Контрольный выстрел - Эдуард Лимонов

О себе: я безусловно культовый писатель. И безусловно властитель дум (Ни о каком кокетстве, в моём случае не может идти и речи. Тюрьма — подтверждение моей серьёзности. Статьи по которым меня обвиняют: создание незаконных вооружённых формирований и план вторжения на территорию сопредельного государства Казахстан, не стыдно предъявить и Степану Разину). Но я сформировалсян6а таком сложном стыке исторических и культурных ситуаций, что я глубоко нетипичен, — очень большое исключение просто редкий мутант. И родился я в исторически культурно отсталой стране и формировался кособоко и привольно в диких условиях без запретов и ограничений в культурно-социальном климате трёх стран. У меня бывало ранее такое впечатление порой, как у Ги Дебора, что я последний в своей расе. Очень надеюсь, что это не так. Я сумел унести из "L' Idiot" священный огонь, который раздул в газете «Лимонка» и там, меж её страницами, я вижу вон они, появляются великолепные осатанелые физиономии воспитанных мною новых варваров, Новые Беспрецедентные Полчища.

У них нет других отцов, кроме меня. На свои вопросы они получают ответы только у меня. Это и есть — быть властителем дум. Властвовать думами. Вы, конечно, можете меня сгноить, но Ваши дети, которых я воспитал — уроют Вас. Это не Ваши дети, но мои, я отобрал у Вас Ваших детей. Ибо Вы недостойны.

ЖИВУЩИЕ В РАЗНЫЕ ВРЕМЕНА

В общей талантливости французы порою уступают другим нациям. Но в искусстве понимания у французов есть чему поучиться. Возможно наследие картезианства (по имени философа Рене Декарта) объясняет их умение понимать. Не берусь судить но несомненно французы умеют отлично разложить любую проблему по полочкам и таким образом понять её. Живя в Paris, я посетил немало семинаров и искренне учился у моих французов. Русское образование косное — оно как стоячее болото. Оно не учит понимать, это догматичное отгружение определённого продукта, самосвалов тупых, грубых знаний. А француз выходит перед аудиторией, говорит, вот я предлагаю несколько следующих тезисов для обсуждения и все дружно разбираются.

Ниже приводятся мои размышления касающиеся феномена различного возраста социальной ментальности различных групп граждан в пределах одной страны. Феномена, когда к примеру в одной и той же большой стране столица живёт в 21 веке, а некие далёкие лесные районы лишь в начале 20-го. Дам для начала несколько примеров-посылок. В Соединённых Штатах, города расположены по двум побережьям страны на East и West Coasts прогрессивнее и несомненно живут в самом что ни на есть 21 веке. На East Coasts — на Восточном побережье доминирует конечно же огромный интеллектуальный центр Нью-Йорка City и такой, рафинированный когда-то, но затем превратившийся в реликтовый город Бостон. Известно выражение "бостонские интеллектуалы", но оно устарело. Бостон не играет уже такую роль престижного центра Новой Англии, как некогда. Это скорее лишь центр WaSP(овских) традиций. А бостонские интеллектуалы давно перекочевали в Нью-Йорк. На Западном берегу доминируют несомненно два города: более старый, более сдержанный, более элитарный Сан-Франциско; и растянувшийся на 80 миль вдоль Транскалифорнийского Хайвэя, супер город барачного типа, адский, вонючий Лос-Анжелес, напоминающий уже близкие здесь мексиканские города. Можно сказать, что лучшие интеллектуальные силы все размещены в этих трёх форпостах культуры: "N. Y., L. A." аnd Frisco. Нью-Йорк деловитее, холоднее, дистанционнее и эффективнее этих двух других центров. Иногда можно слышать что Нью-Йорк — это продолжение Европы, перенесённое через Атлантику. L. A. и Frisco более расслабленные, более южные центры, так же как и более молодые. Нью-Йорк как "Нью-Йорк Таймз" имеет солидный исторический глянец и свой собственный двубортный шарм, свои институции театров на Бродвее и вне Бродвея и комплексный сгусток истории, политики и культуры. Однако Сан-Франциско уже успел дать американской культуре в исторической наследство небольшие культовые издательства вроде City Lights или SpaRRow Books, впервые озвучившие движение битников (Керуака, Гинзберта, Фермингети, Берроуза). А в конце 60-х Сан-Франциско стал родиной движения хиппи. Здесь в квартале Ashberry Hights бродили её гуру и в мелких кооперативных магазинах продавали Кастанеду и крашеную вручную одежду. В Сан-Франциско же в районе Кастро-Стрит первое в Америке гетто гомосексуалистов. Все три упомянутых города на побережье двух океанов: Атлантического и Тихого живут вровень со временем. В начале 21 века.

