Цена прощения - Марджери Хилтон

Поезд набрал скорость. Тусклое утреннее солнце показалось из-за холма и осветило купе. Яркие холодные лучи нежно коснулись лица Герды. Наконец-то одна. Хорошо думается под стук колес. Как будто с каждым новым ударом в голове возникают вспомогательные вопросы, ответы на которые помогут расставить все по своим местам. Отчаиваться нельзя. Нужно отвечать, отвечать как можно разумнее и честнее. Итак, сначала контракт… Как Джордан отреагирует на ее союз с Рэчел? Хуже, чем вчера, все равно быть не может. Большей боли он уже не в состоянии ей причинить. Какая мука! Рано или поздно это должно было случиться. Не зря она бессознательно избегала встречи с ним, в короткие периоды перемирия залечивая раны истерзанного сердца. И вот он недрогнувшей рукой сорвал тонкие швы надежды и оставил окровавленный кусочек плоти биться в муках горького разочарования…

Всю ночь в голове снова и снова, как заезженный видеоролик, крутилась сцена с Джорданом. Зачем-то хотелось внушить себе, что ничего не было, что это всего лишь ночной кошмар. Невозможно, чтобы он был так жесток с ней, чтобы желание мести было так сильно. Ховард, Стюарт, Рэчел, фотографии… Да бог с ними со всеми. Что они значат? Да гори оно все синим пламенем! Чего вообще стоит этот мир, если человек, которого любишь, говорит о тебе как о каком-то товаре… Сделка. Продалась. Перекупить.

За что? Почему ей суждено любить этого бессердечного человека?!

Прошло еще два дня. Герде казалось, что им не будет конца. Постоянное напряжение, ожидание, что Джордан даст о себе знать. Либо телефонный звонок и его раздраженный голос. Либо факс, либо еще что-нибудь. Но — ничего. Тишина, пустота, абсолютное безмолвие.

Когда она появилась в офисе, Меррик мимоходом глянул на нее и хладнокровно заметил:

— Да, значит, ты тоже ищешь спасение на дне бутылки, — потом виноватым голосом добавил: — Извини. Это у мужчин похмелье, а у женщин просто плохое самочувствие.

На ее безжизненном лице появилось жалкое подобие улыбки. Меррик почесал затылок.

— Может, тебе взять выходной? Ты же знаешь, без Ховарда тут делать особо нечего.

Герда покачала головой. Повседневная рутина сейчас единственное спасение от самой себя. Надо продолжать жить или хотя бы продолжать делать вид, что живешь. Стоит хотя бы на миг расслабиться, и тоска зажмет сознание в смертельных тисках…

— Я, наверное, займусь старой картотекой Ховарда, — сказала она. — Там половину можно выкинуть.

Работа заняла все утро, хотя Герда ни минуты не отдыхала. Кабинет казался таким безжизненным, бесхозным, что незаменимость Ховарда ощущалась здесь гораздо сильнее. Вошел Меррик. Вид жалкий, потерянный. Наверное, им тоже овладело смутное чувство собственного сиротства. Ни с того ни с сего он сказал:

— Оставь это. Пойдем, надо отослать сообщение Блэку.

Герда подумала, что лучше бы действительно взяла выходной, и нехотя последовала за ним в офис.

— Сколько можно держать нас в подвешенном состоянии? Это начинает действовать на нервы. Я сыт по горло, — возмущался Меррик. — Да что он о себе возомнил? Кто дал ему право так обращаться с нами?

Он начал диктовать. Герда молча печатала. Все по существу, в достаточно резком тоне. Интересно, как отреагирует Джордан на письмо, если вообще соизволит его прочесть. Да, определенно этим Джордана не проймешь. Герду охватило необоримое желание внести кое-какие поправки… Ну, например, так:

«Уважаемый мистер Блэк.

Спешим сообщить Вам, что миссис Мэнстон, которой было поручено вести с Вами переговоры по контракту, уволена в силу проявленной некомпетентности. Смеем надеяться, что этот факт повлияет на Ваше окончательное решение…»

Нет, некомпетентность звучит слишком слабо. Надо написать «халатное отношение»…

Меррик закашлялся. Герда вздрогнула и с ужасом подумала, что, наверное, уже сходит с ума.

Она быстро просмотрела текст, и Меррик велел сразу отправить письмо:

— Посмотрим, что из этого выйдет.

Неделя близилась к концу, а ответа не приходило. Джордан как будто насмехался над ними. От Стюарта все эти дни тоже не было ни слуху ни духу. Ни одного телефонного звонка. Оставалось только сидеть и ждать, надеяться, что ее наконец-то оставили в покое. Но это было бы слишком хорошо. В жизни так не бывает.

