Служанка арендатора - Евгения Марлитт

– Представьте, в открытом шкафу лежит превосходная колбаса и отличная ветчина. Превосходная находка для негодяев и воришек, которые бродят вокруг мызы. Поскорее приходила бы племянница, она наведет порядок…

– Разве вам не может помочь служанка?

– Да она всего два часа в доме.

– Я говорю о вашей прежней служанке.

Судья смутился и, сунув в рот чубук трубки, невнятно пробормотал:

– Той больше нет, она ушла совсем!… Но входите, пожалуйста, в дом, господин Маркус, жена будет очень рада видеть вас, да и мне хотелось бы поговорить с вами…

– Скажите, куда ушла девушка? – вежливо, но настойчиво прервал его помещик.

– Сударь, это странный вопрос для меня, – заволновался судья. – Я привык оплачивать уходящей от меня прислуге жалованье и – баста! Меня не интересовало, найдет ли она другое место, или будет цыганить по свету!

– А ваша племянница, которая привезла эту девушку, согласна была с ее внезапным увольнением?

Лицо старика опять побагровело.

– Моя племянница? – медленно повторил он. – Мнения женщин я не спрашиваю, хозяин в доме – я! И не довольно ли говорить о таких пустяках, господин Маркус?

– Извините, господин судья, но эти „пустяки“ интересуют меня! – заявил помещик. – И если вам безразлична судьба той девушки, которая в зной прилежно работала для вас на поле, то я буду аппелировать к чувству справедливости ваших дам!

Маркус направился к двери, ведущей в комнаты, но смущенный старик испуганно заступил ему дорогу.

– Сударь, вы не в своем уме, – сказал он, удерживая гостя. – Вы хотите взволновать мою бедную больную жену своими расспросами? Вся эта история уже дело решенное и ни к чему возбуждать ее. Скажите, пожалуйста, стоит ли поднимать тревогу из-за девушки, которая как тень прошла через наш дом и больше для нас не существует…

– Даже и для фрейлейн Франц, для которой она была верной и преданной слугой?

– Боже мой! – воскликнул судья, с недоумением глядя на собеседника. – Кто же сплел вам эту сказку?

– Сама девушка.

– Что-о? Тысяча чертей! – завопил судья. – Она с вами разговаривала?

– Да.

– И она, действительно, сказала вам, что прислуживает моей племяннице? – спросил старик, и лицо его осветилось загадочной улыбкой.

– Да, я все это слышал от нее самой.

– Вот оно что! Итак, значит, „горничная“! – хихикнул старик, пожимая плечами. – Я этого не знал, конечно, и моей племяннице теперь придется обходиться самой, пока она опять не вступит в свет. Когда же вернется мой золотой мальчик, все пойдет иначе, сударь! Он не позволит ей больше служить, хотя бы она жила и при дворе!

Маркус, не желая слушать дальше болтовню старого хвастунишки, надел шляпу, поклонился и вышел из дома.

18.

Судья подошел к окну и крикнул:

– Сударь, если вы встретите молодую даму в шляпе с серой вуалью, гоните ее на мызу, иначе она промокнет! Да и вам надо спешить, дождь может хлынуть каждую минуту. У нее проклятая страсть к цветам, – прибавил судья. – А мы, старики, сиди дома и беспокойся!

На губах Маркуса мелькнула злобная улыбка…

Только бы встретить ему прекрасную племянницу судьи! Он не только не погнал бы ее домой, напротив, загородил бы ей дорогу и заставил бы отвечать даже под грозой и проливным дождем.

Когда девушку прогнали с мызы, ясно, что она поспешила в домик лесничего. Судья тоже сказал что-то о цыганщине, не вернулась ли она в табор?

Маркус оглянулся: не видно ли где под деревьями тонкой струйки дыма от костра, над которым висит котелок этого кочующего народа? И тут же усмехнулся, подумав, что кто потерпел бы цыганский табор в культивированном лесу его светлости.

„Нет, эта стыдливая, гордая и мужественная девушка не может жить в лесу среди диких плутоватых мужчин и старух, похожих на ведьм!“ – подумал Маркус и ускорил шаги, спеша к домику лесничего. Там все должно разъясниться, и если девушка уехала, он пойдет, куда глаза глядят, пока не разыщет ее.

Лучи солнца, золотившие верхушки буков, исчезли, и лес стоял темный и мрачный под надвигающимися грозовыми тучами.

Добравшись до кустов, Маркус замер в отдалении и был до крайности удивлен тем, что увидел.

