Ангел Специального Назначения - Глеб Исаев

Он подобрался к месту, где заметил кого-то из сержантов. Нога уже не шевелилась. Ломая ногти, Алексей раскидал обломки и освободил тело. «Черный» был уже мертв, голова залита кровью, из раны выступила серая масса.

Бессонов подтащил труп к забравшемуся в салон Владу. Тот принял тело и приказал. - Ищи оружие и снаряжение, спасать уже некого. Только быстро, может рвануть.

Под руку попался автомат Влада, чья-то СВД. Леха выглянул из отверстия, осмотрелся. Склон, изуродованный пропахавшим его самолетом, и куски смятой, исковерканной дюрали, разбросанные вокруг. Влад уже оттащил в сторону раненого и возвращался забрать вещмешки. Передав оружие, Алексей выбросил наружу еще два цинка с патронами.

- Уходи, - закричал капитан, увидев, что в обломках фюзеляжа показались языки пламени. - Сейчас рванет.

Едва Леха успел отбежать к большому камню, как по ушам ударила тугая волна, и в глазах вспыхнуло от взрыва.

Грохот он не услышал, уши заложило. Упав за валун и дождавшись, когда с неба перестанут падать мелкие обломки, выглянул. На месте самолета полыхал огромный факел, а в стороне, укрыв телом Вовку, лежал Влад. Но вот и он приподнял голову, потряс ею и огляделся.

- Давай сюда, - махнул командир подчиненному. Взвалили на себя товарищей и отнесли вверх по склону. Следом доставили мешки и снаряжение. Отдышавшись и глотнув воды из фляги, капитан распорол штанину и снял ботинок с Вовкиной ноги. Быстро ощупал ногу.

- Перелом, обе кости, плохой, - держи его, пристраивать буду, - и, когда Алексей прижал тело друга к земле, принялся осторожно вправлять кости.

Вовка очнулся и задергался. Сейчас закончу. - Командир подобрал кусок дюрали, забинтовал. Осмотрел рану на скуле.

Сержанта похоронили недалеко от места падения.

- Хороший пацан был. - Произнес Влад, - Две командировки без царапины… Земля ему пухом. Вечная память.

Шли третий день. Вес уменьшили до предела и все равно - тащить два рюкзака, оружие и раненого было тяжело.

Алексей нес Вовку, посадив на спину. Тот уже чуть оклемался и пробовал ругаться, уговаривая отпустить.

«Не было счастья, да несчастье помогло». - Говорит русская пословица. Конечно, у них уже были занятия в поле, но все это не шло в сравнение с действительностью.

На переходе особо не поболтаешь, да и на привале, Влад, не страдая многословием, больше молчал. Но, глядя, как он проходит завалы, ставит ногу, осматривает поверхность камней, Алексей делал заметки и старался повторять. Ночевали в спальниках, благо сентябрь выдался теплый. Скорость была низкой, чтобы не сбить дыхание, часто останавливались и одну-две минуты отдыхали.

Однако, за три дня прошли километров тридцать.

- Упали мы где-то в предгорьях Гиндукуша, летели от Душанбе, идти надо на запад, так больше шансов выйти, и через ледник не надо лезть. Главное… - Влад не закончил, но и так поняли, что главное, не нарваться на местных. Причем, любых.

Те сообщат духам о гяурах мигом.

Утром четвертого дня капитан замер, вглядываясь в точку на дальнем склоне, который миновали вчера.

Он помолчал, сплюнул. - Все, отбегались… Во-он видишь? Баран, на склоне, голову повернул, человека почуял, а здесь, кроме «бабаев», ждать некого. За нами идут, у бабки не гадай.

Наконец, приняв решение, заговорил. Коротко, отрывисто. - Рядовой Бессонов, слушай приказ, берешь раненого и уходишь. Я остаюсь. Иди на северо-запад по предгорью, вверх не лезь. А там уж, как повезет.

Алексей, поняв, что капитан намерен остаться, что бы прикрывать их, попытался дернуться.

- Отставить. - Рявкнул Влад так, что охота спорить пропала. - Не в колхозе. Приказываю выполнять. Как понял?

- Есть выполнять. - Сник Леха.

- Ты пойми, - чуть мягче закончил командир, - втроем мы точно не уйдем, а так, я их уведу, а бог даст, и сам оторвусь. Мне, он кивнул на Вовку, - его не утащить, да и ты, как заслон, ноль без палочки. Логично?

Алексей понимал справедливость его рассуждений, но уходить одному, с раненым на плечах, было еще страшнее.

Вышел через полчаса. Теперь идти стало труднее, он иногда путался, попадая на сложный участок, приходилось возвращаться. Ночевали без огня.

