Крещение огнем - Грэхем Линн

Сара закрыла глаза, чувствуя себя старой, никому не нужной зубочисткой.

- Оставь меня в покое, - пробормотала она по-детски, готовая в любую минуту разрыдаться.

- Тебе нужно отдохнуть. Dios, Сара, - пробормотал он, желая довести это до ее сознания, - ты ужасно выглядишь.

Он понес ее на руках по длинной лестнице. Затем скрипнула дверь и послышался женский возглас. Затем - тишина. Когда она открыла глаза, то с удивлением увидела на себе сосредоточенный взгляд Рафаэля. Он поставил ее на ноги, и она, предчувствуя неладное, торопливо сказала:

- Я сама.

- Не будь ханжой! Ты едва держишься на ногах, - заявил он, стаскивая через ее голову хлопчатобумажную светло-вишневую блузку. Юбка упала к ее ногам.

- Это сухое! - едва не задохнувшись, выкрикнула она, прежде чем он успел дотронуться пальцами до узких полосочек ее нижнего белья.

- Виепо (Хорошо (исп.). - Он поднял ее, уложил в кровать и бесцеремонно накрыл одеялом. - Спать, - приказал он.

Свернувшись калачиком, она притаилась, дожидаясь, когда он задернет шторы. Она будет лежать не двигаясь на этой огромной, размером с футбольное поле кровати до тех пор, пока он не выйдет из комнаты. В общем-то, она не так уж и устала. Через пару минут она опять будет на ногах.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Сара проснулась от легкого стука в дверь. Консуэло вошла почти неслышно, включила свет и с улыбкой подала ей халат. Сара встала и с изумлением осмотрела роскошную спальню. Сразу по соседству находилась комната для одевания, из которой можно было пройти в экзотическую ванную, отделанную разноцветным мозаичным кафелем. Такое не снилось даже Алисе в Зазеркалье. Дальше - больше: Консуэло привела с собой служанку.

- Это Пиляр, senora. Она изучает английский и уже неплохо на нем говорит, - бодро заявила Консуэло. - Надеюсь, она вам понравится.

- Muchas giacias, Консуэло. - Выдавить из себя больше она просто не могла. Служанка? А что с ней делать? У ее родителей были экономка, кухарка, садовник и горничная, приходившие ежедневно из деревни. Но вот личных служанок у них никогда не было.

- De nada, sefiora (Не за что, госпожа (исп.), - широко улыбнулась ей Консуэло.

Сара спросила, где ее вещи, и Пиляр застенчиво проводила ее в комнату для одевания. Сара вытащила темно-синее платье и с извиняющейся улыбкой скрылась в ванной. Уже половина девятого, а до ужина ей еще хотелось повидать детей. С сожалением взглянув на ванну и на душ, она ограничилась тем, что просто побрызгала водой на лицо, подновила легкий грим и расчесала волосы.

Пиляр тоже не бездельничала. Когда Сара вернулась в спальню, кровать была заправлена, а вещи убраны. Пиляр с трогательной заботой расправляла одну из ее ночных рубашек на гладком, без единой морщинки, покрывале. Простая, из полихлопка, рубашка никак не вязалась с богатой тканью покрывала.

- Дети внизу? - спросила Сара.

- Я провожу вас к ним, senora. Los nifios, они все еще в постели.

Дочка спала, как принцесса, в кровати с балдахином и кружевными шторками. Комната была совсем недавно заново оклеена, обставлена детской мебелью и завалена таким количеством игрушек, какое Сара видела только в детских магазинах. Через коридор в кроватке в виде гоночного автомобиля богатырским сном спал Бен.

- Мне надо наверстать целых четыре года. - Рафаэль в белоснежном смокинге и узких черных брюках выглядел настоящим испанским идальго. Он пересек комнату и подошел к Саре. - Я вовсе не собираюсь их баловать, но я не смог отказать себе в удовольствии купить им все, что мне попалось на глаза, - с легкой хрипотцой в голосе доверительно сказал он Саре. - Возможно, я переусердствовал, но мне казалось, что все эти вещи помогут им не скучать вдали от дома.

- Оказавшись в раю, дети забывают о доме. На первый раз, думаю, особого вреда не будет, - согласилась она. - Боюсь, что по одежде я тебе сегодня не пара... Кажется, я не додумалась захватить ничего длинного.

- У тебя и чемоданов-то немного. No importa (Не имеет значения (исп.) - отмахнулся он. - Купишь здесь.

Ей показалось, что в нем произошли какието изменения с их последней встречи. Но стоило только ему посмотреть на Бена, как он опять стал прежним - видимо, он еще не привык к просто принимает желаемое за действительное. Рафаэль не скрывает, что без ума от близнецов, которых он тоже явно очаровал. Как настоящий мужчина, он откровенен в своих чувствах с детьми.

Когда они начали спускаться по мраморной винтовой лестнице, он вдруг взял ее за руку и спросил:

- А где твое обручальное кольцо?

