Операция Апокалипсис - Вилье Де
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Растянувшись подле нее, Малко заказал два коктейля "коко-локо" на двоих, фирменного напитка отеля. Смесь белого рома и сока мороженых фруктов, который подавали в пустом кокосовом орехе. Это пойло, которое шло как вода, быстро окрасило мысли Малко в розовый цвет.
В конце дня появился Фелипе и скромно уселся за соседним столиком.
Ариадне очень хотелось появиться на людях вместе с Малко, но была еще Кристина. Он отделался под предлогом деловой встречи и пообещал позвонить ей из своего номера часам к десяти, если ее не похитят к тому времени бейсболисты.
Он поднялся к себе, чтобы переодеться. Под душем он простоял целых полчаса, с наслаждением подставляя свое тело струйкам теплой воды. Затем выбрал белую рубашку с неброской монограммой, пару туфель из крокодиловой кожи, легкой, как шелк, и почти черный костюм из альпаги. Он очень загорел, и светлые волосы лишь лишь подчеркивали этот контраст. Затем надел солнечные очки, чтобы не слишком привлекали внимание его глаза. Перед уходом он сунул справа под пиджак свой сверхплоский пистолет. Теперь он мог распахнуться, и сзади ничего не было видно, кроме незначительной выпуклости. С сожалением покинув убежище в своем прохладном номере, он прошел через раскаленный коридор и нажал кнопку лифта.
Кристина была уже на месте. Вместо того, чтобы присесть, она расхаживала по галерее с сумочкой в руках. На нее оборачивались все мужчины. Ее белый костюм - блузка и брюки, делал фигуру еще стройнее и выгодно оттенял медного цвета кожу. Она повернулась к Малко и протянула ему руку.
- Вы заставляете себя ждать, как хорошенькая женщина, - улыбаясь, сказала она.
Малко поцеловал ей руку и с трудом смог оторвать глаза от ее блузки. Она не застегивалась, а скреплялась довольно редко расставленными тесемками на узелках. Короче говоря, от шеи до пупка виднелась целая делянка кожи. Лифчика она не носила.
Они уселись в баре и заказали "коко-локо". Малко спрятал свои очки и с удовольствием отметил, что Кристина не осталась равнодушной к золоту его глаз. Кроме того, она покосилась на тонкой вышивки корону на его рубашке. Пора было переходить в наступление.
- В какую игру вы хотите сыграть со мной на этот раз? - спросил Малко.
- Как это, в какую?
- Да, в какую? В прошлый раз, когда вы назначили мне свидание в Мехико, вы жестоким образом позабавились над моими "издержками". Что вы намерены делать теперь? Какую еще ловушку вы мне приготовили?
Бар был почти пуст, и они могли разговаривать, не боясь, что их кто-нибудь услышит. Она замялась и погладила руку Малко.
- Я хотела дать вам урок. Терпеть не могу мужчин, которые слишком уверены в себе и воображают, что женщина готова уступить только потому, что назначила свидание.
Ее глаза сверкнули.
- Еще ни один мужчина не получил меня тогда, когда он хочет. Я выбираю сама. Всех и всегда.
- Если бы вы жили два века тому назад, вы бы бросали акулам своих чересчур красивых рабов, поскольку они бы хотели вас слишком часто.
- Не смейтесь надо мной, - сказала она более суровым тоном. - Я прошла через множество унижений. Теперь я красива, богата, а нравы изменились. Но моя прабабушка умерла под ударами палок после пыток.
- Почему?
- Чтобы прокормить себя, она продалась в рабство. Она была чистокровной индейской женщиной и имела несчастье быть красивой. Испанка, жена ее хозяина, была очень ревнивой. У мужчин часто случаются приключения с рабынями. И вот однажды хозяйка велела ее привязать, выбить все зубы, вырвать ногти, прижечь уши и обрезать кончики грудей.
Кристина выговорила последние слова как заклятие. С шипящим голосом и посуровевшим лицом она являла собой воплощение грубой мести.
- Прошу прощения, - прошептала она. И мгновенно расслабилась.
- И поэтому вы занимаетесь политикой? - спросил Малко.
Она вскочила.
- Я не занимаюсь политикой. Но ненавижу всех, кто снова хочет возродить рабство. Это гораздо коварнее! Американцы не такие жестокие, как испанцы или португальцы. Но в их глазах все, кому нечего есть и у кого темная кожа, являются дикарями.
Малко прикрыл глаза. Слушая низкий голос Кристины и то, что она говорила, ему с трудом верилось, что рядом с ним сидит элегантная молодая женщина, рафинированная до кончиков ногтей, что они - в современном отеле, а на дворе - 1965 год. Кристина словно угадала его мысли. Она продолжала гораздо более спокойно:
- В Мехико я приняла вас за простого повесу. Я хотела проучить вас. Теперь я знаю, что вас интересует не только мой шарм.
