Черные реки сердца - Дин Кунц

— Нет. Но когда кто-то говорил о семье, у нее в глазах появлялась грусть. Мне кажется, что… у нее все умерли…

— Вы ее не спрашивали о них?

— Нет-нет, это просто мое ощущение.

— Она была замужем?

— Может быть, я никогда ее об этом не спрашивала.

— Вы были друзьями, но очень о многом не спрашивали ее!

Рози кивнула головой.

— Я чувствовала, что она все равно не скажет мне правду. Мистер Грант, у меня не так много друзей, и я не хотела портить наши отношения, заставляя ее лгать мне.

Спенсер прижал правую руку к лицу. В теплом воздухе шрам был ледяным под его пальцами.

Бородатый мужчина продолжал заниматься своим красным змеем. Огромный красный ромб сверкал на фоне синего неба. Его хвост был похож на языки пламени.

— Итак, — заметил Спенсер, — вы решили, что она убегает от чего-то?

— Я подозреваю, что, возможно, от плохого мужа, который бил ее.

— Разве жены часто убегают и начинают жизнь сначала, если у них плохие мужья? Не проще ли было просто развестись с ним?

— В кино подобное случается, — ответила ему Рози. — Особенно, если муж грозный и грубый.

Рокки вылез из-под стола. Он оказался рядом со Спенсером. Собака проделала на брюхе полный круг. Она уже не поджимала хвост, но и не виляла им. Не сводя глаз с Рози, Рокки потихоньку продвигался от стола.

Рози, продолжая делать вид, что не замечает собаку, сказала:

— Я не знаю, поможет ли это вам, но, судя по некоторым высказываниям Вал, кажется, она знает Лас-Вегас. Она не раз бывала там, может, даже часто.

— Она жила там?

Рози пожала плечами.

— Ей нравилось играть, у нее к этому склонность. Шашки, «монополия». Так же хорошо разгадывает кроссворды… Иногда мы играли в карты — в «рамми» или же в «безик». Вы бы видели, как она тасует и сдает карты. Они просто летают у нее в руках.

— Вы думаете, что она могла научиться этому в Лас-Вегасе?

Она снова пожала плечами.

Рокки уселся на траву прямо перед Рози и с обожанием посмотрел на нее. Но он сидел на таком расстоянии, что она не могла дотянуться до него. Рози сказала:

— Он решил, что не следует доверять мне.

— Не принимайте это близко к сердцу, — заметил Спенсер, поднимаясь.

— Может, он знает?

— Что знает?

— Животные много чего знают, — спокойно заметила Рози. — Они могут понять человека, они видят на нем отметины.

— Рокки видит перед собой прекрасную леди, которая хочет приласкать его, и он сходит с ума, потому что ему нечего бояться, но он продолжает бояться самого себя.

Рокки завизжал, как будто понял все, что сказал его хозяин.

— Он видит отметины, — снова тихо повторила Рози, — он все знает.

— Зато я вижу прелестную женщину и солнечный день, — сказал Спенсер.

— Иногда, чтобы выжить, человеку приходится совершать ужасные вещи.

— Такое может случиться с любым, — заметил Спенсер, понимая, что она говорит уже самой себе, а не ему. — Старые отметины, они давно уже пропали.

— Нет, они остаются.

Казалось, что она смотрит не на собаку, а на что-то расположенное на дальнем конце невидимого моста времени.

Спенсеру не хотелось оставлять ее в таком странном настроении, но он не знал, что еще сказать ей.

Там, где трава граничила с белым песком, бородатый мужчина начал спускать своего красного змея. Он держал в руках моток бечевки, и казалось, что он удит красную рыбу в небесах. Наконец кроваво-красный змей приземлился, его хвост метался, как клубок огня.

Спенсер поблагодарил Рози за то, что она поговорила с ним. Она пожелала ему удачи, и он ушел, позвав Рокки. Собака некоторое время оглядывалась на сидевшую на скамейке женщину, потом поспешила догнать Спенсера. Когда они уже почти добрались до автостоянки, Рокки завизжал и рванулся обратно к скамейке.

Спенсер стоял, ожидая, чем все закончится.

В последнее мгновение собаку оставила решимость. Она перешла на шаг и приблизилась к Рози, низко опустив голову, дрожа и виляя хвостом.

Рози соскользнула со скамейки на траву и обняла Рокки. Ее громкий мелодичный смех разнесся по парку.

— Молодец, Рокки, — тихо сказал Спенсер.

Мускулистые игроки в волейбол прервали игру и достали банки с пепси из походного холодильника.

