Ра - Тур Хейердал

Абайдары, как и черные монахи, считали, что две недели - крайний срок, после которого танкуа, пропитавшись водой, неизбежно развалится. Корпус этой лодки настолько тонок, что она извивается на малой волне, будто змея.

Все это подтверждало мои первые впечатления. Хотя танкуа с загнутой вверх кормой больше похожи на лодки древнего Египта, чем чадская кадай, они уступают ей в прочности. И поскольку в нынешнем Египте нет ни папируса, ни строителей папирусных лодок, напрашивалось решение: взять папирус с озера Тана, строителей - с озера Чад, а образец для задуманной мной реконструкции - с древнеегипетских фресок.

Ночью разразилась жуткая гроза. Мы привязали моторку за дерево на берегу и накрылись папирусной лодкой. Гром гремел так, как это бывает, когда низкие тучи идут над самой водой. Ослепительный блеск молний и оглушительные залпы говорили о том, что центр грозы над нами. Молнии били в озеро, ударяли в берег. Вспышка, удар грома, толчок воздушной волны - и совсем рядом с нами раскололось огромное дерево! Дождь лил как из ведра. Наше имущество плавало в лодке вместе с дневным уловом рыбаков. А кинооператор крепко спал, в такую погоду он был избавлен от необходимости сражаться с насекомыми.

...На самом юге Эфиопии, с севера на юг параллельно Красному морю, протянулась в сторону Кении Рифт-Валли. Геологи полагают, что эта широкая долина, зажатая между двумя горными грядами, образовалась при медленном смещении Африки на запад за много миллионов лет. На дне рифта, словно бусины, лежат в ряд большие озера. На одном из них, озере Звай, вяжут папирусные лодки. Есть отличная автомобильная дорога, и большинство озер излюбленное место отдыха; из столицы, Аддис-Абебы, сюда приезжают охотиться, ловить рыбу и купаться. Только Звай, хотя оно самое красивое, не посещается туристами. Сюда не доходит шоссе, и здесь растет папирус, прибежище улитки, в которой вырастает личинка шистозомы, гроза любителей купанья.

В Аддис-Абебе я встретил двух шведов, от которых кое-что узнал про Звай. Один из них, этнограф, изучал по литературе жителей тамошних островов. Другой - он кормится ловлей птиц в Эфиопии - сам побывал на озере.

Я взял напрокат джип, погрузил на него продукты и полевое снаряжение, мы покинули нашу базу в столице и помчались сперва по отличной, потом по хорошей, потом по посредственной и, наконец, по отвратительной дороге. Первый ночлег - у гостеприимных шведских миссионеров на высоком восточном склоне Рифт-Валли. На другое утро вместе с переводчиком - эфиопским учителем Асеффа - и "знающим дорогу" молодым парнем из племени галла мы двинулись дальше к озеру Звай.

Глубокое ущелье с порожистой рекой, секущее равнину к западу от озера, преградило нам путь, и в поисках переправы пришлось проехать 25 километров на юг по строящейся дороге, увязая в сыром грунте. Наконец мы пересекли реку по мощному каменному мосту, после чего километров пятьдесят ехали на северо-запад вовсе без дороги, где по конной, где по звериной тропе, где просто в просветах между редкими деревьями. Часто кому-нибудь из нас приходилось идти впереди джипа, отыскивая путь. "Проводник" сидел смирно, не раскрывая рта, а если и пытался что-то нам подсказать, то весьма неудачно. Дикие звери не попадались, зато мы видели много старых могильников. То и дело встречались нам галла - на плече копье, по пятам трусит собака. Хотели мы спросить у одного парня про дорогу, но он так перепугался, когда мы развернули джип в его сторону, что поднял копье для защиты, потом пустился наутек и мигом исчез среди акаций.

Вечерело, когда мы выехали на высокий утес, с которого открывается великолепный вид на восточный берег озера Звай и два ближних острова. На утесе стоял дощатый домик и большая палатка - шведская миссионерская поликлиника. Заведовала поликлиникой медицинская сестра, но она уехала в отпуск в Швецию, и мы застали только сторожа, живущего с семьей в шалаше по соседству. Он позволил нам разместиться в палатке.

От подножия утеса на юг и на север тянулись камышовые заросли, а на воде в лучах вечернего солнца поблескивало желтое зернышко: папирусная лодчонка возвращалась на свой остров.

День угас быстро, как и должно быть в восьми градусах от экватора. И тотчас начался спектакль. На деревьях тараторили обезьяны. Грузные бегемоты выбирались на берег и шли лакомиться кукурузой на поля. Все ближе и ближе скулили и выли гиены. Откуда-то с озера доносилась далекая барабанная дробь. Из палатки были видны костры на островах. Асеффа объяснил, что это копты готовятся встретить свой праздник маскал. Я вышел, чтобы полюбоваться всей панорамой, и у самых дверей наткнулся на две темных фигуры с копьями. Это сторож с одним из своих родичей пришел спросить, не хотим ли мы посмотреть на гиен, которые нашли околевшего мула и устроили пир.

Мы крадучись вошли в рощу. Где-то впереди звучали дикие вопли, тявканье, рычание, щелкали челюсти. В кустах со всех сторон сверкали, словно стоп-сигналы, бдительные глаза гиен. Но стоило мне включить фонарик, и обладатели глаз беззвучно улетучились, как будто по волшебству. Видно только лежащую на земле истерзанную тушу. Выключаю фонарик и жду. Опять кругом пара за парой вспыхивают глаза, опять зверье воет, скулит и рвет мясо, трещат кусты и сучья. Зажигаю фонарик... Половины туши как не бывало, осталась только передняя часть, да и та разодрана на куски. Мы поискали в кустарнике, идя по кровавым следам, но задние ноги мула канули в ночь.

На другое утро мы спустились к озеру. Маленькое кукурузное поле у подножия утеса подверглось за ночь основательному опустошению, вторгшийся сюда бегемот сжевал не одну сотню початков. Мы застали хозяина, когда он разгонял обезьян, которые задумали доесть то, что осталось после вылазки озерного исполина.

Вдали показалось несколько маленьких папирусных лодок, они шли от островов прямо к нам. Мы стояли там, где расчищенный в папирусе проход от причала встречался с тропой, спускающейся сверху. У нас были припасены топоры, веревки и два толстых сука в рост человека. Мы задумали один план и ждали, когда подойдут лодки.

Вот и они. Похожи на чадские: корма обрезана прямо, только нос заострен и изгибается кверху. Правда, совсем маленькие, на одного человека.

Островитяне пересекли озеро для меновой торговли с галла. Один привез буроватое кукурузное пиво в кувшине и в калебасе. У другого была свежая рыба. Подошел третий и начал вытаскивать свою лодку на берег. Мы перехватили их и предложили сделку. Взяв напрокат все три лодки, мы поставили их рядом и связали вместе. Только

так можно было осуществить наш план и попасть на острова, к людям племени лаки. На всем озере Звай лишь они делают лодки, притом такие маленькие, что никто посторонний не может воспользоваться ими, чтобы проникнуть в древнее пристанище этого племени.