, неизбежно: на улицах столько людей, надо же им всем где-то жить? А когда Ваня назвал ему сколько в Москве жителей — 12 миллионов человек — Николенька и вовсе решил, что такая квартира, наверное, считается даже просторной.

Следующие три с половиной часа Николенька и Ваня провели в интернете и у телевизора. Лишь к 5-ти часам дня гимназист с трудом оторвался от этих чудес 21 века. Олег Иванович предложил сделать небольшой перерыв, выбраться в город и приобрести для Николеньки подобающий гардероб.

Николке случалось бывать в крупных московских магазинах — например, в Пассаже или в тех же Верхних городских рядах, — но он был буквально смят чудесами и масштабами торгового центра «Колизей». Он даже спрашивать перестал — только смотрел вокруг, уже не пытаясь что-нибудь понять; предел восприимчивости мальчика был уже явно превышен. Олег Иванович этот момент уловил — и скоренько свернул экскурсию, напомнив, что пора возвращать Николеньку в его время.

А сам мальчик был уже настолько переполнен впечатлениями, что даже перестал в глядеть в окно машины; только делал вид, что слушает Ваню, да листал прихваченный в качестве сувенира буклет «Спортмастера». Была б его воля — Николенька много что прихватил бы с собой из будущего; но Олег Иванович убедил мальчиков пока не рисковать. Впрочем, пару полезных сувениров Николенька все же вез с собой. Ваня вручил ему тонкую пластинку калькулятора «Сitizen» на солнечной батарее, наскоро объяснив, как им пользоваться. Кроме того, в кармане лежал перцовый баллончик — близнец того, знакомства с которым избежал грубый дворник Фомич. Впрочем, Николенька уже не думал ни о завтрашнем дне, ни, тем более, о дядином дворнике. Он, да и Ваня тоже, мечтали об одном — вернуться домой и немедленно повалиться на кровать.

Назад ехали по Третьему кольцу. Олег Иванович, выехав на развязку у Лужников, нарочно свернул не вправо, а влево, и поехал длинной дорогой — чтобы прокатить гостя из прошлого мимо сверкающих башен Москвы-Сити.

А на часах было 19:00 — по времени 2014-го года. Серебристая «Нива-Шевроле» стояла в квартале от заветного дома на улице Казакова. Пора было прощаться.

Напоследок Олег Иванович вручил Николеньке коробочку коротковолновой рации, наскоро объяснив как ею пользоваться… Было условлено, когда мальчик будет держать рацию включенной — чтобы не пропустить вызова друзей из 21 века.

Наконец, закончился этот бесконечный, полный удивительных событий день. Николенька с гудящей головой отправился домой, а Олега Ивановича с сыном ждал неблизкий путь от площади Курского вокзала до самой улицы Строителей.

Глава пятнадцатая

Утро у Николки не задалось. Для начала — он никак не мог проснуться. Вчерашний, необычно длинный, наполненный удивительными впечатлениями день стал виной тому, что мальчик заснул, едва прикоснувшись головой к подушке. И когда тётя Оля попыталась поднять его к ужину, он лишь невнятно что-то промычал и провалился в сон. А посреди ночи вскочил — и до утра просидел у окна. В голову лезли картины предыдущего дня: вот он, в автомобиле, рядом с Ваней… машина сворачивает с широченной дороги под многоярусный мост, полотнища которого пересекаются над головой; потом ныряет в тоннель — а мимо, сливаясь в одну реку, несутся огни; мигают красные лампы идущих впереди автомобилей, и звук — отражающийся от стен глубокий, утробный гул десятков моторов.

А потом машина вырывается под открытое небо, и Николка отшатывается от окна — так силен контраст между ослепительным, но каким-то неживым светом, тоннеля и голубым, по майски-бездонным небом. Но оно радует мальчика считанные мгновения — экипаж поворачивает, и на Наколку наваливается громада здания, состоящего из одних окон. Сверкающая стена уходит так высоко в небо, что окна сливаются в один непрерывный водопад застывшего зеленого стекла…

Заснуть Николка сумел лишь под утро, когда небо посерело, а далеко, за железными, московскими крышами, прорезалась жёлтая полоса рассвета.

Спать хотелось ужасно — Николка готов был проваляться в постели до обеда. Уж очень не хотелось идти в гимназию, где его ждала контрольная по математике.

Не то чтобы Николенька не любил этот предмет — как раз наоборот. Но сегодня предстояла работа «на счет», а такие испытания Николка терпеть не мог. То ли дело геометрия! Ее мальчик начал изучать только в этом году — и успел полюбить чеканные формулировки, логику и красоту точного доказательства.

В контрольных «на счет» надо было с ходу найти верный способ решения, и, — самое трудное! — быстро, в уме произвести подсчеты. Конечно, никто не запрещал по ходу черкать в тетрадке; но минуты неумолимо утекали, а учитель безжалостно подгонял «Переходим к следующему заданию…». Николка терялся, сбивался с мысли, и к середине контрольной уже безнадежно отставал от одноклассников.

Позавтракав, мальчик с тяжелым сердцем стал собираться в гимназию. Засунув в крытый тюленьим серо-зеленым мехом ранец (эх, когда еще настанет время, когда он сможет носить книги и тетрадки стопкой, перетянутой ремешками[69]!) учебник Киселева, он потянулся, было за пеналом — и тут на глаза ему попался чёрный прямоугольничек счетной машинки из будущего.

В памяти сразу всплыл вчерашний день и объяснения Вани: «Так, а теперь — нажимаешь «сброс» и набираешь число, действие, потом второе слагаемое — а результат запоминаешь… не в мозг запоминаешь, балда, а жмешь вот на кнопочку «М+» — «memory», то есть память. А «плюсик» — значит «добавить». Уяснил? Калькулятор сам все запомнит, а твое дело — когда надо, извлечь данные из памяти… вот, видишь, другая кнопка, «М-»?

Николенька сразу повеселел: теперь контрольная рисовалась ему совсем в другом свете. Мальчик не был уверен, что сможет воспроизвести те хитрые манипуляции, которые вчера показывал ему Ваня. Но уж как делать самые простые действия — вычитании, сложение, умножение и деление, — Николка запомнил.