Не бойся, тебе понравится (СИ) - Лель Агата

- Извините, я случайно заглянула... - теряюсь, словно застуканная на месте преступления воришка.

- Случайно... - хмыкает. Я вижу, как он взбешён, но что-то всё-таки удерживает его от того, чтобы не обложить меня благим матом. А он хочет, вижу.

Он ненавидит меня не меньше, чем я его. И хоть его сына я порой тоже терпеть не могу, но оттенки у моей неприязни к ним абсолютно разные. Если Эмиль периодически бесит меня своим высокомерием, то Виктора я презираю, не уважаю, считаю трусливым недостойным ничтожеством. И это неизменно. Ни одна сила не заставит меня проникнуться хоть каплей тепла к этому человеку.

- Ладно, Бог с ним. Спускайся ужинать, - цедит, отряхивая пыль со штанины. - Нина приготовила отбивные и блинчики.

Отбивные, блинчики... Прямо-таки из кожи вон лезет.

Неужели любовь способна менять людей настолько? Кардинально! И что это за любовь такая, что крадёт у людей их индивидуальное Я?

Мама любит работать, развиваться, а в свободное время посидеть с бокалом вина за чтением лёгкого женского романа. Здесь же она с лёгкой руки Виктора превратилась в покорную домохозяйку выполняющую все прохоти своей новой "предзакатной" любви.

- Сейчас спущусь.

Подцепляю ручки спортивной сумки и, обогнув хозяина дома, спускаюсь по шаткой лестнице вниз, даже не заметив, что сжимаю в другой руке потрёпанного одноглазого зайца.

Часть 22

***

На следующий день Эмиль сам находит меня в аудитории. Это произошло настолько неожиданно, что я подавилась яблоком.

- Привет, - его огромная фигура вырастает напротив моей парты, и я перестаю жевать, уставившись на него во все глаза.

Не то, чтобы я не думала, что он меня найдёт, нет, скорее даже наоборот - я ждала этого момента. Ведь не зря же я тащила сюда найденную на чердаке сумку. Но я не ожидала, что это будет вот так, в аудитории, при всех. Хотя "все" звучит громко - в кабинете человек пять вместе со мной, остальные слоняются где-то по коридорам.

Эффект неожиданности - первая причина моего ступора, а вторая... сошедшее с катушек сердце. Я ощущаю его везде: в горле, в животе, в пятках. Оно заполонило грудную клетку настолько, что не осталось места протолкнуть плохо пережёванный остаток позднего завтрака.

Здесь явно что-то не чисто. Наверное, пора посетить кардиолога. Может, мне не подходит местный климат?

- Привет, - отвечаю немного запоздало и глотаю-таки несчастный кусок.

- Ты принесла то, что я просил? - голос ровный, по крайней мере в нём не слышится привычного пренебрежения.

- Да, твоя сумка в раздевалке. И она довольно тяжёлая. Что в ней - кирпичи?

- А ты как будто не посмотрела.

- Нет, - жму плечом. - Мне это неинтересно.

Ложь! После того, как я удрала вчера от Виктора, то сразу заперлась в своей комнате и изучила содержимое находки от и до. Совершенно ничего примечательного и настолько необходимого, чтобы тащить её сюда.

Вообще создалось ощущение, что вот эта его просьба была всего лишь поводом, чтобы начать диалог. А может, я просто хочу так думать...

- Ну идём тогда, - направляется к выходу.

- Куда?

- В раздевалку.

Жму плечом, мол, так и быть, и, поднявшись, шагаю рядом с ним до коридора, затем вниз по лестнице. Он не смотрит на меня и вообще выглядит крайне отрешённым от мирского, из-за чего моя версия с надуманным поводом рассыпается в щепки.

Да плевать он хотел на меня. Ему действительно зачем-то понадобилось это барахло. Впрочем, мне тоже на него плевать.

Отдаю номерок гардеробщице бабе Капе (понятия не имею, почему её так прозвали) и уточняю, что нужна мне не куртка, а только сумка. Покорно жду, когда вечно витающая в облаках старушка нерасторопно скроется среди забитых парками вешалок.

Эмиль, засунув руки в карманы джинсов, стоит прислонившись спиной к решётчатой стене гардероба и, кажется, откровенно скучает.