В пятницу вечером пришла первая за неделю хорошая новость. Скоро Ховарда выпишут из больницы. Когда Герда вошла в палату, он радостно приветствовал ее. Не успела она присесть рядом, как Ховард, не скрывая удовольствия, сообщил доверительным голосом:

— На следующей неделе. Может быть, даже в понедельник. Уже оформляют документы по переводу под домашнее наблюдение.

— Боже, как я рада!

— А говорили «не раньше чем через месяц». — Он весело передразнивал врача. — И представь, я с ними поспорил. Сказал, что лучше знаю когда…

Он продолжал что-то возбужденно говорить, но Герда прервала его:

— Успокойся. Нельзя так волноваться. Я верю, верю, что ты доказал им.

— Не хватало еще только, чтобы ты начала мне тут причитать! — Он откинулся на подушку и, щурясь от усталости, пристально посмотрел на Герду.

Глаза светились искренней любовью. Герда подумала, что он временно впал в забытье, что часто случается от слабости с выздоравливающими, и, улыбаясь, терпеливо ждала. Наконец Ховард заморгал и, состроив плаксивую гримасу, проговорил:

— Ну вот скажи, что я опять уставился на тебя? Прости.

— Да ничего. Не страшно. У тебя такой умиротворенный, просто блаженный вид.

— Да? Я просто задумался. Вспомнил твою мать. Ты очень на нее похожа. — Ховард перевел дыхание. — Не сердись, что я повторяю одно и то же. Тогда она была примерно твоего возраста. И такая же красивая.

— Она и сейчас красивая, — тихо отозвалась Герда.

— Она счастлива?

Вопрос немного насторожил ее.

— Наверное, да.

— Никогда не думал, что она выйдет замуж за ученого и уедет за границу. Кто угодно, только не ученый, не философ или историк. Ведь она была такая непоседа. Постоянно вечеринки. А сколько многообещающих поклонников, действительно перспективных парней. Может, после болезни она так изменилась…

— Да, наверное.

— Единственное, о чем я действительно жалею, — медленно произнес он, — о том, что в тот момент, когда она больше всего нуждалась во мне, я был далеко отсюда, в этой чертовой Австралии. До сих пор не могу простить тебя за то, что ты тогда скрыла от меня.

— Но ты был так далеко. Что, я должна была просить тебя прилететь обратно?

— Я бы не задумываясь вернулся.

— Ну конечно, ближний свет! Ты и так много сделал для нас, для отца. Я знаю, что ты бы обязательно помог, но… Знаешь, как часто мне тебя недоставало?

— И все-таки ты не позвала меня.

Герда печально опустила глаза и задумалась. Ховард тоже замолчал, вспоминая о прошлом. Потом с нежной грустью произнес:

— Я ведь хотел жениться на ней. Больше я никого так не любил. Влюбился в нее, когда нам не было десяти. Но она предпочла твоего отца. Потом, когда он умер, я хотел заботиться о вас обеих, но она никогда не принимала меня всерьез.

Ховард сник. В глазах блестели слезы волнения или тоски по несбывшейся мечте. Герда ласково смотрела на него. Да, он мог стать ее отцом. Он так никогда и не женился и уже вряд ли женится. Как же все-таки несправедливо устроен мир! Всю жизнь он любит женщину, хотя знает, что она никогда не ответит ему взаимностью. Вот так и она любит мужчину, который презирает ее и готов на все, чтобы заставить ее страдать…

До Герды вдруг дошло, что Ховард говорит о Блэйзе:

— …беспокоюсь. Ты абсолютно несамостоятельный человек. Тебе нужно, чтобы кто-то был рядом. А о деловой карьере можешь вообще забыть — ты слишком женщина для этого. Если честно, у тебя сейчас есть кто-нибудь?

— Нет. Я пока не хочу снова выходить замуж.

— Ты ведь была очень счастлива с Блэйзом, да?

— Да, очень. — Герда смутилась под пристальным взглядом.

— Извини. Я, наверное, задаю слишком бестактные вопросы. Конечно, у меня нет права вмешиваться или советовать, но, дорогая моя, я тебя очень прошу, если у тебя будут неприятности, не пренебрегай моей помощью. Хорошо?

— Да, по большому счету мне не к кому обратиться, кроме тебя. Ты взял меня на работу, когда я уже растеряла все профессиональные навыки. Что бы я тогда делала без тебя? — Герда не на шутку разволновалась. — Все мы сейчас мечтаем только об одном — чтобы ты поправился. Так что сосредоточься и не подведи нас. Ну, так в следующий раз, значит, увидимся уже дома? — прошептала она.

— Да. Обещаю к концу месяца появиться на своем рабочем месте.

— Не обещай, а лучше появись.

Раздался звонок, означающий, что время для посещений истекло. Герда обрадовалась, потому что контролировать себя было все труднее. А своими расспросами Ховард только еще больше растеребил душу.