Между Восточным и Западным побережьем простирается собственно Америка. Вот эта Америка живёт уже как придётся, главным образом в середине 20-го века. Крупные города живут в основном где-то в начале 60-х годов 20-го века. В 60-х живёт например Чикаго, и индустриальные центры вокруг Великих Озёр, такие как Детройт. Социальные идеи береговых Великих городов уходят в глубину Америки как свет далёких звёзд. Дистанция исчисляется не в километрах, но в световых годах. В штате Миннесота, внутреннем, холодном, где с удовольствием поселилось множество скандинавов, повсюду разбросаны в городках и посёлках колонии протестантских сект, в основном различные секты баптизма: меннокиты, квакеры и ещё более экзотические, от одних названий которых ломается язык. Они стараются жить без достижения цивилизации: без электричества, соответственно без телевидения и перемещаются на лошадях. Есть однако ещё болота штата Луизиана, где живут одичавшие потомки французских колонизаторов смешавшиеся с потомками африканских рабов из белых криминалов. У тех есть блага цивилизации: скоростные боты, скорострельные карабины. Но нравы сохраняются патриархально-маниакальными. Зенофобия т. е. ненависть к чужакам, кланово-родовые зверские обычаи таковы, что вполне напоминают век 19-й, или в крайнем случае 1920-е годы. Есть совсем скотоводческие, Богом забытые каменистые штаты: Вайоминг, какая-нибудь Юта, Дакота или Нью-Мексико, где жалкие индейцы вместе с отбросами общества белых обитают, с трудом удерживаясь на рубеже 18-го и 19-го веков, боясь скатиться в 18-й. (ну конечно «ландроматы» есть и в Нью-Мексико)

Урок Америки таков. Можно констатировать что Большая страна никогда не живёт вся в настоящем времени. Всегда есть группы населения, проживающие в прошлом, недалёком и даже глубоком прошлом. Различные группы, отставшие по тем или иным причинам (в основном территориальная удалённость от культурного центра (центров) страны) от основного времени, — времени в котором живёт культура страны и её основные институции, в том числе и правительство и средства массовой информации. Т. е. можно взять административную карту Соединённых Штатов и обозначить в какую историческую эпоху живёт та или иная территория. Станет ясна общая тенденция: глубинные, серединные штаты Соединённых Штатов Америки гораздо консервативнее, современные свежие идеи проникают туда медленнее. Два побережья Соединённых Штатов: Западное и Восточное современнее и живут в 21 веке. Выясняется ещё одна интересная особенность Соединённых Штатов, в больших супер-городах и в малых городах на дворе разные исторические эпохи, будь эти малые городки даже столицами штатов. Если New York City обитает в блистательном 21 веке, даже чуть высунувшись бушпритом в будущее (город где был совершён первый теракт 21 века) то столица штата Нью-Йорк — городок Олбани, это могут засвидетельствовать все, кто там побывал хоть раз, не подымается во времени выше какого-нибудь 1965 года. То же самое можно сказать о столице штата Калифорния об абсолютно ничем не замечательном городке Сакраменто, полностью живущим в тени своих великих соседей Сан-Франциско и Лос-Анжелеса, но в 1965 году.

Государства среднего размера, такие как Англия, Франция или Германия более однородны. Хотя, разумеется, жители больших мегаполисов-столиц всегда живут в блистательной огнедышащей современности, тогда как их города-центры провинций отстают от них лет на 10–15, а сельские жители на 20–40 лет. Скажем во французских Пиренеях в горных городках часы остановились в 1960 году. А только что присоединившаяся десяток лет назад к Большой Германии Восточная Германия отстаёт от своей большой Родины-сестры лет на 50, то есть живёт где-то в 1950 году, сразу после войны. (даже обилие нео-нацистов в бывшей ГДР указывает именно на это, для этой территории война кончилась лишь вчера)

Да что там части (территории) государства, даже центр мегаполиса и окружающие его, связанные си ними метро или электропоездами окраины (кварталы-спутники, спальные городки, banlieu) живут в различные эпохи. Тут уместно будет удержаться на структуре французского Города. Возьмём для примера Париж. Исторически и традиционно сложилась классическая вертикальная модель социума. В 19 веке и в первой половине 20 века каждый многоэтажный многоквартирный парижский дом представлял собой модель французского общества. В цокольном этаже (в rez-de-chausse) обычно жила консьержка и помещались какие-нибудь службы или магазины. Выше на нескольких этажах размещались в обычных квартирах с высокими потолками зажиточные буржуа. Чем выше к крыше, тем потолки становились ниже и жильцы были попроще. На каком-нибудь седьмом и восьмом обитали ремесленники и рабочие. Под самой крышей, крохотные, находились комнаты для прислуги буржуазных квартир, так называемые Chambres de bonnes. Туда после хлопотного рабочего дня прислуга подымалась спать. Впоследствии всё чаще и чаще эти комнаты сдавали в наём иногородним студентам. При вертикальной классической модели французского социума, повторявшейся в десятках тысяч домов, представители различных социальных классов тёрлись друг о друга ежедневно, а что ещё более важно — общались и росли вместе их дети, игравшие в одном дворе. Перегородки между классами существовали, но сохранялось свободное интерклассовое общение. Это была довольно здоровая модель общества, так как она уберегала общество от разделения на гетто (от геттоизации). И всё общество жило в одном времени.