Сложив своего змея, бородатый мужчина прошел на стоянку мимо Спенсера. Он был похож на сумасшедшего пророка: грязный, неухоженный, с запавшими безумными голубыми глазами. У него были хищный нос, бледные губы, пожелтевшие сломанные зубы. На его черной майке было написано красными буквами: «Еще один прекрасный день в аду». Всего шесть слов. Он мрачно глянул на Спенсера, крепче прижал к себе воздушного змея, как будто за ним все охотились, и пошел прочь из парка.

Спенсер обнаружил, что прикрыл рукой шрам, когда бородатый посмотрел на него. Он убрал руку.

Рози отошла на несколько шагов от скамейки. Она старалась отогнать от себя Рокки. Спенсеру показалось, что она объясняет собаке, что ее ждет хозяин. Сейчас она уже вышла из тени и стояла на ярком солнце.

Когда собака отошла от своей новой подруги и побежала обратно к Спенсеру, он еще раз поразился удивительной красоте Рози. Она была гораздо красивее Валери. И если он желал сыграть роль спасителя и залечить чьи-то раны, то, наверное, этой женщине он смог бы помочь гораздо лучше, чем той, которую пытался отыскать. Но его тянуло к Валери, а не к Рози. Он не смог бы объяснить причины. Он только мог обвинить себя в том, что отдался течению своего подсознания, что он был опьянен ею. Он желал плыть по течению вне зависимости от того, какой окажется конечная цель.

Рокки прибежал к нему, задыхаясь и улыбаясь во всю пасть.

Рози подняла вверх руку и помахала ему на прощание.

Спенсер помахал ей в ответ.

Пожалуй, его поиски Валери Кин не были просто наваждением. Он казался себе воздушным змеем, а она словно управляла им. Она обладала какой-то странной над ним властью, — наверное, это называется судьбой. Какая-то сила наматывала бечевку на клубок и настойчиво притягивала его к ней, и в данном случае от него ничего не зависело.

Море катило сюда волны из далекого Китая и плескалось о берега. Солнечные лучи проходили девяносто три миллиона миль через безвоздушное пространство, чтобы здесь ласкать золотистые тела молодых женщин, раскинувшихся на полотенцах в бикини. Спенсер и Рокки пошли к грузовику.

Дэвид Дэвис влетел в комнату обработки данных с фотографиями двух самых четких отпечатков пальцев на окне ванной. За ним более спокойно шествовал Рой Миро. Дэвид принес фотографии Нелле Шир. Она занималась обработкой данных.

— Вот это точно большой палец. Здесь нет никаких сомнений, — сказал ей Дэвид. — А другой палец может быть указательным.

Нелле Шир было примерно лет сорок пять. С острой мордочкой, как у лисицы, оранжевого цвета волосами, которые вились «мелким бесом», ногти она покрывала зеленым лаком. В ее закутке висели три фотографии, вырезанные из журналов по бодибилдингу: здоровые, накачанные мужики в крохотных бикини.

Дэвид заметил мускулистых мужчин, нахмурился и сказал:

— Мадам Шир, я уже говорил вам, что этого нельзя делать. Вам следует снять эти вырезки.

— Человеческое тело может быть произведением искусства.

Дэвид побагровел.

— Вы прекрасно понимаете, что это можно расценить как демонстрацию сексуальных картинок на рабочем месте…

— Да-а-а? — Нелла взяла у него отпечатки пальцев. — Кто же способен на такое?

— Любой представитель мужского пола, работающий в этой комнате. Вот кто!

— Ни один из работающих здесь мужиков не выглядит, как эти «качки». Пока кто-нибудь из них не станет таким, как эти глыбы мышц, они могут ничего не бояться.

Дэвис сорвал одну вырезку со стены, потом другую.

— Мне только не хватало замечания от начальства, что в моем подразделении не в порядке с нравственностью.

Хотя Рой был согласен, что Нелла нарушает закон, он в то же время понимал юмор ситуации, заключавшийся в том, что Дэвис испугался, как бы его репутации не нанесли урон именно картинки, развешанные Неллой. Между прочим, безымянное агентство, на которое они работали, было нелегальной организацией. У них не существовало официального начальства. Поэтому чем бы ни занимался Дэвид во время своего рабочего дня, он постоянно нарушал то один, то другой закон.

Надо сказать, что Дэвид, как и все остальные работники агентства, не знал, что служит инструментом подпольной деятельности.

Он получал свои чеки от департамента юстиции. Он считал, что является его работником, и подписал клятву о неразглашении тайны, и продолжал верить, что является частью легального отдела, борющегося с организованной преступностью и международным терроризмом. Хотя в их работе можно было заметить некоторые противоречия и неувязки.