Руководящие идеи русской жизни - Лев Тихомиров

Эта произвольность власти, зависимость ее содержания от личности правителя характеризуют монархическое начало Востока. Произвольность состоит здесь не в отсутствии закона, как указывают некоторые, а в отсутствии ясного представления того нравственного идеала, который должна представить Верховная власть. Типичным атрибутом Верховной власти здесь считается то, что она представляет таинственную сверхчеловеческую силу, рок, без достаточного сознания нашей обязанности подчиняться только Богу, а не каким-либо другим силам сверхчеловеческого мира. Таким образом, элемент нравственный не входит ясно в число обязательных атрибутов власти — в полную противоположность с Самодержавием.

Таким образом, восточный тип самовластительства должен быть, по точному анализу, признан также извращенным побегом монархической идеи, как и западный абсолютизм. Как на Западе, так и на Востоке мы находим известные черты монархии, благодаря которым единоличная власть в них свершает немало великих дел и успешно соперничает с началами аристократии и демократии. Но все-таки обе разновидности лишь блуждают около самого центра монархической идеи, не находя того существеннейшего ее пункта, отправляясь от которого монархия только и способна доходить до своего идеального развития.

Истинная монархическая — самодержавная — идея нашла себе место в Византии и в России, причем элементами ее извращения в Византии было постоянное влияние восточной идеи, а у нас — западной, абсолютистской.

XXX

Резюме отношений общества, государства и власти

Нам предстоит теперь рассмотреть способы, какими монархическое начало устраивает государство. Рискуя повториться, мы должны вспомнить, что Верховная власть сама по себе не есть ни общество, ни даже государство. Это есть только сила, направляющая действие государства, необходимого для объединения сил собственно общества. Если нет общества, не может быть и государства. Если нет государства, не может быть и Верховной власти. С другой стороны, невозможно создать государство без той или иной Верховной власти, и невозможно обществу достигнуть сколько-нибудь высокой степени развития, не найдя для себя рамок государственности. Между обществом, государством и Верховной властью существует тесная связь, и в то же время они все имеют отдельное бытие. Абсолютистские идеи, упраздняющие общество, столь же ошибочны, столь же противны естественным социальным законам, как идеи социалистические, упраздняющие государство. Практически те и другие одинаково вредны, составляя источник смещения пределов действия общественности и государственности.

В силу прямых и непосредственных потребностей, нужд и свойств личности, в каждом скоплении людей завязываются разнородные группы, объединяющие их в совместной жизни и деятельности. Сюда относится семья, различного рода общины и союзы трудовые, религиозные общины и т. д. Чем развитее и разностороннее потребности личности, тем более разнообразны эти основные ячейки, складывающиеся и полубессознательно (как семья), и по необходимости, даже против желания (как многие трудовые союзы — вроде нынешних фабрик), и из высших духовных и умственных потребностей. Родственные группы — их образуют более широкие слои (как Церковь, классы, корпорации). Вся эта сложная социальная ткань и образует общество. В разнородных группах и слоях общества протекает жизнь личности, удовлетворяясь во всех потребностях. Рост и характер этих общественных отношений определяется деятельностью личности, свободной, поскольку это допускает инерция среды. В свою очередь, эта социальная среда, эта сфера общественности также создается и видоизменяется усилиями личностей, приспособляющихся к условиям среды, как коралловый риф воздвигается работой миллиардов полипов.

На этой-то общественной среде и из нее вырастает государство. Чем сложнее общественность, тем более в ее среде разнородных интересов, а стало быть, и борьбы. Не создав государства, общество собственным своим прогрессом породило бы в себе столько внутренней борьбы, что уничтожило бы само себя. Для установки обязательных, непереходимых рамок этой борьбы выдвигается государство — организация власти, поставленной выше всех общественных сил и обязанной их регулировать. В каком направлении государство это производит, определяется принципом, положенным в основу его, то есть характером Верховной власти, долженствующей организовать государство и руководить им. Но этот принцип, не должно забывать, вырастает только из общества, есть его создание и не может держаться, когда внутренняя работа общественных сил перестает ему соответствовать. Равным образом государство не может существовать, если умирает общество. Государство, необходимое для общества, не может, однако, заменить его собой. Условие жизни общества есть свободная деятельность личности, свобода ее творчества; условие жизни государства — есть обязательность; ценность общественной работы заключается в богатстве разнообразия творчества; ценность государственной деятельности — в поддержании обязательной однородности рамок (признанных необходимыми). Низвергая государство и пытаясь собой заменить его, общество приходит к анархии и бурному разложению. Пытаясь заменить собой общество, государство приходит к деспотизму, удушению всех живых сил, а потому и к собственной смерти в параличе или истощении.

