Путешествие из демократии в дерьмократию и дорога обратно - Юрий Мухин

Российская армия быстро собралась под знамена Дмитрия.

Литовский князь Ягайло, хоть и был союзником татар, по-видимому, ненавидел их. Поэтому он формально пошел на соединение с Мамаем и на бой против Дмитрия, но шел такими длинными дорогами, так медленно и так петлял, что к бою «не успел». Кроме того, закрыл глаза на то, что два его князя не присоединились к его армии, а вместе со своими дружинами поспешили на помощь Дмитрию. И успели.

Дмитрий собрал армию общей численностью свыше 150 тысяч человек. Пришли все. Все, кроме новгородцев. Мудраки-демократы посоветовались и решили, что грабить беспомощные кочевья и доходнее, и безопаснее, чем противостоять татарам в открытом бою. Сочли, что будет мудро, если за их грехи рассчитаются остальные россияне.

Две армии двигались к месту встречи – это было просторное Куликово поле, способное их вместить. Без колебаний Дмитрий переправил свои войска через Дон, отрезав себе пути к отступлению. Он построил армию в линию, уперев правым флангом в болото, плохо проходимое для конницы, и поставил на правом фланге Олгердовичей, литовских князей Андрея и Дмитрия. Дмитрий Донской заранее планировал прорыв противником линии своих войск, и ему было важно, чтобы кочевники прорвались не на правом, а на левом фланге.

Дмитрий не планировал отбить удар Мамая или только выстоять перед ним. Да это было и нереально. Он замыслил, казалось бы, безумное – разгромить татар. Безумное, если учесть качество армии его и кочевников, учесть, что до сих пор татары в таком числе никогда не знали поражений. Но он не был мудраком и эту идею реализовал гениально.

Он сделал то, чего бы не сделал мудрак – заранее запланировал три подряд тактических поражения своих войск, заранее часть своих людей отдавал в жертву.

 Вспомним о тактике татар. Это были прирожденные кавалеристы. Еще не умеющего ходить мальчика сажали на коня и давали маленькие лук и стрелы. Кочевники не могли сами сделать мечи и кольчуги, наконечники стрел и копий. Но луки они делали сами, и огромной мощности. В их руках эти луки били без промаха. Причем стреляли татаро-монголы с ходу, с коня.

Этот вид оружия, его превосходство, определял и два тактических приема боя. Если враг был слабый, то татары, не вынимая луков, своей конной лавой сминали противника, заставляли его бежать, вырубая его – бегущего – сзади. Так достигалась победа быстрая и для татар почти бескровная. Но если противник был сильный или сильно укреплен, то татары, не соприкасаясь с ним, кружили вокруг него, расстреливая его солдат из луков до тех пор, пока противник не слабел для окончательного удара. Так как и противник стрелял, то потери татар росли, и этот прием для них был вынужденным.

Дмитрий сознавал: увидев перед собой россиян, численностью в полтора раза превышающих силы татар, Мамай не станет сразу атаковать. Он сперва расстреляет армию русских. А крестьянам без лат, без щитов укрыться от стрел будет невозможно. Их легко выбьют. Дмитрию надо было, чтобы татары приблизились к его крестьянам вплотную, на расстояние копья и топора, смешались с ними, тогда, действуя, скажем, по трое против двух конных татар, крестьяне получали шанс на успех.

И Дмитрий перед основной линией своих войск выстраивает еще две слабые передовые линии. Их задача была — умереть. Замысел был таков -конная лава татар не стала бы останавливаться перед слабой сторожевой линией, а с ходу смяла бы ее, не стала бы она останавливаться и перед передовым полком. И тогда, увидев, как легко они справляются с русскими, татары по инерции ударили бы по основной массе российских войск и застряли бы в ней.

Однако для разгрома Мамая этого было еще мало. Его военачальники могли опомниться и вывести свои войска из соприкосновения с русскими, могли отойти и расстрелять их из луков, могли вообще выйти из боя, чтобы навязать его в другом, более удобном, месте. Разгромить татар или кого угодно обороной невозможно, надо было атаковать их. Но как? Пехотой кавалерию? Абсурд! А своей кавалерии было слишком мало, чтобы атаковать противника в лоб. Эффект от нее мог быть, только если бы атаку удалось провести внезапно в – спину.

И Дмитрий планирует третье тактическое поражение своих войск. Он строит их так, что левый фланг оказывается самым слабым, он планирует его гибель, планирует прорыв кочевников и выход их в свой тыл.

