Джунгли - Эптон Синклер

По записке с его подписью всегда можно было получить место на бойнях, а кроме того, он сам давал работу немалому числу людей, установил у себя восьмичасовой рабочий день и хорошо платил. Поэтому друзей у него было хоть отбавляй, и он всех их объединил в. Лигу Боевого Клича. Здание клуба Лиги возвышалось возле самых боен. Более просторного и шикарного клуба не было во всем Чикаго. Там устраивались кулачные, петушиные и даже собачьи бои. Все местные полисмены принадлежали к Лиге и, вместо того чтобы запрещать эти состязания, продавали на них билеты. Ночной сторож, предложивший Юргису натурализоваться, был один из «индейцев», как прозвали членов Лиги. В день выборов сотни их бродили по городу с пачками денег в кармане и бесплатно угощали избирателей во всех пивных. По слухам, владельцы пивных сами вынуждены были становиться «индейцами» и бесплатно обслуживать тех, кто был нужен Скэлли, иначе им не позволяли торговать по воскресным дням и устраивать азартные игры. Точно так же Скэлли прибрал к рукам пожарное управление и многие выгодные городские должности в округе боен. Он застраивал целый квартал на Эшленд-авеню жилыми домами, и человеку, который надзирал за постройкой, платили, как инспектору городской канализации. Инспектор городского водопровода умер и был похоронен больше года назад, но кто-то до сих пор получал его жалованье. Владелец буфета в кафе «Боевой Клич» был инспектором по содержанию улиц, и разве не мог он отравить жизнь всякому торговцу, который не поладил бы со Скэлли?

Его боялись даже мясные короли — так по крайней мере говорили рабочие. Этим разговорам охотно верили, потому что Скэлли считался защитником простых людей, чем и хвастался в дни выборов. Мясопромышленникам нужен был мост на Эшленд-авеню, но они не могли добиться его постройки, пока не повидались со Скэлли. То же самое было с Пузырчатой речкой: городские власти грозили заставить владельцев боем перекрыть ее, но в дело вмешался Скэлли. Пузырчатая речка — это рукав реки Чикаго, образующий южную границу боен. Он принимает в себя все сточные воды множества консервных заводов, раскинувшихся на целую квадратную милю, так что по существу Пузырчатая речка представляет собой огромную открытую клоаку, шириной от ста до двухсот футов. В узкой длинной заводи грязь застаивается на веки вечные. Жир и химические вещества, скапливающиеся в Пузырчатой речке, претерпевают там самые удивительные превращения, чем и объясняется ее название: она постоянно бурлит, словно в ее глубине рыщут огромные рыбы или резвятся гигантские чудовища. Пузыри углекислого газа поднимаются на поверхность и лопаются, образуя круги диаметром в два-три фута. Кое-где жир и грязь застыли, и речка кажется потоком лавы; по ней в поисках пищи бродят куры, и не раз неосторожный пешеход, пытавшийся перейти на другую сторону, проваливался с головой в зловонный ил. Мясопромышленники не обращали внимания на Пузырчатую речку; по временам поверхность ее вспыхивала, разгорался страшный пожар, и, чтобы потушить его, приходилось вызывать пожарных. Но однажды неизвестно откуда появился предприимчивый делец, который стал грузить баржи этой грязью, чтобы потом вытопить из нее жир. Тогда мясные короли спохватились, судебным порядком запретили этому человеку копаться в Пузырчатой речке, а затем сами стали собирать грязь. На берегах Пузырчатой речки слоями лежит бычья шерсть, и ее тоже собирают и пускают в очистку.

Если верить людским толкам, на бойнях происходили еще более удивительные вещи. Мясные короли прокладывали тайные водопроводные магистрали, обкрадывая город на миллиарды галлонов воды. Газеты поднимали неистовый шум вокруг этого безобразия, однажды даже началось расследование, и тайные трубы действительно были обнаружены, но никто не подвергся наказанию и все осталось по-прежнему. Более того, на бойнях полным ходом шла обработка непригодного в пищу мяса, сопровождавшаяся бесконечными ужасами. Жители Чикаго видели правительственных инспекторов в Мясном городке и считали, что их присутствие там гарантирует доброкачественность мяса. Они не понимали, что все сто шестьдесят три инспектора были назначены по указанию самих мясопромышленников и что правительство Соединенных Штатов платило им только за то, чтобы они не пропускали негодное мясо за пределы штата Иллинойс. На большее их полномочия не простирались, А проверка мяса, предназначенного для продажи в городе и штате, была целиком предоставлена трем ставленникам местной политической клики[18]. Как-то один из них, врач по профессии, обнаружил, что говяжьи туши, забракованные правительственными инспекторами как туберкулезные, а следовательно, содержащие смертоносные птомаины, сваливают на открытую платформу и отправляют в город для продажи. Он вздумал настаивать на том, чтобы в эти туши впрыскивали керосин, и на той же неделе получил приказ подать в отставку! Мясные короли, до глубины души возмущенные этим дерзким требованием, не ограничились увольнением врача и заставили мэра вообще уничтожить весь отдел инспекции, так что с тех пор не было даже видимости контроля над их грязными делами. Ходили слухи, что за одних только туберкулезных быков владельцы боен каждую неделю выплачивали взятки на сумму в две тысячи долларов; столько же платили они за издохших в дороге от холеры свиней, туши которых ежедневно грузили в закрытые вагоны и отправляли в город Глоб, штат Индиана, где из них вытапливали сало «высшего» качества.

