Компасу надо верить - Владимир Степаненко

— Мозгокрут ты, Алексей! — сказал Иващенко. — Вчера уже говорили. Жили без правил. Работали не хуже других. Знамя завоевали, сам сказал! Плохим знамя не дают!

Я догадался, что Алешка советовался с дядей Макарием обо всех делах.

— Одно правило мне нравится, — сказал Петька Кувыкин. — У корешков так и водится: один за всех, все за одного!

Алешка встал.

— Надо еще написать: «Лодырь — позор для всех», «В бригаде покончить с пьянками».

— С получки можно будет выпить? — поинтересовался Олег. — Без сухого закона живем!

— Пить нельзя! — отрезал Алешка.

— И так нельзя, и с получки нельзя! — недовольно протянул Петька Кувыкин. — Круто ты берешь, бригадир. Не вышел бы болт с левой резьбой. Рабочий класс всегда получку отмечал. Так заведено!

— Сам выпивал с нами, бригадир, — засмеялся Олег. — Петька прав. С получки выпить надо. Это праздник!

— Такие правила мне не нужны! — Петька Кувыкин встал и засунул руки в карманы. — Знакомые хлопцы засмеют! Девчонки танцевать не станут!

— Пей, комсомолец Кувыкин! — закричал Алешка. — Дерись на улице, бей стекла! Все можно! Но катись из бригады к чертовой матери!

Алешка наклонил голову и медленно пошел на Кувыкина.

— Ты три раза был в вытрезвителе! Мало тебе, Кувыкин? Еще хочешь? Жить надо по-новому! По комсомольской совести!

Не скоро Алешка успокоился.

— Трудно тебе приходится, — сказал я тихо.

— А ты как думал… Я не сказал… Знамя долго не хотели давать… Кто-то из ребят в меловой отвал песок ссыпал. Близко здесь. Вот лишние рейсы и набегают. А я не знаю кто… Не понимает, что вредит… На жилетку деньги зарабатывает…

Все время думаю об Алешке. Какие все разные — Петька Кувыкин, Олег Краснов, Костя Иващенко!.. Останется ли после скандала Алешка бригадиром? Ведь правила он придумал хорошие: «Один за всех, все за одного», «Считать так: один лодырь — позор бригаде».

Дядя Макарий сказал бы, что бывают разные полки: простые и гвардейские. Алешка хочет, чтобы его бригада была гвардейской!

Зачитался и не приготовил уроки. Хвостатая двойка в дневнике! Давно не ловил лебедей! Встретил Алешку. Злой как черт. Петька Кувыкин по-прежнему в бригаде. Он сказал, что имеет право на знамя и премию. Алешка, как дядя, упрямый. Наверное, их вырубили из одного крепкого камня.

Все дни дождь, дождь, дождь. В небе, видно, испортился водопровод. У дяди грипп. Чихает. Я устал кричать: «Будьте здоровы!» Подарил дяде папину плащ-палатку. Пусть больше не мокнет и не болеет.

Плащ-палатка — великое изобретение. Сухую легко спрятать в карман. В дождь из нее можно сделать шалаш и залезть вдвоем. А понадобился плащ — застегни пуговицы да затяни туго под шеей шнурок.

Заяц выжал правой рукой на динамометре пятнадцать килограммов, а левой восемь. Мы с мальчишками хотели проверить свою силу, но врач выгнала из кабинета. Зайцу повезло!

Рассказал Н. об Алешкиной бригаде. Обещал показать Олега Краснова, Костю Иващенко и Петьку Кувыкина.

Знакомство с Кувыкиным состоялось. Попался нам пьяный. Петьке наплевать на все Алешкины правила!

Встретил на улице Алешку. Злой. В меловом карьере всю неделю кто-то ссыпал песок. Алешка несколько раз караулил, но поймать не смог. Подозревает Петьку Кувыкина.

В дождливый день нельзя диафрагмировать. Алешка объяснил.

Н. здорово придумала. Поможем Алешке. Будем дежурить в меловом карьере! Решено и записано.

Заяц дал на два дня «Трех мушкетеров». Надо ложиться спать, а я не могу. Где Дюма познакомился с Д'Артаньяном? Надо узнать у М.

ГЛАВА 17

Первое дежурство

В карьер мы с Настей отправились в воскресенье на ее велосипеде. Я сидел за рулем, а она устроилась на багажнике.

День выдался на редкость теплый, солнечный. По светлому небу проплывали белые облака. Над дорогой стояла пыль. Трудно было дышать. Мы громко чихали и поочередно выкрикивали:

— Будь здоров!

— Будь здорова!

Было весело. Но стоило мне свернуть с дороги на бетонку, как начались мучения. Было уже не до смеха.