- У меня его больше нет.

Рафаэль недоверчиво уставился на нее сверху вниз.

- Куда ты его дела?

- Я его заложила. Подходящий случай, тебе не кажется?

- Ты его заложила? - переспросил он громоподобно. - Какая женщина заложит свое обручальное кольцо?

- Та, которая не придает ему особого значения, - с вызовом заверила его Сара и пошла вниз по ступенькам.

Он сжал зубы.

- Я куплю тебе другое, и ты будешь носить его постоянно.

Сара откинула назад голову.

- Если для тебя это так важно, то ради Бога, но, пожалуйста, не вводи меня в краску и не покупай ничего сверхъестественного. Может, ты и забыл об этом, но я должна тебе напомнить, Рафаэль, что вот уже без малого пять лет, как мы находимся в процессе развода. Я уже очень давно перестала чувствовать себя замужней женщиной.

В его золотистых глазах засверкала злость.

- В этом смысле я тоже могу кое-что сделать.

В зале их поджидал тщедушный молодой человек с красивым лицом. Увидев их, он презрительно усмехнулся и высоко поднял бокал.

- Позвольте мне поднять этот бокал в честь смущенной невесты. - Он говорил с явным американским акцентом.

- Сара вот уже почти семь лет как моя жена, - ответил Рафаэль ледяным голосом, даже не пытаясь скрыть неудовольствие. - Познакомься, Сара, это мой двоюродный брат Эрнандо Сантовена-и-Альварес.

- Bienvenido (Добро пожаловать (исп.), Сара, - насмешливо протянул Эрнавдо. - Рафаэль неправильно меня понял. Я просто хотел сказать, что для нашей семьи вы все еще невеста. О вашем существовании мы узнали только на прошлой неделе. В отношении слабого пола у Рафаэля вообще очень короткая память. Вот хотя бы на прошлой неделе...

- Bastante! - резко оборвал его Рафаэль. - Ты пьян. И переступаешь рамки приличия.

Эрнандо протестующе замахал рукой и осушил свой бокал.

- Ладно, ладно. Успокойся, я не остаюсь. - Театральная насмешка слетела с его лица. Теперь он смотрел на Рафаэля с явным презрением. - У меня нет сил на торжественный ужин, приготовленный Консузло. Чего мне праздновать?

Рафаэль едва не рассмеялся, глядя вслед уда

- С одним покончено, осталось еще двое, - колко заметил Рафаэль. Что будешь пить, gatita?

- Джин с горьким лимонадом. - Она нахмурилась. - О чем, собственно, речь?

Он злорадно усмехнулся.

- Все очень просто. Если бы я так нежданно не появился на свет, отец Эрнандо наследовал бы от Фелипе все. Поэтому Эрнандо всю жизнь смотрит на меня как на узурпатора и самозванца. А сообщение о том, что у меня еще есть и сын, то есть прямой наследник, оказалось для него последней каплей, - сообщил он с жестокой иронией. - Теперь ни у Эрнандо, ни у его отца нет ни малейшей надежды заполучить то, что они уже считали своим.

- Своим? - переспросила Сара. - Но ведь ты появился здесь еще ребенком.

Он хмуро усмехнулся.

- Я сын цыганки. Фелипе расценивал само мое существование как оскорбление семейного имени. Он так никогда меня и не признал. Более десяти лет он бился над тем, чтобы доказать, что я незаконнорожденный. И его настойчивые попытки отлучить меня от семьи и лишить наследства дали Эрнандо и его отцу необоснованные надежды.

Сара была поражена.

- Но ведь ты же был ребенком.

Рафаэль передал ей хрустальный бокал.

- Не забывай, что ставки были слишком высоки. Если бы Фелипе удалась его афера, мне бы не пришлось рассчитывать на многое. Семья Сантовена очень богата и очень консервативна. Они чрезвычайно гордятся чистотой своей крови и верят в наследственность. - Он улыбнулся. - Как, ты думаешь, чувствовал себя Фелипе, когда ему на голову свалился такой подарочек, как я?

- Но ведь, несмотря ни на что, ты его внук!

- Он поставил на моем отце крест еще до моего рождения, - сухо сказал Рафаэль. - Мой отец был тем самым уродом в семье, о котором столько говорят. Он любил выпить, был игроком и не пропускал ни одной юбки - не считая других, менее привлекательных черт его характера.

- Какое это имеет значение? Ведь твой отец умер!

Боже, у него было ужасное детство! Сначала он был отвергнут собственной матерью, затем - семьей своего отца, настолько богатой и настолько аристократичной, что найти оправдание их поведению было почти невозможно. На глаза у нее навернулись непрошеные слезы, и она забыла о прелести окружения - в этом роскошном доме Рафаэль когда-то страдал.

Рафаэль нежно стер сверкающую слезинку.

- У тебя такое отзывчивое сердце, amada. Ты меня удивляешь. Где же оно было, когда я тебе отдал свое?