Итак, общество и государство не исключают и не заменяют, но дополняют друг друга в единстве национальной жизни. Верховная власть в своей идее является представителем и охранителем этого единства, действуя различными способами, смотря по своему типу. Монархическая идея отличается при этом от демократической и даже аристократической особой высотой. Действительно, мы сказали, что задача Верховной власти есть объединение и примирение элемента свободного почина, которым развивается общество, и элемента обязательного единообразия, которыми строится государство. Но очевидно, что это примирение и объединение достигается наилучше, если производится на основании нравственного идеала, который один только способен обнаружить те обязательные нормы, без которых невозможна свобода. Монархия является носителем этого нравственного идеала и в то же время выразительницей народного духа, что, с известной точки зрения, есть одно и то же, ибо среди беспрерывных отступлений народной воли то в одну, то в другую сторону от идеала, в котором люди никогда не умеют разобраться, он выясняется лишь исторически, в среднем народном духе, показывающем, что было верного и что было ошибочного в колеблющихся пожеланиях народной воли.

XXXI

Династичность. — Ее психологическая неизбежность. — Ее полезное значение

Нам предстоит перейти теперь к рассмотрению условий, необходимых для существования монархии.

Мы ранее подробно остановились на обрисовке нравственного единства, возможного между Монархом и нацией. Это единство не есть какое-либо пожелание. Оно действительно, как видим, бывает. Оно-то и составляет первое необходимое условие, при котором власть единоличная способна становиться Верховной, порождая, таким образом, монархию.

Но это единство совершенно закрепляется только династичностью, в чем и заключается трудность возникновения этой формы правления.

Сама по себе, обыкновенно, только гениальная личность способна столь глубоко выражать национальный дух, как это потребно при монархической власти. Но очевидно, что форма правления не может быть основана на такой случайности, как гениальность правителя. Поэтому повсюду, где состояние народных идеалов допускает возникновение монархии, сама собой возникает идея династичности.

Это ее необходимое дополнение. При соответственном миросозерцании народ сам стремится к монархии как единоличному выражению Верховной власти правды. Но для достижения этого требуется, чтобы легко и бесспорно находилась личность, не возбуждающая никаких споров и сомнений, как бы срастаясь с нацией на одной общей задаче. От этой личности прежде всего требуются не какие-либо исключительные таланты, но всецелая и бесспорная посвященность именно данной миссии. Такую личность дает династия. Посредством династии единоличный носитель верховной правды становится как бы бессмертным, вечно живущим с нацией. Монархически настроенная нация поэтому всегда стремится к выработке династии, старясь жить с одной царствующей семьей, которая точно так же передает от поколения к поколению задачу хранения народных идеалов, как они переходят от отцов к детям в самой нации. Эта династическая задача, однажды хорошо разрешенная, — ясно, всем удобопонятно, — исполняется затем без затруднений даже в случае физического пресечения династии, которая продолжает тогда свое преемство как бы посредством усыновления другого царственного рода, ибо здесь физическое преемство важно не само по себе, а лишь как внешнее выражение и обеспечение духовного преемства. Таким образом, когда выработались династические традиции, идея наследственности своей духовной силой ставит преемство власти выше всяких случайных фамильных потерь. Но самая выработка династии составляет трудную историческую задачу, требующую много времени и долголетней совместной жизни нации и царствующей фамилии. Эта необходимость династичности для идейного развития идеи монархии составляет одно из труднейших условий для появления монархического начала у народа, даже способного к его поддержанию. Но с другой стороны, это именно есть путь, посредством которого единоличная власть, выдвигаемая хотя бы даже демократией, преобразуется в монархию.