Берег дна - Вячеслав Шульга

В коридоре было не так темно, как у негра в ухе, примерно через каждые тридцать метров он освещался лампами аварийного освещения, но этого света для уверенного обзора не хватало. Откуда тут бралось электричество, Мотя не знал, да и не особо интересовался, если честно. За годы, проведенные в Зоне, он и не такое видел и уже перестал чему-либо удивляться. Светящиеся сами по себе лампы — дело привычное и даже обыденное, а вот работающая машина времени, о которой между делом упомянул Шухов, — другое дело, этого он еще не встречал. Вызывает антирес ваш технический прогресс, вы по времени гуляете в скафандре али без? Без.

Вдоль стен под потолком были проложены толстые кабели в металлической оплетке, которая выглядела так, будто только с конвейера. Позади от них коридор заканчивался завалом, сразу после левого поворота метров за пятьдесят. Оттуда Мотя опасности не ждал, потому что его хитрая растяжка была нетронута, но и не расслаблялся, изредка поглядывая за спину. Год назад, когда Мотя нашел эти подземелья, он тщательно исследовал ближайшее к лазу пространство и обнаружил в той стороне завал. Растяжку он установил так, чтобы видеть ее по приметам, одному ему известным, а взрывчатку установил чуть дальше, с таким расчетом, чтобы в случае срабатывания взрывом не завалило окно.

Минуты две Мотя изучал коридор впереди через оптический прицел, убедился, что до ближайшего поворота им ничего не угрожает.

— Двигаемся, — вполголоса произнес он, — когда я дойду до ближайшей лампы, следуй за мной по моим следам, но не приближайся. Я останавливаться не буду до угла, там ты остановишься метрах в пяти от меня. Поняла?

Сталкер на полусогнутых ногах медленно двинулся вдоль стены, держа автомат наизготовку и внимательно изучая пространство перед собой. Маша дождалась, когда сталкер вошел в круг света первой лампы, перебежала к противоположной стене и двинулась следом.

До угла добрались без проблем, однако Маша от волнения забыла наставления Моти и остановилась только тогда, когда почти уперлась носом в его рюкзак. Не оборачиваясь, Мотя показал ей кулак. Выругает он ее потом, сейчас его больше интересовали следы, хорошо заметные на пыльном полу. Вперед пути не было, там завал; ни комнат, ни ответвлений, представляющих интерес, там тоже не было. Кому могло понадобиться ходить в ту сторону, но не заглянуть в коридор, откуда пришли Мотя с Машей, — непонятно. А ведь следы однозначно указывали на то, что прошли тут не один раз. Мотя пожевал губу, размышляя над этим, прижал палец к губам, кивнул Маше — мол, следуй за мной, но тихо.

Спустя пару поворотов тропинка в пыли свернула в открытую дверь, ведущую в помещение, похожее на сторожевой пост. Стекло в огромном смотровом окне рядом с дверью отсутствовало, внутри, сразу под окном, стоял стол, на котором размещался какой-то пульт управления. У задней стены стоял распахнутый оружейный шкаф, рядом находилась дверь в еще одну комнату, в которой стояли… кровососы. Полная комната кровососов!

У Моти волосы на загривке зашевелились от этого зрелища. Парализованный ужасом, он стоял в полный рост напротив входа и не мог пошевелиться, радуясь только тому, что сравнительно недавно он посетил туалет и только поэтому сейчас не сгорает от стыда.

Мотя почувствовал, как холодный пот стекает по позвоночнику. В зеленом свете прибора ночного видения зрелище приобретало еще более жуткий вид — казалось, что два кровососа, стоявшие к нему мордами, смотрели прямо ему в глаза. Первым желанием было кинуться прочь сломя голову, но тело отказывалось слушаться. Маша находилась в двух шагах слева и, на счастье, не видела того, что так напугало сталкера. Если бы она завизжала, то скорее всего, это было бы последнее, что Мотя слышал в своей жизни. Такая многочисленная свора этих тварей способна в считанные минуты зачистить любую сталкерскую базу, а двух человек они разорвали бы за секунду.

Неимоверным усилием воли Мотя заставил себя успокоиться, очень осторожно буквально перетек на два шага влево и вжался в стену, не забыв свободной рукой прижать к стене свою спутницу. Он, конечно, не надеялся на легкую прогулку, но чтобы угодить в логово кровососов — такое ему даже в ночных кошмарах не могло присниться.