Его профиль - гордый, благородный. Даже пластырь не портит. Да что уж - этого поганца не портит вообще ничего, а тотальная закрытость даже придаёт образу некий шарм. Так и хочется забраться в его голову и покопаться в извилинах, наверняка в этом внешне безмятежном омуте водятся те ещё чокнутые черти.

Из окна гардероба появляется сначала сумка, а затем моя куртка, и только я хочу возмутиться, что не просила приносить мне верхнюю одежду, как в кармане бабы Капы голосом Стаса Михайлова запевает телефон. Бесцеремонно захлопнув дверцу, гардеборщица подносит мобильный к уху и, смешно переваливаясь, снова скрывается среди вешалок.

- Вот, надеюсь, тут всё, что тебе нужно, - протягиваю Эмилю сумку, не зная, что теперь делать с курткой. Держу её в руках как дура, а присутствие Ветрова рядом делает положение ещё более идиотским.

- Спасибо, - вешает ручку сумки на плечо. Затем замечаю, как пачка сигарет из его кармана перекочёвывает в руку. Сделав пару шагов в сторону выхода, оборачивается: - Куришь?

- Ну... так, иногда.

- Пойдёшь? - кивает себе за спину.

Накинув куртку, выхожу следом за ним через двойные дубовые двери на улицу.

И всё бы ничего, подумаешь, пара совершеннолетних студентов пошли на перекур, если бы не одна загвоздка - я не курю. Более того - даже никогда не пробовала.

Не понимаю, зачем я согласилась составить ему компанию, какой меня дёрнул чёрт соврать, но тем не менее уверенно шагаю за ним по пятам, прячась от порывистого ветра под огромным капюшоном.

Не обращая на меня внимания Эмиль тормозит за величественной колонной и, прислонившись спиной к холодному бетону, выбивает из пачки сигарету. Вставив фильтр в зубы, высекает пламя из зажигалки и почти сразу же выдыхает сизое облако дыма.

Кутаясь в куртку, ощущаю себя до крайности нелепо. Зачем? Вот зачем я потащилась за ним?

Все десять по пятибалльной шкале идиотизма!

- Ты же не куришь, - вдруг произносит он, и я ощущаю, что нет, не десять - все сто.

- Нет, - признаюсь, спрятав половину пунцового лица под объёмным воротником.

- Я так и думал, - не поворачивая головы, губами выдыхает дым в другую от меня сторону. Хотя порыв ветра тут же окутывает меня облаком ядовитого тумана.

Ну хоть не высмеивает, уже хорошо. Хотя Ветров и смех - разнополярные понятия.

Решаю, что раз я уже здесь, то надо выложить ему всё, что давно собиралась, да не представлялось случая. Ну когда мы ещё останемся вот так наедине, без вездесущей Мии или Гарика (который наверняка обиделся из-за вчерашнего сорванного недосвидания в "Баунти", я же домой убежала)

- Эмиль, я... в общем... - приподнимаю сползший на глаза капюшон, - я хотела тебе сказать, что тоже не в восторге от того, что моя мама и твой отец теперь вместе. Даже не так - меня воротит от такого положения дел.

Он несколько секунд молчит, гипнотизируя зажатый между подушечками большого и указательного пальцев фильтр. Смотрит так увлечённо, словно практически стлевшая никотиновая палочка интереснее, чем навязанная собеседница.

- А с чего ты взяла, что я от этого не восторге? - произносит, наконец, и переводит на меня невозможно пронизывающий своей глубиной взгляд.

В его глазах можно тонуть бесконечно.

И я беспощадно тону.

- Ну, я думала, что... - но он прерывает:

- Мой отец не такой хороший, каким хочет казаться.

- О, поверь, он и не пытается казаться хорошим, - нервно усмехаюсь и бездна напротив освещается тенью интереса. - У меня с твоим отцом отношения, мягко говоря, так себе... К слову, у меня есть родной папа и я его очень люблю, на роль любимой дочки твоему батюшке не претендую, не подумай! А вот моя мама... - тяжело вздыхаю и снова ловлю в его взгляде перемену. И отнюдь не в лучшую сторону. - Я думаю, мы не должны вмешиваться в их жизнь. Ну правда. И уж тем более делать выводы друг о друге опираясь исключительно на свою антипатию к предкам друг друга.

- Ты знала, что мой отец и твоя мать тайно встречались несколько месяцев? - стреляет.