Но на левом фланге, в своем тылу, он ставит лучшую кавалерию – засадный полк, с лучшим воеводой во главе, и прячет его за рощей. Расчет таков: когда масса татарской конницы прорвет левый фланг, ей, чтобы атаковать с тыла центр и правый фланг россиян, придется развернуться на 180 градусов, и в этот момент она подставит находящейся в засаде кавалерии русских свои спины. Засадная кавалерия ударит, будет гнать противника и рубить, не давая ему развернуться и перестроиться.

Чрезвычайно сложный, громоздкий и потому уязвимый план не предусматривал, чтобы Дмитрий непосредственно руководил его осуществлением. И этому были причины.

Мы уже говорили, что установившиеся на Западе и на Руси рыцарские традиции предусматривали, что герцоги и рыцари служили лично королю или князю. Да и впоследствии, когда Россия стала уже царством и империей, все ее дворяне и офицеры давали по традиции клятву в верности не ей, а государю; Дмитрий понимал: если его убьют, то князья и дружинники освободятся от этой клятвы и побегут с поля боя. Увидев, что бегут воины-профессионалы, побегут и крестьяне. Это был бы разгром.

И он ставит последнюю точку в подготовке к битве. Когда татары уже появились на горизонте и стали строиться для атаки, он выехал из строя своих войск и на их глазах снял с себя золоченый шлем, серебряные княжеские доспехи и надел их на Андрея Бренка – своего друга детства. Тот в доспехах великого князя сел на коня и возглавил войска под княжеским знаменем. А Дмитрий в простых доспехах на глазах у всех ушел в передовой полк, стал в ряды воинов, которым по его плану суждено было погибнуть.

Видевшие это князья и дружинники (а это видели все) были поставлены в сложное морально-правовое положение. Теперь, если знамя князя упадет и человек в серебряных доспехах будет убит, покинуть поле боя без потери чести они не смогут – это не Дмитрий убит, не его знамя упало. А судьбу князя в течение всего сражения не дано будет знать, только после боя можно будет выяснить, жив он или нет.

Началось сражение, и прошло оно – в силу ли случайности, или в силу гения Дмитрия – точно по его плану. Татары ударили по сторожевому и передовому полкам и легко их вырубили. С разгону конница ударила по основным русским войскам и застряла в них. Битва переросла в индивидуальные бои, в которых татары с каждой минутой несли все больший и больший урон. Литовские князья отбили удар на правом фланге и в боевой ярости сами напали на татар, ослабив этим давление на центр. Мамай не терял надежд на скорую победу, и казалось-, она уже очень близка. Его воины прорвались к всаднику в серебряных доспехах, и он пал под их ударами, пало красное знамя князя. Но русские сражались. Наконец, левый их фланг был уничтожен, кавалерия татар в последнем, казалось, рывке бросилась в прорыв и в тылу русских развернулась для решающего удара. Но здесь, как и было задумано, сидевший весь бой в засаде боярин Волынский-Боброк махнул рукой – и отборная русская кавалерия обрушила удар в спину врагу. Татары не выдержали и побежали. Русские ринулись за ними и гнали их 20 верст от поля боя. Разгром был полнейший, победа изумила мир.

Но пока это была лишь победа духа, так как материальные потери оказались огромны. Считается, что в живых осталось только 40 тысяч русских. Долго среди убитых искали Дмитрия, нашли его без сознания, «Дмитрий с трудом пришел в себя, с трудом распознал, кто с ним говорит и о чем; панцирь его был весь избит, но на теле не было ни одной смертельной раны».

Что нужно отметить? Во-первых, обратите внимание на отсутствие у Дмитрия мудрачества, на способность его принимать решения, которых требовало Дело, а не тех, которые были освящены официально признанной мудростью. Руководителю в подобных случаях приходится ставить себя в условия, когда при неудаче тебя все объявят дураком, бездарностью, человеком, из-за глупости или подлости которого погибли другие люди. Для этого нужна смелость, т.е. способность принимать рискованные решения, а не слепо следовать «мудрости» не отвечающих за результат Дела советчиков. Рисковать, зная, что твои поступки потом попадут под жестокую критику мудраков. Ведь если бы Дмитрий потерпел поражение, то представьте себе, как бы измывались над ним мудраки: и крестьян нельзя было на бой выводить – не мудро; и передовые линии на гибель не выставлять – не мудро; и кавалерию весь бой в тылу не держать – не мудро; и самому от руководства боем не устраняться – не мудро.

Во-вторых. Обратите внимание на мужество Дмитрия, на способность его отдать в жертву Делу жизни своих людей. Только болтуны, никогда не отвечающие за Дело, считают, что это просто, но в жизни, особенно для верующего, это всегда огромная тяжесть. И необходимо мужество, чтобы решиться на это,