Из дверей дома лесничего вышел человек, которого он уже видел ночью, и сел на лошадь, подведенную ему лесником. При дневном свете исчезли все дикие предположения: статный господин с седыми волосами, в сером летнем пальто и замшевых перчатках, никак не мог быть представителем цыганской шайки. Сев на лошадь, он поехал крупной рысью, лесничий пошел рядом с ним, а Дакс помчался вперед.

Через несколько минут они скрылись из вида, и Маркус не знал, что ему делать: один лесничий мог дать ему нужные сведения, но не мог же он останавливать его сейчас, когда он торопился куда-то.

Синие занавески были спущены на окнах, но дверь не была закрыта, и Маркус вошел, полагая, что там должны быть люди.

В сени проникал голубоватый свет из угловой комнаты, и молодым помещиком овладело неприятное чувство. Ведь он стоял здесь как вор, и чем смог бы он объяснить свое пребывание здесь. И все же он остался, тихо затворив за собою дверь.

В доме царила полная тишина…

Когда же Маркус огляделся, он сделал поразительное открытие: на столике возле двери лежала шляпа с серой вуалью и перчатки, так взволновавшие Грибель. Значит, фрейлейн гувернантка была здесь, и Маркус злорадно усмехнулся. Птичка попалась наконец-то и он, одержимый чувством мести, радовался, что сорвет покрывало с идеала. Он заставит эту эгоистку покаяться и искупить зло, причиненное преданной девушке. Она должна помочь ему найти ее, которую она увлекла с собой в нищету и лишения, а потом безжалостно выбросила на улицу.

Быстро решившись, он направился к двери во внутреннюю комнату, и вдруг испуганно вздрогнул и отступил назад. В углу стояла кровать и на ней покоился тот оборванец, которого Маркус когда-то приютил в своем доме.

Как он попал сюда? И что делает здесь гувернантка, важная светская дама, в домике лесничего, у постели бродяги?

Таинственность происшествия волновала молодого помещика, но не успел он ничего придумать, как раздался шелест женского платья, что заставило его притаиться.

Ненавистная ему обитательница мансарды появилась в дверях: она вышла из боковой комнаты, очевидно, кухни, и Маркус хотел посмотреть, что она будет здесь делать.

Стройная, изящная фигура стояла спиной к Маркусу, и он видел, как она грациозно подобрала шлейф темного платья. Черные косы, вившиеся на концах кольцами, змеились до колен и странно, молодому помещику казалось, что движения и походка этой дамы были ему знакомы.

Наклонившись над спящим, она прислушалась к его дыханию, когда же затем, она повернулась, Маркус чуть не закричал, до того он был поражен!

Эта элегантная дама с красивым лицом, окаймленным по бокам изящного овала локонами, в модном платье, плотно охватывающем ее стройный стан, который до сих пор скрывался под рабочим платьем и туго накрахмаленным передником, была… служанка судьи.

И Маркуса точно осенило свыше, и он понял, наконец, в чем дело! Но все это было похоже на громовой удар и у него захватило дыхание.

Какого дурака он разыграл!

Будь он хоть немного похитрее, он давно бы проник в загадку этого сфинкса, ведь это было так просто!

Значит фрейлейн Агнесса Франц, чтобы добыть хлеб для двух несчастных стариков, вынуждена была, облекшись в рабочее платье, заниматься тяжелыми полевыми работами, а он не мог догадаться!

Ведь она сказала ему правду, объявив, что у гувернантки и служанки – одно сердце и одна душа… И если он тогда же он не догадался, что у них и одно лицо, – чудное выразительное лицо, которое он сейчас хорошо рассмотрел из своей засады, – то это могло случиться только с таким олухом, как он!

Самые разнообразные чувства волновали Маркуса: восхищение, негодование, невыразимая нежность и желание отомстить. И он благодарил судьбу, что был невидим и мог собраться с мыслями, так что гувернантке не придется торжествовать при виде его безграничного изумления!

Не замечая его, она подошла к столу, нарезала лимон и положила его в стакан, наполненный хлебной водой.

Внимательно наблюдая за нею, Маркус понял, почему прекрасная племянница судьи не должна была выходить без перчаток: старый мот с мызы старался скрыть, что дочь „заслуженного офицера“ должна была исполнять обязанности служанки. Но бессовестными предателями были загорелые руки, с которых не так-то скоро исчезнут следы грубой работы.

Над домом прокатился гром, вершины деревьев застонали, оконные рамы зазвенели и застучали.

Гувернантка с озабоченным видом глядела на спящего, но он даже не пошевелился, и руки его спокойно лежали на одеяле.

Маркус в это время тихонько подался вперед, уже совершенно овладев собой, и когда она повернула голову, то увидела его, почтительно стоявшего на пороге со шляпой в руке.