Машины двигались двумя потоками во всю ширину бетонки. В то время как груженные породой ЯАЗы тяжело карабкались в гору на первой скорости, навстречу им, с горы летели в облаке пыли порожние самосвалы. Машины оглушительно хлопали неприкрытыми бортами. Только чудом шоферы не сталкивались друг с другом!

Мне приходилось смотреть в оба. С машин, выезжающих из карьера, летели ошметки глины. Колеса машин тут же раскатывали глину, и она расползалась во все стороны, как перестоявшее тесто. Стоило наехать на такой блин — и можно оказаться под машиной.

— Шкура пантеры! — сказала Настя. Сравнение ей показалось удачным, и она громко засмеялась, отчего велосипед вильнул в сторону.

— Где?

— Бетонка. Разве не похожа?

Нас давно преследовал нетерпеливый гудок машины. От него нельзя было оторваться. Машина была рядом, и я чувствовал горячее дыхание дизеля. Но оглянуться назад не мог. Выбрал удачный момент и прижался к обочине.

Мимо пролетел тяжелый самосвал, и черное облако перегоревшей солярки обдало нас. Из кабины высунулся шофер и погрозил кулаком.

— Эй, не ругайся! — крикнул я. — Не кататься приехали!

За высокой горой с выжженной травой машины устремились в степь. Среди пыльных дорог одна выделялась своей белизной. Кюветы, широкие листья лопухов и трава, казалось, были припорошены снегом.

Дорога вела в отвал. Я сильней налег на педали. В грудь ударил упругий ветер. Потянуло терпким запахом полыни.

Настя похлопала меня по плечу.

— Знаешь, как я боялась! А ты?

— Немного.

— Ты не устал?

— Скоро уже приедем.

Навстречу нам попался самосвал. За пыльным стеклом кабины мелькнуло потное лицо шофера. Оно мне показалось знакомым.

— Эге-ей! Пос-той, пос-той!

Но шофер не остановился. Пустой кузов гремел, как барабан.

— Проехал!

— Зачем он тебе?

— Хотел спросить, где Алексей.

Скоро белая дорога привела к глубокому оврагу. Пришлось тормозить. Справа и слева белели меловые горы. На них было больно смотреть, и я зажмурил глаза.

— Юра, спрячемся скорей! Ты видел Березкину?

Настя потащила меня за собой. Мы остановились за небольшой будкой, сколоченной из горбыля.

— Что ей надо?

— Откуда я знаю? — сердце мое забилось учащенно.

— А я видела. Сидит она! — сказала Настя.

Я не поверил Насте и выглянул. Удивлению моему не было предела. Эля сидела около бульдозера. На носу круглые очки, в руках открытая книга.

— Юра, не высовывайся. Заметит.

— Пусть.

— Хочешь нашу тайну выдать? Зачем она пришла?

— Может быть, тоже дежурить?

Я оторопело уставился на Настю. Почему об этом не подумал? Надо было ехать не с Настей, а поднять все звено. Расставить ребят по дорогам, спрятать в отвале. Подежурили бы и поймали калымщика. А теперь шестой «Б» нас опередил. Но как они узнали, что мы с Настей поедем в отвал? Я испытующе уставился на Настю.

— Тарлыкова ты давно видела?

— Вчера вместе за хлебом ходили.

Баскет, наверное, тоже в отвале. Успел нас заметить и спрятался. Действует со своим отцом заодно. Решили насолить Алешке. Но мой придирчивый осмотр оврага ничего не дал. Баскета не было видно. Неожиданно я заметил горбатую кучу рыжего песка. С острой вершины безостановочно скатывались песчинки.

Я выбежал из-за будки. Эля Березкина испуганно вскрикнула.

— Кто сваливал песок?

— Приезжала машина. Я книгу читала.

— Номер запомнила?

— Не посмотрела.

— Зачем же ты здесь сидишь? — я не мог сдержать своей злости.

— Алексея Мартыновича жду. Сказали, что он сюда приезжает.

— Это его отвал. Правильно объяснили. Надо было записать номер машины.

— Зачем?

— Шофер песок ссыпал. Мел испортил. Поняла? А для песка свой карьер есть. Повадились сюда ездить, ездки набегают.

— Я не знала… А то бы запомнила, — оправдывалась Эля. — Алексея Мартыновича хочу попросить, чтобы свозил ребят в карьер. Ребята мне проходу не дают. Вам завидуют!

Рядом остановился грузовик. Шофер хлопнул дверцей кабины. Облако белой пыли поднялось над машиной.

— На экскурсию пришли? — шофер поскреб короткими пальцами щетинистый подбородок.

— Алешу Звездина ищем, — сказала Настя торопливо, повернулась и выразительно посмотрела на меня.

— Уехал обедать. Садитесь, я подвезу. Карьер видели?