Звук выстрелов донесся ближе к полудню. Капитан завернул на юг, в горы. Стрельба то затихала, то раздавалась вновь, пока не стихла совсем. Они долго вслушивались, надеясь услышать хоть что-то, но тишина уже не нарушалась. И только ближе к вечеру вдруг ухнул слабый взрыв. «Граната» - Понял Алексей и, глянув через плечо на заскучавшего приятеля, тяжело вздохнул. Все было понятно без слов.

Капитан подарил им полтора дня. Афганцы догнали на следующий вечер. Повезло еще, что беглецы как раз отдыхали и первыми смогли засечь мелькнувший на склоне тюрбан. Солдаты укрылись за выступ скалы. Сверху их не достать, отвесная скала нависала обрывом. Выждав несколько минут, пока в пределах видимости появится еще один преследователь. Леха расчехлил «Драгунку» и, с первого выстрела, снял идущего чуть впереди низкорослого проводника. Остальные залегли и, аккуратно постреливая из автоматов, начали перегруппировываться, стремясь обойти их с флангов.

Опытные бойцы, прижав их с двух сторон огнем, не давали поднять головы. Ситуация была конечная. Дело времени, заставят расстрелять боезапас, а потом или гранатами закидают, или в плен.

Спасло чудо. «Волна» из трех вертолетов, обходя грозовой фронт, свернула с курса чуть дальше. Кто-то заметил душманов и, пока «Шмель» гонял бабаев, второй, МИ-8, подобрал своих.

Видение оборвалось среди ночи. Тишина в голове, только на окраине сознания ее сон, почти не различимый для Алексея.

А наутро пришло понимание причины этого сна, ставшего вещим. Оказалось, что окрепшее Олино сознание вытеснило Лехину волю.

Осталась способность видеть, чувствовать, переживать, и только. ОН чувствовал себя зрителем, сидящим в первом ряду суперсовременного голографического кинотеатра. Все видел, слышал, осязал, но при этом не имел возможности не уйти с сеанса, ни нажать кнопку стоп. Увы, этого следовало ожидать. Его душа и разум вломились в чужое тело, как незваные гости. Прошло какое-то время и оправившийся от такой наглости «хозяин» призвал разгулявшегося постояльца к порядку.

Глава 8. Прощание с детством

Никто, даже Макс, не знал насколько хитрым и опасным мог быть «Сотник», когда между ним и его деньгами кто-то вставал.

Отпустив Максима Геннадьевича он, вызвал уголовного консультанта по вовсе уж сомнительным делам и «нарезал задачу».

- Гони в Краснодар, «маляву» я нацарапаю. «Перетрешь» с местным «положенцем», пусть даст несколько отморозков. Надо вытащить сюда одну девку. А у нее там, в городе, родные. Понял? И еще, мне нужен такой маленький компьютер. Девка его с собой носит. Доставить мне. Все ясно? - Закончив короткий инструктаж, он вернулся к насущным заботам о стрижке подопечных торгашей.

Разбудил Олю звонок телефона. В трубку ворвался отчаянный женский голос.

- Оленька, это я, Марь Степановна. Соседка ваша. Ты не волнуйся только. В больнице родители твои. В аварию попали. Беда. - Собеседница зашлась в плаче, на редкость надрывном и неутешном, произнесла сквозь душащие ее слезы: «Отец в реанимации, а Нина в палате лежит. Позвонить вот попросила. Приезжай Оленька! Ради бога, скорее».

Ольга заполошно заметалась по комнате, собирая вещи. Уже через двадцать минут, сдерживая грозящие политься слезы, ждала у входа.

Сейчас Леха бы с радостью согласился и на то, чтоб ее захватили присланные Максом горлохваты, но, как на грех, утомленный ожиданием соглядатай просто сомлел в кресле, а Ольга пролетела мимо, даже не заметив его.

Подъехал желтый «Рено». Оля запрыгнула в салон и застыла, сжимая кулачки в тревожных предчувствиях. Сознание Алексея, устав от безуспешных попыток пробить незримую стену, тоже замолкло.

То, что не могло даже краем задеть ее внимание, для него било в набат.

- Странности и нестыковки сквозили в каждом слове вестницы беды. Будь она трижды жалостливый и сердечный человек, не могла чужая беда вызвать у нее столь явного страха и таких отчаянных слов. В голосе читался больше страх за свою жизнь, и связан он был почему-то с приездом Ольги.

Чтобы не стать дурным пророком, даже про себя не посмел озвучить догадку.

«Ох, неспроста лишился он возможности ей помочь. Похоже, судьбе угодно провести ее еще по одному кругу ада?»

Ольга вылетела в родной город первым же рейсом. А через три часа она уже мчалась на такси по узеньким краснодарским улочкам.

Питерская слякотная осень сменилась теплом южного города.

Однако, ни забившуюся в уголок салона пассажирку, ни ее безмолвного советчика, не увлекла красота бабьего лета.