Гидроудар - Сергей Зверев

— Хотели… — отозвался Чернышов. — Мы, это…

— Вот, — Батяня, вытянув вперед руку, продемонстрировал бутылку водки, — выпить вам хотели предложить.

— Отлично, отлично. Я очень доволен, господа, что вы не обделили меня вниманием, — Беляев, не сдержавшись, заперхал мелким смехом, трясясь всем телом.

Вдоволь насладившись зрелищем зомбированных десантников, он, наконец, выключил ноутбук.

Следом за этим наваждение в головах пришедших в номер резко исчезло. Оба, ошалело хлопая глазами, уставились друг на друга. По всему было видно, что офицеры не понимают, как вообще оказались в номере.

Так оно и было. Батяня, ломая голову, пытался оживить в памяти последние минуты. «Так, сели за стол, — вспоминал он, — выпили, пошел разговор. Ничего такого странного я тогда не замечал. Дальше… дальше — провал».

То же самое мучительно пытался проделать и Саныч.

«Может, водка?» — мелькнуло у него в голове.

Так или иначе, но ощущение потери самого себя — и это при том, что тело выполняло какие-то вполне конкретные действия, привело в ужас даже столь опытных и закаленных бойцов, каковыми являлись оба офицера.

— Ребята, вы как? — наконец-то смог достучаться до их сознания Пластырь. — Вы меня что-то тревожите.

— Да я и сам… того… не понимаю, — отозвался Батяня, с подозрением глядя на бутылку с горячительным напитком.

Ему, боевому офицеру, совсем не улыбалось утрачивать над собой контроль. До пенсии еще далеко, в маразм впадать пока не приходилось, а тут — такое!

«Чего это он ухмыляется?» — раздраженно подумал Лавров, глядя на от души веселившегося профессора.

— Ладно, господа, не буду вас больше томить, — заявил Беляев. — То, что с вами произошло, моя работа.

— Чего-о… — протянул Саныч. — Что-то я не въезжаю.

— Да-да, именно так, — с милейшей улыбкой кивнул профессор. — Сейчас я вам все объясню.

Саныч и Пластырь присели на диван, а Батяня остался стоять, сдвинув брови.

— После того как ноутбук исчез, я потерял, наверное, пару лет жизни. В смысле — сжег много нервных клеток. К счастью, все закончилось, но у меня, так сказать, зародились кое-какие сомнения, — повествовал Виктор Сергеевич. — Вы же сами, как профессионалы, должны понимать, насколько программа важна. А после того как ноутбук побывал в чужих руках, в нем что-нибудь да могло выйти из строя. Ведь эти люди вряд ли вообще с компьютерами имели дело! Я так понимаю, что эти мальчишки вообще безгранично далеки от техники. Кстати, по последним подсчетам, количество беспризорников в Бангладеш…

— Короче, Склифосовский, — голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес Саныч. — Не надо тут разводить бодягу.

— Да, действительно, не будем отклоняться от темы, — кивнул Беляев, — так вот, учитывая всю важность вопроса, я решил испытать систему в действии. На мне ведь лежит громадная ответственность. А случись в программе какая неполадка, к чему это может привести — страшно даже вообразить, не так ли?

— И что? — вкрадчиво поинтересовался Лавров. — К чему это вы ведете, профессор?

Но, похоже, он уже начал догадываться, что к чему…

— Вот я и включил! — довольно хихикнул Беляев. — Ведь во избежание серьезнейших последствий я как ученый… и вообще… не могу оставлять это все вот так, в подвешенном состоянии. Ну, естественно, я же не стал манипулировать вашим сознанием всерьез…

— Вот спасибо, — покачал головой Саныч, — а ведь мог бы приказать жителей дома напротив ликвидировать. Ангельская забота!

— Ну, я же говорю! Что я, идиот? Я только дал команду, чтобы вы пришли ко мне с бутылкой. Вот все и получилось, — довольно рассказывало «светило науки». — Кстати, я даже могу сказать, кто и сколько из вас выпил…

— Даже так?! — изумленно сказал Саныч. — У вас и такие сведения имеются?

— Еще бы, — энергично кивал Беляев, — мне вся информация о вас через «сережки» сбрасывается. Вы даже не представляете, господа офицеры, какая перспектива у этой разработки! Это грандиозный скачок вперед!

Профессор выглядел абсолютно счастливым. Его от души радовало, что программа в порядке, и то, что еще раз он видит ее действие в буквальном смысле вживую.

Военврач, в отличие от своих компаньонов оставшийся без «сережки», а потому не принявший участия в «эксперименте», покрутил головой.