Юргис понемногу узнавал об этих страшных делах, разговаривая с теми рабочими, которые были обязаны ими заниматься. Стоило вам встретить человека с другого предприятия, и вы обязательно слышали о каких-нибудь новых мошенничествах и преступлениях. Например, мясник-литовец с фабрики, где работала Мария и где скот резали специально для производства консервов, так рассказывал о животных, которые попадали к нему, что его описания были бы вполне достойны Данте или Золя! По-видимому, вся страна была сплетена сетью агентств, которые выискивали старый, покалеченный или больной скот. Попадались животные, которых кормили «солодом» — отходом пивоварения. Рабочие называли их «паршой», потому что они были покрыты нарывами. Резать их было омерзительно — когда рабочий вонзал нож в тушу, нарывы прорывались и в лицо брызгал зловонный гной. А когда рукава и руки залиты кровью, попробуйте утереть лицо или протереть глаза! Вот из такого-то мяса и получалась «ароматная говядина», которая во время войны[19] отправила на тот свет куда больше американских солдат, чем все испанские пули! К тому же армейские консервы долгие годы пролежали на складах и были отнюдь не первой свежести.

Однажды в субботний вечер Юргис сидел у кухонной печки, покуривая трубку и разговаривая с приятелем Ионаса, стариком, который работал в консервном цехе у Дэрхема. И тут Юргис узнал кое-что о знаменитых и несравненных дэрхемовских консервах, ставших чуть ли не национальной гордостью. Дэрхемовские рабочие были поистине алхимиками: фирма рекламировала «грибной соус», а те, кто делал его, в глаза не видели грибов; фирма рекламировала «рагу из цыплят», а похоже это блюдо было на подаваемый в пансионах куриный бульон, через который, как писали юмористические журналы, курица действительно прошла, но только и калошах. «Кто знает, может, они владеют секретом изготовления цыплят химическим способом?» — сказал собеседник Юргиса. В «рагу из цыплят» входили и требуха, и свиной жир, и говяжий почечный жир, и бычьи сердца, и, наконец, обрезки телятины, когда они бывали. Все это выпускалось под различными названиями и продавалось по различным цепам, но ингредиенты были одни и те же. В продажу, кроме этих консервов, поступали еще и «консервированная дичь», и «консервированная тетерка», и «консервированная ветчина», и «ветчина с приправой» — «ветчина с отравой», как называли ее рабочие. «Ветчина с отравой» делалась из обрезков копченой говядины, слишком мелких для машинной обработки; из требухи, химически окрашенной, чтобы скрыть ее белый цвет; из отходов окороков и говядины; из нечищенного картофеля и, наконец, из бычьей гортани, остающейся после того, как срезан язык. Эта оригинальная смесь перемалывалась и сдабривалась специями, которые одни могли придать ей хоть какой-нибудь вкус. Тому, кто сумел бы придумать новую подделку, Дэрхем заплатил бы неплохо, — продолжал собеседник Юргиса. Но что можно было придумать там, где столько ловкачей годами ломали над этим головы; где люди радовались туберкулезу у откармливаемых животных, потому что туберкулезный скот быстрее жиреет; где со всего континента скупали старое, прогорклое масло, залежавшееся в бакалейных лавках, и «окисляли» его при помощи сжатого воздуха, чтобы уничтожить запах, а потом вновь сбивали, смешав предварительно со снятым молоком, и брусками продавали покупателям! Года два назад на бойнях открыто резали лошадей, якобы для производства удобрений, но после длительной шумихи газетам все-таки удалось доказать публике, что конина шла на консервы. Теперь убой лошадей в Мясном городке запрещен законом, и закон этот соблюдается, — во всяком случае пока. Зато вы ежедневно можете видеть в овечьем стаде остророгих и косматых животных, но подите заставьте публику поверить, что немалая часть тех консервов, которые она считает ягнятиной пли бараниной, на самом деле просто-напросто козлятина!