Дело о стрелах возмездия (СИ) - Куницына Лариса

— Хватит, — покачал головой Ортант и наклонился, чтоб взять его за локоть, — поднимайтесь, барон. Вы ни в чём не повинны ни перед моим отцом, ни передо мной. Едва вы появились в Сен-Марко, я понял, кто вы, и внимательно наблюдал за вами. Но вы не такой, как ваш отец, вы благородный человек и беспредельно преданы графу де Лорму, что доказали уже не раз. К тому же боги и так наказали вас, хоть я и не считаю это справедливым, послав вам такое же испытание, что и мне. Вы лишились дома и семьи, но к тому же до того, как были спасены, испытали лишения, скитаясь в нищете. Я буду благодарен вам, если вы поедете со мной в луар и повторите ваш рассказ перед судом лордов.

Эдам выглядел совершенно обессиленным, и Ортант помог ему подняться на ноги, а потом обернулся к графу Алвенору, словно тот снова был членом суда лордов, судившим его отца.

— Это… лишь сомнительные показания мальчика, которому всё известно лишь с чужих слов, — произнёс старик. — Возможно, он верит в то, что говорит, но если это правда, то что делать с теми письмами?

— Бросьте их в камин и забудьте, — заявил маркиз де Лианкур, который внимательно следил за происходящим. — Как вы помните, лорд Алвенор, тем самым коннетаблем Сен-Марко, с которым якобы встречался и переписывался граф Лануор, был я. И я только что с удивлением узнал об этом, потому что никогда не писал ему, не получал от него писем и в глаза его не видел. Граф Лануор тогда был для нас большой угрозой. В конце предыдущей военной кампании он выиграл несколько сражений, и мы с трудом сумели сохранить некоторый паритет, чтоб не проиграть окончательно. Он был умён и способен на совершенно неожиданные решения. Позже я знал только одного столь же талантливого стратега, — он недовольно покосился на Беренгара, — это был король Арман. Но тогда он был ещё ребёнком, и я не спал ночами, изучая карты проигранных сражений и размышляя, что придумает в следующий раз Лануор. И вдруг из луара пришла весть о том, что его обвинили в измене и казнили. Я вздохнул с облегчением. Я сразу подумал, что он, давний наперсник альдора и талантливый полководец, скорее всего, стал жертвой придворных интриг, но и не подозревал, что играю столь странную роль во всей этой истории. Просто альдор сам сделал одолжение королю Франциску, собственными руками устранив угрозу для нашей армии. Я ещё раз повторяю, что ни у меня, ни у тайной полиции не было никаких связей с графом Лануором. Потому вам следует разбираться в луаре, кто там был прав, кто виноват, и не припутывать ко всему этому Сен-Марко! — он сурово пошевелил лохматыми бровями и обернулся к королю, словно докладывая ему, что в очередной раз защитил трон от посягательств врага.

— Всё складывается, — задумчиво проговорил Ликар. — Похоже, есть обстоятельства, которые могут быть положены в основу пересмотра этого дела. Но если графа Лануора оговорили, то кто и зачем это сделал? Граф Бренор? — он взглянул на седого лорда, который задумчиво смотрел на де Лианкура, в искренности которого не мог сомневаться.

— Сын графа Бренора был тогда многообещающим молодым военачальником, — нехотя ответил он, повернувшись к Ликару. — При наличии прочих претендентов на роль главнокомандующего, он всё же имел хорошие шансы получить этот пост. Кстати, тогда же погиб при странных обстоятельствах граф Эрен, который тоже хорошо показал себя на поле боя и мог стать заменой Лануору. Остальные были не столь выдающимися стратегами. Может, граф Бренор просто освобождал путь к славе для своего сына?

— И что ж стало с этим сыном? — поинтересовался Жоан.

— Он погиб в первом же сражении последовавшей за тем военной кампании. А его отец… графа хватил удар прямо в кабинете, когда он услышал об этой печальной новости. После этого он не прожил и месяца. Род Бреноров пресёкся, а наследство отошло дочерям, которые разделили его и присоединили к имуществу своих супругов, — старик задумался, опустив голову на длинные сухие пальцы, унизанные перстнями, а потом вздохнул. — Боюсь, что великий альдор будет потрясён всем этим. Граф Лануор был его другом, и приговор оказался столь жесток оттого, что он счёл себя оскорблённым изменой не только подданного, но и близкого соратника, которому он привык доверять во всём. Но если тогда имела место несправедливость, он пожелает её исправить.