— Да, заставили вы меня, мужики, поволноваться, ей-богу! А то я ведь всерьез подумал, что у вас крыша поехала, — делился Пластырь своими впечатлениями, недобро поглядывая на веселившегося Беляева, — вот только не мог понять, по какой причине…

Профессор потирал от удовольствия руки. Казалось, что, несмотря на свое прохладное отношению к алкоголю, теперь он готов выпить принесенную ему бутылку в одиночку. Он откашлялся, готовясь выдать очередную порцию умнейших заключений по поводу своего детища.

— Чип подсказывает…

На этот раз закончить фразу ему не удалось. Поигрывавший желваками Батяня перешел к активным действиям. Недолго думая, он врезал профессору в челюсть. Не отличавшийся мощным телосложением представитель науки вместе со стулом вверх тормашками полетел на пол. Глядя на Лаврова снизу вверх, он хлопал глазами, потирая ушибленную часть физиономии.

— Дай ему еще раз, майор! Теперь и профессору надо мозги прочистить. А то ведь несправедливость получается — мы под воздействием побывали, а он — нет! — то ли шутя, то ли серьезно подсказал, ухмыляясь, Саныч. — Ишь, чего удумал: из боевых офицеров роботов делать!

— Достаточно, — сказал Батяня. — Пока что хватит.

Он посмотрел в глаза Беляеву.

— А это мне, Виктор Сергеевич, твоя «сережка» так подсказала. Мой «центр удовольствия» на ее команду среагировал. Ничего не мог я с собой поделать, приказ есть приказ. В общем, так: во избежание дальнейших недоразумений поясняю раз и навсегда: еще раз включишь свою хреновину без согласования с нами — крупно пожалеешь.

— Да… я, конечно, с вами согласен, майор, — энергично закивал поверженный Беляев, — но я ведь хотел как лучше…

— Чего?! — Кулаки майора угрожающе сжались, заставив Беляева содрогнуться. — Ты инструкцию читал? Что там черным по белому написано?

Лавров навис над «ботаником» черной тучей. Профессор попытался снова возразить, но, видя, что ситуация снова может обостриться, счел за лучшее не пререкаться.

— Я в смысле того, что полностью признаю свою ошибку, — поспешил исправиться «злоумышленник», — целиком согласен с вашими… претензиями. Конечно, я повел себя неправильно. Вы совершенно правы. В инструкции сказано, что систему можно активизировать только по согласованию с самими десантниками, то есть с вами. И никакого другого толкования она не предусматривает.

— То-то же, — наставительно поднял указательный палец майор. — В общем, смотри, Беляев. Я больше повторять не буду. Все, ребята, пошли отсюда.

Он махнул рукой десантникам, и они, круто развернувшись, потопали из номера. Но, пройдя по коридору до поворота, майор чертыхнулся.

— Подождите. Я сейчас вернусь.

Оставшиеся в коридоре Саныч и Пластырь переглянулись.

— Чего это он, а? — сдвинул брови военврач. — Может, опять началось? Ты как, капитан, ничего не чувствуешь?

— Да вроде нет, — прислушался к своим ощущениям Саныч. — Хотя ты знаешь, я сейчас начинаю теряться. В том смысле, что уже начинаются подозрения, где — я, а где — нет.

— Весело, — покачал головой Чернышов, — сейчас за вами глаз да глаз нужен, а то натворите черт знает чего.

— Вряд ли, — задумчиво произнес Санаев, — после «встряски» ботаник не осмелится ничего этакого практиковать.

— Ну-ну…

Но развиться их сомнениям не дал сам Лавров. Позади вновь хлопнула дверь, и Батяня быстрыми шагами догнал коллег. В руке его была зажата забытая в номере бутылка водки.

— А мы-то уж думали… — облегченно вздохнул военврач.

— Пластырь хотел бежать тебя из беды вызволять, — хихикнул Саныч.

— Да нет, пока все нормально, — успокоил их Батяня, — я же такую нужную вещь впопыхах оставил. Не пропадать же продукту. Тем более она нам еще понадобится — нервы успокоить.

— Это точно! — подтвердил Саныч. — Мне-то в любом случае нужна моральная компенсация за причиненный моральный ущерб.

Оба офицера пребывали в шоке — ощущение, что твоя воля находится в чьем-то подчинении и управлении, создавала полный дискомфорт.

— Слышь, медицина, — взглянул Батяня на военврача, — с этим делать что-то надо. Мне такие дела совсем не по вкусу.

— Я уже об этом подумываю, — прозвучало в ответ, — вот сейчас мы это дело и обсудим.

Вся компания возвращалась в номер Батяни. Шедший впереди Пластырь нажал на дверную ручку. С порога десантников встретили крики и визг. Ворвавшись в номер, военные увидели картину полного разгрома.