Двое - Адель Паркс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Приятно видеть Тауэр каждый день, – отмечаю я. Он кивает. Дружелюбный, но ошарашенный, как бывает с мужчинами после акробатического секса, кончающегося редкими взаимными оргазмами. – Напоминает нам о смертности. Мы здесь, чувствуем себя важными, но на деле мы очень маленькие. – Подо мной туда-сюда ползут поезда; стремительно, неустанно. Все это – похожие на пчел туристы, древний замок, Южная железная дорога, разрешает мне рискнуть всем. Поставить ставки на этого мужчину. Осмелиться узнать, к чему это приведет. Потому что эти вещи продолжают существовать вне зависимости от моих решений. Я маленькая и хочу быть больше.
Он вылезает из кровати, делает мне кофе, не потрудившись одеться. Я не могу отвести глаз от его гладких ягодиц, расслабленного члена. Он протягивает мне двойной эспрессо без сахара.
– Я догадываюсь, тебе нравится крепкий черный кофе.
Обычно я пью подслащенные капучино. Я пила крепкий черный кофе в студенческие годы. Его навыки баристы каким-то образом превратили меня в ту полную надежд, готовую экспериментировать, многообещающую девушку, которой я когда-то была. Я выпиваю кофе; говорю, что мне пора. Ухожу прежде, чем об этом попросит он.
Я возвращаюсь в офис на метро. Он остается у меня между ног, влажный и набухший. Я еще долго чувствую его, сидя за своим столом.
Я не думаю, что это продлится долго. Эта наша интрижка. Что бы это ни было. Его молодость, внешность, богатство это гарантируют. Каждый раз, будучи с ним, я думаю, что он последний, и еще больше его за это ценю. Однако я обнаруживаю, что мы вместе даже на расстоянии, он всегда присутствует в моей голове, на бедрах и груди, в промежности. Пульсирует, как жизнь. До следующего раза.
Я дала ему свой номер телефона и теперь мы часто разговариваем и постоянно переписываемся. Я трачу часы на кокетливые сообщения в WhatsApp. Я практически получаю оргазм, видя на экране: «печатает…» и зная, что он по другую сторону канала, но все же рядом со мной. Мы видимся лишь раз в месяц, потому что он все еще живет и работает в Амстердаме. Он занятой, недоступный, важный, впечатляющий. Я совершенно уверена, что я для него просто лондонский перепихон. Ничего более. Я думаю, у него есть женщины в других городах. Может, только одна. Иногда я даже задумываюсь, не женат ли он. Это возможно. Я не спрашиваю. Я говорю себе, что мне нельзя ревновать. Это такая деструктивная, безнадежная, бессмысленная эмоция.
И все же я ревную. Меня пожирает ревность.
Я начинаю искать его в Интернете поздно ночью. Копаться в его аккаунтах. Потом – когда у меня болят глаза от того, что я таращилась на каждый пиксель, читала каждый комментарий, вчитывалась в каждый восклицательный знак – я просматриваю страницы его друзей и родственников в надежде увидеть его знакомое, учтивое, светлое лицо на их фото. Я не добавляю его в друзья, я не лайкаю его публикации. Я остаюсь невидимой, неуловимой. У него есть фото с другими женщинами. Его рука небрежно обхватывает загорелые плечи, худые талии. Невозможно определить, являются эти женщины любовницами или друзьями. Он осторожен, сдержан. Доверять ему – безумие.
Это начинает меня изнашивать. Я не могу нормально спать по ночам. У меня смещены приоритеты, я пренебрегаю своими обязанностями. Я устала, постоянно на грани слез. Нелогична.
И поэтому спустя шесть месяцев я пытаюсь с этим покончить. Уйти.
Я провоцирую ссору, веду себя жестоко, выплевываю болезненные факты, известные друг другу в каждой паре, но которые они подавляют, чтобы пресечь конфликты ради гармонии. Я сдираю корку с раны. Пускаю кровь. Я разрываю все. Или это делает он. Это сложно. Непонятно, кто в конце концов все заканчивает, потому что это случается так быстро. В считанные минуты я раздираю нас, а это означает, что наши отношения тонкие, как бумага. Я ставлю перед ним ультиматум, рожденный злостью и недовольством, и он, вероятно, знает, что я не имею этого в виду, но я выбираю время, когда он под давлением на работе, спешит со встречи на встречу. У него нет времени дискутировать или думать.
– Встречаться раз в месяц бессмысленно. Как я могу быть с тобой в отношениях, если ты живешь в другой стране? – Он растерян, потому что не я ли всегда давала понять, что меня устраивает непринужденность нашей связи? – Ты просто не даешь мне завести значимые отношения с другим человеком. Ты совсем не думаешь обо мне. Ты избалованный эгоист. – Я тяну за нить, соединяющую нас. Пространство, его отсутствие, делает наши отношения возможными. Мои слова ранят, и я уверена, что он захочет истечь кровью в одиночестве.
– Мы не можем обсуждать это по телефону, – сдавленно говорит он.
– Но я хочу.
– А я нет.
– Мне надоело делать все по-твоему.
– Я бы хотел, чтобы ты сохраняла спокойствие, здравый смысл, Кэй.
– Ты такой холодный. Ты не способен на настоящие чувства, – обвиняюще огрызаюсь я. Представляю, как дрожит его верхняя губа. Не потому, что он на грани слез – не тот типаж – он злится на меня за то, что обнажила его. Обнажила нас обоих. Заканчивать отношения по телефону жестоко. Он молчит. – Тебе что, нечего сказать? – требую я.
– Давай поговорим об этом при следующей встрече.
– Я хочу поговорить об этом сейчас. – Потому что я не могу допустить следующего раза. Каждый раз ведет к еще одному.
– Лучше сделать это лицом к лицу. Лучше подождать, – твердо настаивает он.
– Сейчас! – Я чуть ли не топаю ногами. – Сейчас или расходимся.
Он вздыхает. Я слышу его дыхание. Представляю его на своей коже.
– Тогда расходимся.
– Ладно. – Я вешаю трубку и меня охватывает облегчение, почти сносит с ног. Я пошатываюсь.
Следом за облегчением приходит мука. Я так сильно по нему скучаю. Этого я не ожидала. Не понимала, как быстро он влился в мою рутину, мое сознание. Слова, хоть я их правильно подобрала, заставляют меня бесцельно бродить, словно кто-то меня избил. Мне больно. Такое чувство, что меня раздирает на части. Пополам. Если бы. Я звоню на работу и говорю, что у меня грипп. Ложусь в кровать, накрываюсь одеялом с головой. Я словно болею. Сердце, спина, голова