— Что ж, — кивнул Ликар, — я не могу говорить за великого альдора, и не знаю, что он решит, не знаю, каким будет новый вердикт суда лордов, если он состоится. Я только могу сообщить обо всём моему отцу и гарантирую молодому графу Лануору, что он сможет беспрепятственно как прибыть в луар по этому делу, так и уехать после его окончания, каким бы оно ни было.

— Благодарю вас, благородный энфер, — поклонился Ортант и посмотрел на Эдама, который едва держался на ногах. — Вы ведь поедете со мной, барон?

Юноша обернулся к Марку и умоляюще взглянул на него. Тот кивнул и осмотрелся, ища глазами Шарля.

— Уведи его, пока он не рухнул здесь на глазах у всех, — велел он.

И Шарль, который был потрясён увиденным, поспешно бросился к другу.

На следующий день король принимал прибывшие с поздравлением посольства свободных городов, и Марку снова пришлось стоять в толпе придворных, приглашённых на этот торжественный приём. Уже к полудню ему это отчаянно надоело, и, наконец, когда за окнами снова опустилась мгла тёмной половины дня, он пробрался к выходу из зала, надеясь, что король не заметит его отсутствия, а если и заметит, то не станет на это сердиться. На всякий случай он предупредил одного из рыцарей свиты о том, что идёт в Серую башню по срочному делу, которого у него на самом деле не было.

Уже поднимаясь по лестнице в свой кабинет, он столкнулся с Тома и выслушал его пространный доклад о результатах проверки бродячих артистов, прибывших в город. Ничего интересного он не узнал, к тому же артистов было слишком много, а свободных от других более важных дел сыщиков слишком мало, потому эта работа должна была затянуться у них на несколько дней. Напоследок Тома вдруг хлопнул себя ладонью по лбу.

— Совсем забыл, ваша светлость! В кабинете вас с утра ждёт колдун Эклипс! У него какое-то срочное сообщение для вас, которое он не согласился передать никому другому.

— Эклипс? — нахмурился Марк. — Что-то знакомое…

— Это Ганс Топфер из дома Медной печати, того, что на улице аптекарей.

— Вспомнил, худощавый юнец в драной мантии с летучими мышами!

— Именно. Полагаю, он просто хочет снова обратить на себя ваше внимание, поскольку уже являлся к нам с пустячными доносами, но кто знает, может, на сей раз у него действительно есть что-то важное.

Марк взбежал по ступеням винтовой лестницы и, миновав узкий коридор, распахнул дверь кабинета. Топфер терпеливо сидел на стуле возле стола, сложив руки на коленях, и только то, как он сжимал пальцами ткань мантии, на которой были серебром вышиты летучие мыши, выдавало его волнение. Оно было понятным, потому что в кресле возле камина привычно устроился Шарль, с хищным видом наблюдавший за незваным гостем. Эдам тем временем сидел понурившись и уныло глядя в растопленный камин. Увидев графа, маг обрадовался и, кажется, даже вздохнул с облегчением. Он вскочил и согнулся в поклоне так, словно выронил что-то мелкое и пытался разглядеть это на полу.

— С чем пришёл, господин Эклипс? — поинтересовался Марк, проходя за стол и не тратя время на выслушивание цветистых приветствий визитёра. — Садись и говори.

Тот снова примостился на краешке стула и торопливо сообщил:

— У меня есть сведения, которые, несомненно, заинтересуют ваше сиятельство, господин граф! В приватной беседе с одним знакомым я узнал, что вас интересует всё, что связано с ограблением дома баронессы де Флери. Мы с моими соседями даже обсудили это прошлым вечером, собравшись в зале для ритуалов, и Минерва сказала, что от своего поклонника кое-что узнала.

— Минерва — это та девица с нарисованными бровями, увешанная бронзовыми побрякушками? — уточнил Марк.