Полет Феникса - Эллестон Тревор

Песок был еще жарким, и пришлось надеть сандалии. Ступая по длинным теням, брели к Стрингеру. Стон генератора прекратился, и, прежде чем Лумис вышел из самолета, Стрингер подал команду:

- Пожалуйста, свет.

Сцена сразу осветилась. За освещенным кругом тускло мерцал песок под четвертинкой лунного диска.

- Прежде чем мы начнем, - сказал Таунс, - я намерен кое-что сообщить.

Моран сразу почуял неладное. В тот раз между Таунсом и Стрингером была стычка по поводу конструкции самолета; сейчас Таунс, видно, попробует взять реванш.

- Последние три дня кто-то брал воду из бака. - Даже теперь, когда появилась надежда выжить, Таунсу трудно было выговорить эти слова.

Сказанное им тотчас обезобразило ночь. Обвинял даже свет. Кроу подумал: Уотсон. А Лумису пришло на ум: Тилни. Каждый смотрел себе под ноги. Теперь Морану было не до страхов: он был в шоке. Если бы не выпала роса, они бы уже начали умирать, и первая смерть стала бы для вора обвинением в убийстве. Хуже того, что они узнали, было только одно: если ошибся Таунс.

- Ты в этом уверен, Фрэнк?

- Я проверял. - Таунс переводил взгляд с одного на другого. - Да, уверен. До сих пор это было не так важно. Сейчас важно. У нас теперь почти шесть галлонов, и мы долго на них не продержимся, потому что будем работать изо всех сил по ночам, а может, даже днем. Надо попытаться закончить все до следующей росы - она может выпасть в любую ночь. Может, сегодня, а может, через месяц. Появился шанс выбраться отсюда живыми. Он обращался ко всем вместе и ни к кому конкретно. - Скажу вот что. Если это повторится и я замечу, кто это делает, убью собственными руками.

Стрингер, четко выговаривая слова, заявил:

- Больше я этого делать не буду.

Его слова, как эхо, пронеслись над головами, монотонно вибрируя в ушах. Стрингер смотрел прямо в застывшее от изумления лицо Таунса, светло-карие глаза медленно моргали.

- Так это были вы? - выдохнул Таунс.

- Да.

- Ага, я не спрашивал, кто это делает, и вам не нужно было признаваться.

- Да.

Таунс почувствовал, как сжимаются кулаки, и, даже еще не ударив его, увидел кровь на лице Стрингера, - но не было ни крови, ни ударов. Руки безвольно опустились. И он услышал свой вопрос:

- Но почему?

Стрингер, казалось, был раздражен. В его обычно бесстрастном голосе прозвучала резкость:

- А вам непонятно, мистер Таунс? Меня мучила жажда. Я работал все ночи и почти каждый день, намного больше, чем любой из вас. Вы, наверное, думали, что я построю эту машину даже без воды! Но попробуйте взглянуть на вещи моими глазами.

Он повернулся, но Таунс схватил его за руку и, давясь от гнева, прошипел:

- Итак, я не способен увидеть вещи вашими глазами, как вы говорите. Почему же тогда вы действовали как вор? За распределение воды отвечаю я - почему вы не обратились ко мне и не попросили дополнительной порции?

- Потому что вы бы мне ее не дали.

Таунс отпустил руку Стрингера и на минуту закрыл глаза, чтобы не видеть этой показавшейся ему наглой физиономии. Подсудимые в таких случаях говорят: "Не знаю, что со мной произошло. Я был вне себя, не знал, что делаю".

Если бы Стрингер повел себя сейчас именно так, это в какой-то степени было бы воспринято как аргумент защиты. Но наглость... Таунса трясло. Словно издалека доносились до него чьи-то увещевания:

- Полегче, Фрэнк.

Стрингер продолжал:

- Вы не дали бы мне воды, потому что мы с вами разные люди. Вы предпочитаете плыть по течению - все вы! И дело не в том, что вас больше, чем меня, мучила жажда. Да, я брал дополнительно по бутылке воды последние трое суток, но я ведь и терял эту воду с испарениями, работая на жаре, в то время как вы лежали без дела. - Его голос становился все нетерпеливее. По их лицам прыгали два солнечных пятна, отраженные от стекол его очков. Голос оборвался на возмущенной ноте. - Как вы можете рассчитывать, что я построю машину, погибая от жажды и работая без помощников?

Воцарилось молчание.

- Фрэнк, полегче.

- Заткнись! - Таунс, безнадежно махнув рукой, повернулся спиной к Стрингеру и уставился в небо, на невероятно спокойные звезды.

Стрингер между тем продолжал:

- Но я не стану брать дополнительную воду, так как надеюсь, что все будут работать, как я, а это значит, что всем понадобится увеличенный рацион. Итак, все понятно?

Он смотрел на сгорбленную спину Таунса. Все молчали. И молчание затягивалось.