- Простите!
- Давайте не будем разыгрывать комедию! Я не знаю в точности, кто вы на самом деле. Но вы опасны и работаете на наших врагов.
- Почему тогда вы здесь? Чтобы следить за мной?
- Потому что я женщина, сеньор Малко. И вы меня интересуете как мужчина.
- Но вы подозреваете, что я работаю на тех, кого вы ненавидите.
В глазах Кристины промелькнула безмерная грусть.
- Это правда. Если вы что-нибудь предпримете, я забуду, что находилась в ваших объятиях. Я убью вас собственными руками. А еще я надеюсь всем сердцем, что вы согласитесь потерпеть в этом деле поражение единственный раз в своей жизни.
Она протягивала Малко спасительную соломинку. Была ли Кристина в курсе прожектов японца или думала, что Малко намерен всего лишь разгромить кастристскую организацию?
- Вы думаете только о том, чтобы убивать, - осторожно сказал он. - Я нахожусь здесь только потому что хочу помешать многим людям погибнуть.
- Кровь за кровь, - мрачно сказала она. - Мы задолжали слишком много. Одна индейская пословица гласит: "Одного поцелуя недостаточно, чтобы загладить пощечину".
От выпитого глаза прекрасной метиски сверкали. Малко подумал, не удастся ли ее разговорить, раздразнив побольше. Она наверняка знала, где скрывается японец. Он поднял руку, чтобы заказать что-нибудь. В тот же миг какой-то босоногий мальчишка в парусиновых штанах и разорванной рубашке появился у входа в бар. В руке у него был ящик с принадлежностями для чистки обуви.
На него налетел служитель и схватил за руку. Бар "Хилтона" - не место для уличных чистильщиков. Должен же быть где-то островок роскоши, где перед глазами не мелькают картины нищеты, а именно - этот дворец с номерами по сорок долларов в сутки.
Мальчишка вырывался и рассматривал в полумраке бара клиентов. Малко, произведя насилие над своим хорошим воспитанием, щелкнул пальцами.
Служитель подбежал к нему.
- Позовите этого чистильщика, - приказал Малко. - Я желаю, чтобы он начистил мне ботинки.
Служитель смущенно закрутился.
- Сеньор, эти мальчишки не имеют права заходить сюда. Если вам угодно, может быть, в холле... Существуют предписания.
- Мне наплевать на предписания, - сказал Малко с чувством собственного превосходства. - Идите позовите этого чистильщика, или я устрою скандал.
Кристина удивленно поглядывала на него краешком глаза.
- Что на вас нашло? - спросила она. - Это "коко-локо" так на вас подействовал?
- Нет. Но я прихожу в ужас при виде того, как эти лакеи обращаются с бедным мальчишкой. Это послужит им уроком, а мои ботинки будут блестеть.
Он бы дорого дал за то, чтобы остаться одному. Только бы сорванец не оказался слишком разговорчивым, если это еще он! Нет никакой возможности выбежать следом за ним, это бы еще больше насторожило Кристину.
Надутый служитель проводил чистильщика до самого столика Малко. Бар заполнялся народом, и американцы в шортах неодобрительно поглядывали на оборванца, который ступал босыми ногами по прекрасному паркету.
- Вот он, сеньор, - сказал служитель.
Подросток тотчас принялся на работу. Малко видел только взлохмаченные нечесаные волосы темного цвета и время от времени блеск его белых зубов. Это был метис с крупными, но приятными чертами лица. Ему на вид было около шестнадцати лет.
Поплевав на черную крокодиловую кожу, он принялся яростно ее начищать.
- Он протрет до дыр ваши прекрасные туфли, - заметила Кристина. - Тем более, что крокодиловую кожу не чистят, а натирают жиром.
Подозревала она что-нибудь или насмехалась над Малко?
- Что за беда, - сказал Малко. - Лишь бы блестели.
Он склонился к мальчишке.
- Как тебя зовут?
- Эухенио, сеньор, к вашим услугам.
Он посмотрел ему прямо в лицо и Малко показалось, что тот хочет дать ему что-то понять.
Но не мог же Малко ему сказать: "Это я тебе назначил встречу". Хорошо еще, что он говорит по-испански...
- Ты часто приходишь сюда? - спросил он.
- Редко, сеньор. Они не хотят. Но сегодня я не очень хорошо заработал. И решил попытать счастья. У меня жена и малыш, сеньор.
Малко удивленно на него посмотрел.
- Сколько же тебе лет?
- Восемнадцать. Я женат уже два года.
Он снова принялся тереть. Малко склонился к Кристине.
- Сколько ему нужно дать?
- Десять песо и он будет доволен, как король.
Малко вытащил банкнот и сложил его вчетверо. Затем сунул мексиканцу в карман рубашки.
