Война Ассасина - Андрей Лавин

— Чего вы так побледнели, молодой человек? — старик улыбнулся, обнажая белые фарфоровые зубы.

— У вас случайно нет брата-близнеца? — осторожно полюбопытствовал я.

Старика перекосило. Он побледнел, посерел, но взял себя в руки и заговорил:

— Был. Но мне за него стыдно, он нехороший человек. Он погиб сорок лет назад, можно сказать, сам себя убил. Плохой был человек, мне за него стыдно, он проводил опыты на детях — представляете? Опорочил всех нас, лекарей.

Рассказывая, Эскулап перебирал бумаги. Поднялся — сутулый, жалкий, обошел стол и стал там, где должен сидеть я:

— Я уже все подготовил, как мы договаривались. Вам осталось подписать… Не стойте. Присядьте вот здесь, — он с грохотом отодвинул стул, я сел на небольшой трон, обитый бархатом.

Странно, но Эскулап не торговался, буквально сочился любезностью. Усевшись, я невольно скрестил руки и косился на него.

— Сто семьдесят пять монет, правильно, — обхаживал меня он. — Вот первая страница Договора. Напоминаю, он вступит в силу завтра, в это же время.

— Как это — завтра? — возмутился я.

— Это правила, общие для всех, — улыбнулся он, положил передо мной лист, скрученным артрозом пальцем ткнул в соответствующий пункт. — Видите? Я и сам рад бы заполучить такой ценный ресурс пораньше. И еще один пункт. Вы не имеете права торговать смолой ни с кем, кроме нас.

Я собрался возразить, что намерен использовать ее сам, но Эскулап предвидел мой вопрос и провел пальцем ниже.

— Пункт 3.2. Вы сможете производить клей для собственных нужд, но не в промышленном масштабе, — он помахал рукой у меня перед глазами. — Вас это устраивает? — Палец скользнул ниже: — Сто семьдесят монет за килограмм? Тут все прописано.

Я скользнул взглядом по пункту, увидел цифру 175.

— Теперь ознакомьтесь с правами и обязанностями сторон. — Он положил сверху второй лист и склонился надо мной.

Везде одно и то же… Они обязуются не задерживать оплату, имеют право продавать товар третьим лицам, мы обязуемся вовремя доставлять смолу, гарантируем ее качество — и так далее, все стандартно, никаких, вроде бы, подводных камней.

— Ознакомьтесь с форс-мажорными обстоятельствами. — Сверху лег третий лист Договора, я внимательно прочел его.

Эскулап на каждом листе поставил размашистую подпись, подвинул мне бумаги и склонился, заглядывая через плечо.

— Вы присядьте, — посоветовал я. — А то неловко.

— Не могу, извините. Позвоночник. Тот стул специально приспособлен, а так — больно. Сапожник без сапог. Других лечу, а себе помочь не в силах, — он протянул мне ручку и снова улыбнулся. — Что поделаешь — возраст! Скоро девятый десяток разменяю.

Его голос баюкал и успокаивал. Рука сама взяла ручку, я поставил подпись на третьем листе, на втором… а потом в мозгу будто что-то щелкнуло, и я вывалился из кокона, где тепло и безопасно. И понял, что кокон сплел Эскулап, а «тепло и безопасно» на самом деле — иллюзия.

Эскулап продолжал заливаться соловьем, подвигая ко мне третий лист. Так, значит, гипноз! Или что-то похожее. Я перечитал первый лист: все, вроде все нормально, и тут взгляд зацепился за цифру 17. Вот старый жулик! Тут не 175, а 17! Захотелось встать и заехать Эскулапу по физиономии, но я подавил порыв. Что мне это даст? Дам выход агрессии — и все. Отношения с хилами будут испорчены навсегда, а мне нужны их денежки. Я сделал удивленно-тупое лицо и ткнул в сумму оплаты:

— Уважаемый, по-моему, вы слегка опечатались и забыли пятерку. Продавать смолу за 17 монет я вам не буду.

Всплыло диалоговое окошко:

Поздравляем! Вы разгадали ловушку и получаете +100 опыта!

Распределить свободные очки?

Да. Нет.

Позже. Все — позже. Мысленно нажимаю «нет» и перевожу взгляд на Эскулапа.

— Да вы что? — вполне натурально возмутился он, нацепил очки, вперился в документ и щелкнул языком: — Точно! Сам писал, ошибся. Вот, видите, место для пятерки есть…

— Ага, место есть, а цифры нету.

— Сейчас, давайте от руки распишемся под исправлением? Неловко-то как!

На лице Эскулапа отображалась скорбь по уплывающим денежкам. Я мысленно себе аплодировал. Так тебе, старый проходимец! Подлость — это, видимо, у вас семейное.

Вскоре был составлен второй договор. Эскулап побитым псом стоял в уголке, я внимательно ознакомился с документом, вслух проговаривая каждое слово, и поставил подпись. Сложил лист вчетверо и положил в чехол КПК.

Расстались мы с Эскулапом почти друзьями. Довольный собой, я забрал оружие, миновал госпиталь, ступил на деревянную платформу с ранеными и направился было к колесам Буксирчика, выглядывающим из-за медицинского катера с мигалкой, но среди раненых заметил рыжую бабищу, которая плевала в нас с навесного мостка. Такую не забудешь: рожа наглая, сиськи, как арбузы, задница — бочка. Ирга увлеченно беседовала с аморфной женщиной, еще более страшной, чем она сама. Аморфная держала по пистолету в каждой руке.

Словно почувствовав мой взгляд, обе обернулись, вскинули оружие. Шарахнувшись в сторону, я активировал стелс, споткнулся о парня с забинтованной ногой, он завопил, я пополз к бабам, преграждающим мне путь к Буксирчику. Безобразные амазонки расстреляли парня и палили теперь по раненым наугад. Помимо них было еще четыре женщины, притворяющиеся ранеными, которые вскочили по команде и открыли огонь.

Глава 5

Разборки настоящих мужчин

Гудвин бросился на женщин, раскидал их кеглями. Я уже почти подбежал к Буксирчику, но заметил два катера, несущихся к госпиталю. Они собирались причалить возле медицинской машины, ближе ко мне, на корме одного стоял непись с прибором, напоминающим круглые очки летчика. Это был Усак, которого звала Ирга еще тогда, на подвесном мосту. И он меня видел и целился из снайперки. Я рыбкой прыгнул на ошарашенных медсестер, повалил их, визжащих. На пол посыпались турунды, шприц-тюбики из лотка. Завопили раненые.

Гудвин, ко мне! — скомандовал я, забыв, что невидим для мехапса.

Где ты? — он метался по пристани, стараясь не наступать на мечущихся раненых.

Все они забыли, что умирают, повскакивали и ломанулись в госпиталь. Прям как в дурацком детском стишке: безрукий выхватил кинжал и за безногим побежал!

Где ты?!

Беги на выстрелы.

Отмечая, что вражьих катеров уже не два, а четыре, а может, больше, и заходят они с двух сторон, беря Буксирчик в клещи, я выхватил пистолет-пулемет и дал очередь по Усаку — тот успел пригнуться и заверещал:

— Девочки, живым, живым его берите! Баблос поделим!