- Вполне, - ответил, наконец, Моран, злобясь на Таунса, Стрингера, самого себя и на всех них. Как мальчишки, тратить время на пререкания и только потому, что есть немного воды, и они опять вспомнили о своем чувствительном "я". Перед ними недостроенный самолет, который может спасти жизнь, а они затеяли перебранку. А вокруг пустыня с ее бессчетными возможностями убивать: она может расплавить тебя своим жаром, высушить и лишить человеческого облика. Но она может и одарить водой и послать на поиски того, чего лишился, - гордыни. Таунс едва не съездил Стрингеру по физиономии - боже, это значило бы гибель для всех них!

Альберт Кроу примирительно спросил:

- Что нужно делать, Стрингер?

С головы снят и аккуратно уложен в карман носовой платок с узелками, поправлены очки на носу, карие глаза загорелись предвкушением работы.

- На данной стадии можно обрезать концы у пропеллеров. Ровно девять дюймов - я измерил, настолько они повреждены. Пока я продолжаю установку стойки, нужно укрепить кронштейны. Их я для вас подготовил, вон в том ящике. Между средними нервюрами каждого крыла через верхушку стойки пойдет трос. Его натянем позднее. Возьмем с лебедки, а она в ближайшие несколько ночей будет нужна.

Таунс двинулся к самолету вместе со всеми. Итак, второй раунд остался за Стрингером, как и первый. Дай бог, чтобы не было третьего.

- Нужно снять карбюратор правого мотора и очистить от песка жиклеры и патрубки. Это следует сделать тщательно, так как мы работаем среди песка и можем с равным успехом как прочистить карбюратор, так и засорить. Стрингер сделал паузу, убеждаясь, что его слушают. Затем обратился к Белами: - Вы сказали, у вас инженерный диплом. Я хочу, чтобы вы занялись делом, требующим технической подготовки, а также помогали советами и присматривали за другими.

Щебечет, как птичка, думал сержант Уотсон. И так везде: или высокомерная снисходительность начальства, или дипломы. Слава богу, у него тоже есть три полоски - он потерпит, пока не попадется первый рядовой на базе, уж он ему покажет.

Застучали инструменты. Важно прошествовал с гаечным ключом Лумис искать болты для крепления кронштейнов.

- Когда будет время, - сказал Белами, - я хотел бы установить большой испаритель для оставшейся охлаждающей жидкости.

- Когда будет время, - согласился Стрингер. - Только не берите из левого бака - он понадобится для полета.

- Концы обрезать квадратно? - спросил Кроу.

- В точности квадратно и скашивать, мистер Белами...

- Слушаю...

- Хочу показать вам хвост и объяснить, что нам предстоит там сделать.

Они вдвоем вышли из освещенного круга.

Таунс снял капот двигателя и занялся флянцами и рычагами, закрывающими доступ к карбюратору. Кроу весело командовал:

- Тилли! Помоги, дружок!

Уотсон искал ножовку.

- Фрэнк, я придержу обшивку, а ты пройди сверлом...

Морана перебил капитан Харрис:

- Оставьте это мне - я не инженер, а вы можете найти себе лучшее применение. - Его лицо осветилось улыбкой. - Организация творит чудеса.

По пропеллеру заскрежетала ножовка. Слышался монотонный голос Стрингера, объясняющий Белами, что предстоит делать с хвостом. Инструменты музыкально позвякивали. Кроу насвистывал. Высоко в небе стояла луна.

ГЛАВА 16

Когда взошла полная луна, они увидели мираж. Привычные к пустыне, они знали, что миражи никогда не случаются после захода солнца - этот был при полнолунии. Они видели песчаную бурю - и при этом не ощущали даже ветерка.

В конце дня Белами записал:

- Двадцатый день. Работа пока продвигается хорошо, но очень мало воды. Преодолели много препятствий. Сказывается голод, мучит не само желание есть, а просто сильная слабость и боль в животе.

За прошедшую неделю случилось три досадных задержки. Подняв на опорах новую машину и выбив козлы из-под крыльев, Стрингер вознамерился балансировкой определить центр тяжести. Это было нужно для размещения людей во время предстоящего полета и выяснения центра подъемной силы. Никто, даже Таунс, не смог убедить Стрингера не прибегать к этой рискованной операции. Одна из опор перевернулась, и две ночи ушли на сооружение новых козел.

Моран уронил в песок жиклер карбюратора, целый час искал, но безуспешно, и остаток ночи у него ушел на разборку карбюратора правого двигателя, чтобы взять из него жиклер. Теперь он держал его как бесценную жемчужину. Жиклер был не больше ореха, но он помнил слова Кроу: "Потеряешь и этот - тогда конец". Новая машина взлетит, - если она вообще будет способна летать, - независимо от того, будет ли ее хвостовой костыль сделан на пятьдесят килограммов легче или тяжелее, но без этой крошечной штучки ей не взлететь никогда.