Поцелуй архангела - Налини Сингх

С той ночи сны не возвращались, но она знала, что они ждут ее там за горизонтом, как шторм, с которым она не готова встретится лицом к лицу.

Если бы не манера Дмитрия доводить ее до изнеможения на тренировках, после которых ни на что не оставалось сил, ее мозг сам себя загнал бы в безумие, пытаясь сбежать от постоянного напряжения.

Поэтому казалось странным наступившее затишье в Убежище, словно нападение на Ноэля всего лишь помрачение рассудка.

Однако, гнев Рафаэля не уменьшился ни на йоту:

— Назарах отрицает свою причастность, — рассказал он прошлой ночью, лаская пальцами ее живот. — Я мог бы взломать его разум, но если он говорит правду, мне придется его убить и потерять одного из самых сильных ангелов на моей территории.

Елена сглотнула, услышав, с какой легкостью он рассуждает о вторжении в разум ангела, которого знакомый охотник описывал ей, как «монстра, который, скорее всего, с улыбкой затрахает тебя до смерти».

— Назарах восстанет против тебя?

— Также поступила бы и ты, Елена, если бы я сотворил с тобой то же самое. — Его рука поиграла краем ее трусиков. — У меня должны быть доказательства… или я наверняка лишусь не только его лояльности, но и поддержки других могущественных ангелов.

Она схватила его за запястье, сжала. Всегда он отступает. Ее тело хотело, чтобы он остался.

Но предупреждение в его взгляде и темная страсть давали ей знать, что она еще не готова, не достаточно сильна. Пока.

— Он тебе необходим, чтобы удержать власть?

Рафаэль накрыл рукой ее живот, наклонив голову, чтобы коснуться ее губ ленивым поцелуем, от которого у нее подогнулись ноги в простынях. Небольшое облегчение, лишь слегка ослабившее острый голод.

— Нет.

Прошло две долгие секунды, пока она выровняла дыхание и ответила:

— Тогда?

— Он нужен людям, Елена. — Почти нежное напоминание.

Она видела кошмары, от которых Рафаэль пытался ее оградить.

— Единственная причина, почему большинство вампиров не одержимы жаждой крови- ангелы не спускают их с короткого поводка.

— Даже архангел не может контролировать каждого вампира в пределах своих границ. Мне придется убить их, если они станут жаждать крови.

Приподнятая бровь.

— Твои глаза мрачны. Что ты знаешь о Назарахе?

— Один охотник не так давно выполнял работу для него. — Эшвини категорически отказалась возвращаться в Атланту, когда ей предложили там другую, совершенно постороннюю работу. — Она рассказывала, что в его доме постоянно раздаются крики, и столько боли, что можно сойти с ума. Он взял в свою постель двух вампирш только для того, чтобы наказать их мужчин.

— Вампиры сами выбрали вечность, когда решили стать Избранными. — Шелковый ответ.

С этим не поспоришь. Даже ее сестра, Бет, стремится в Кандидаты, хотя и знает о жестоком наказании, которое вынес ее муж от рук ангела, его хозяина.

— Ты доверяешь Назараху?

— Лжет он с легкостью, но вовсе не единственный столь высокого о себе мнения, который верит, что может стать архангелом.

— Кто еще находится сейчас в Убежище или был в это время? — Они пришли к общему мнению, что заказчик должен был быть неподалеку, чтобы иметь возможность наблюдать- упиваться зрелищем- за результатом. — Дахариель?

Равнодушный взгляд, напоминающий о хищной птице, чьи крылья он носит, говорил о холодном рациональном уме, который оправдает все, что ведет к успеху.

Кивок.

— Еще Анушка, дочь Нехи, несколько недель провела здесь.

Неха, королева ядов, змей.

Вздрогнув от мысли, на что способны ее отпрыски, Елена взяла одну из книг, которые ей дала Джессами, и вернулась из воспоминаний в настоящее, к очарованию окружающего пейзажа.

Она никогда не отыскала бы этот таинственный сад без помощи синекрылого ангела, растянувшегося рядом с ней.

Полевые цветы расцвели с дерзкой пышностью, радостно окружив мраморную беседку, где они сидели.

Сама беседка была хоть и простой, но элегантной — четыре колонны поддерживали украшенную резьбой крышу, полностью имитирующей шелковый арабский шатер.

— Слишком холодно для цветов. — Елена коснулась ярких оранжевых лепестков, задевших ее бедро, когда она уселась, свесив ноги через край.

— Цветы начали цвести неожиданно месяц назад. — Пожал плечами Иллиум. — Мы рады им- зачем оспаривать такой подарок?

— Я поняла тебя. — Открыв книгу, она расправила крылья на прохладном мраморе. Мышцы становились сильнее с каждым днем и больше не казались тяжким грузом, но естественным продолжением ее тела. — Здесь говорится, что войны между архангелами начинались из-за споров о территории.

Иллиум выпрямился, сменив расслабленную позу, его волосы спутанной массой нависали над глазом:

— Это подправленная версия для детей, — ответил он, откидывая пряди с лица. — Правда, как всегда, более человечна. Все войны начинались женщиной.

— Неужели? — Она даже не скрывала своего скептицизма.

Ангел проказливо улыбнулся:

— Я собираюсь полетать. Зови, если понадоблюсь.

Елена наблюдала, как он подошел к краю скалистого утеса и взмыл вверх вспышкой серебристо-голубого. Затем, нахмурившись, подумала:

«Рафаэль».

Ответ пришел через долю секунды.

«Да, — произнес он, — войны начинались из-за женщины».

Она чуть не порвала страницу в своей руке.

«Как долго ты подслушиваешь?»

Он ни разу не принуждал ее действовать против воли с тех пор, как они молчаливо понимали друг друга высоко в Убежище, но это — насилие над ее мыслями, ее секретами- так же неприятно.

Может быть, даже хуже. Потому что она доверила ему свою боль, выбрала его, чтобы раскрыть перед ним ту часть себя, которую крепко скрывала.

«Мы единое целое, Елена».

«Я так не думаю».

Если бы это действовало в обе стороны, то она могла бы принять такое положение дел. Но все не так. Слишком упорно боролась за право быть тем, кто она есть, чтобы теперь уступить. Глубоко вздохнув и собрав все силу воли, охотница мысленно разорвала связь.

«Елена, что ты…»

Внезапная тишина.

«Рафаэль?»

Ничего. Запах дождя у нее в голове исчез. Запах, который она не замечала, пока он не пропал.

Это была не головная боль, не сразу, но после часа чтения о войнах у нее появилось чувство усталости.

В книге говорилось, что Титус объединился с Нехой и Надиель, в то время, как Кэризмнон дрался бок о бок с Антоникусом. Ли Дзюань держала нейтралитет.

— Надиель, Антоникус, — произнесла Елена про себя, никогда не слышав раньше этих имен.

Потерев пульсирующие от боли виски, она перевернула страницу. От четкого изображения у нее перехватило дыхание. Лицо женщины поражало своей чистотой, глаза светились невероятной голубизной, Елена видела подобные только у одного существа, ее волосы темны, словно ночь… такие же темные, как у Рафаэля.