4

Драка закончилась быстро, как это часто и бывает, — пьяный запал прошел и через пять минут никто уже не помнил, из-за чего, собственно, поднялась буза. Синяки и ссадины лечили водкой, братаясь с теми, кого недавно били в челюсть и получали в ответ, проклинали жадных барыг и военное командование, жаловались на нелегкую сталкерскую судьбу и плакали в жилетку, пуская скупую мужскую слезу. Когда рассвело, Сюр, Боцман и Транец на виду у всех прошествовали через всю базу и выдвинулись по главной дороге в сторону «Милитари». Транец с достоинством нес свой синяк, гордо вертя головой направо и налево, чтобы каждому встречному было видно — вот идет настоящий сталкер. И выпить не дурак, и кулаками помахать. За стоящим поперек потрескавшегося асфальта КАМАЗом территория безопасности заканчивалась и начиналась самая работа. То, что аномалий тем больше, чем ближе к центру, в Зоне знал даже ребенок бюрера. Транцу как самому опытному проводнику пришлось выдвинуться вперед и прокладывать путь от вешки к вешке, сверяясь с показаниями детектора, благо ближние подступы к базе давно были провешены и обозначены. Боцман и Сюр, одетые в слегка потрепанные, но добротные комбинезоны «Долга», вооруженные новенькими «калашами», контролировали фланги, каждый миг ожидая нападения. А ударить могли с любой стороны, уж больно велик был куш за их уничтожение, если их вычислить. Соблазниться могли даже вольные бродяги, не говоря уже о группировках, постоянно нуждавшихся в деньгах. Выйдя с территории бара, они стали мишенями.

И пусть всякие романтики и идеалисты кричат о сталкерском братстве, о взаимовыручке и чести, пусть. В конце концов, всегда находятся дурачки, которые верят в людское благородство, проповедуют романтические идеалы и призывают воевать с ветряными мельницами. Такие обычно, если им удалось сохранить хоть каплю ума, быстро разочаровываются и становятся законченными мизантропами. Но это если хватает извилин. Чаще всего идеалистам ума недостает и их приканчивают их же «товарищи». А выживают те, кто не забивает себе голову всяким мусором. Естественный отбор, если кто не понял.

Так потихоньку добрались до развилки. От напряжения все взмокли, хотя на улице был не месяц май и далеко не ласковый весенний ветерок игрался с лежащей на земле листвой. Транцу было сложнее всех — если он оплошает, не заметит аномалии, то именно ему уготована участь гайки. Пот стекал на глаза и мешал смотреть на экран детектора, одновременно отслеживая вешки; приходилось постоянно вытирать лоб и обшлаг рукава с тыльной стороны совсем промок. На перекрестке он остановился.

— Куда теперь? — Транец стоял ровно в центре развилки и водил детектором по сторонам. Сюр и Боцман встали у него за спиной и заглядывали через плечо на экран.

— Тудой короче. — Боцман показал рукой налево.

— А тудой, тьфу, прямо — безопаснее. — Сюр достал свой ПДА и открыл карту. — Лучше крюк дать, целее будем. Мимо «Свободы» пройдем, как по ботсаду, они всегда после выбросов аномалии обозначают.

— А не боишься, что «фримены» нас постреляют на подходе?

— Не должны, — как-то неуверенно ответил Сюр, — тут за главного остался Жорик Бурцев, а они с Мотей друзья древние.

— Налево пойдешь, — не выдержал Транец, — на завтрак к кровососу попадешь, прямо пойдешь — «Свободу» найдешь. Так куда сворачивать, олухи?

— Прямо сворачивай. — Сюр рубанул воздух рукой. — Нет, ну серьезно, Боцман. Тише едешь — дальше будешь, а нам некуда торопиться.

Транец и Сюр выжидательно посмотрели на своего товарища, но тот не торопился соглашаться — во-первых, потому, что не собирался так легко сдавать свои позиции, а во-вторых, просто потому, что ему нравился сам процесс спора. «— Поручик, вы детей любите? — Нет, но сам процесс…» Поломавшись для приличия еще минуту, он наконец согласился:

— Ладно, сворачивай прямо, Транец. Но если вдруг что не так, чур меня не приплетать.

— Приплетешь тебя, как же! — засмеялся Сюр. — Ты ведь хитрый хохол, как бы ты этого не отрицал, ты сам кого хочешь куда угодно приплетешь и сделаешь виноватым даже ангела безгрешного.

— А в лоб? — набычился Боцман.

— Да ладно тебе, шучу я! Чего не скажешь в шутейном разговоре.

— Тем более, — встрял Транец, до этого наблюдавший перепалку с совершенно благостным видом, — что на правду обижаться нельзя. Не кошерно это.

Он развернулся к приятелям спиной и «повернул» прямо.

Мимо блокпоста «Свободы» шли с опаской. «Фримены» славились своей безбашенностью, и не каждый вольный сталкер рисковал иметь с ними дело. Мотя же со многими из них дружил и пользовался некоторым авторитетом среди этих законченных анархистов. Будь он вместе с троицей, то и опасаться было бы нечего, а так как на них не написано, что они Мотины спутники, то тут могли быть варианты.