Создатели богов - Фрэнк Херберт

Стетсон отделился от стены.

— Все ясно,— сказал он.

Все головы повернулись к нему.

— Оставаясь у власти, натианцы должны дать нам хорошее правительство. Примем это. Факт очевидный. С другой стороны, если мы арестовываем их, то тем самым открываем путь любителям, непрофессионалам, фанатичным демагогам, политика которых в конце концов приводит нас к хаосу.

— Без сомнения,— сказал Орн.— Поэтому надо позволить натианцам продолжать, но с небольшими изменениями.

— Мы не будем ничего изменять! — отрезала Полли.

— Вы еще не выучили урока о топоре и топорище,— невозмутимо сказал Орн.

— А ты еще не понял, что такое настоящая политическая власть,— парировала Полли.— Сдается мне, Льюис, ты не знаешь, куда идти дальше. Ты нашел меня, но в затруднении, что предпринять дальше. Организация обойдется и без меня. А вы не посмеете арестовать нас. В противном случае вы дискредитируете множество влиятельных людей. Власть — в наших руках.

— Служба Р — У в состоянии арестовать девяносто процентов членов вашей организации за каких-нибудь десять дней.

— Попробуйте найти их! — фыркнула Полли.

— Как, Лью? — спросил Стетсон.

— Кочевники,— пожал плечами Орн.— Этот дом напоминает шатер. Мужчины — снаружи, женщины — внутри. Взгляните на план внутреннего двора. Инстинктивное стремление. Натианская кровь.

— Этого достаточно? — спросил Спенсер.

— Добавьте склонность к игре на странных музыкальных инструментах. Кайтра, барабан, гобой — инструменты кочевых племен. Плюс господство женщин и семье; странная смесь традиций кочевников и современности. Копните глубже — политическая карьера мужей, прислушивавшихся к советам своих женщин. Если мы и упустим кого-либо, то немногих.

Полли смотрела на него, раскрыв рот.

— Голова идет кругом,— сказал Спенсер.— Я точно знаю одно. Я обязан предотвратить возникновение еще одной Римской Войны. Я дал клятву. И если по долгу службы я обязан посадить каждого, кто…

— Через час после того, как станет известно о заговоре,— перебил его Орн,— по долгу службы вам не придется сажать каждого, муж натианки! Скорее, вам придется взять под стражу самого себя, или, что более вероятно, быть уничтоженным толпой.

Спенсер побледнел.

Стетсон кивнул в знак согласия.

— Расскажи нам о топоре и топорище,— попросила Полли.— Твое предложение?

— Номер один: право налагать вето на любого кандидата,— сказал Орн.— Номер два: у вас никогда не будет больше половины ключевых постов в правительстве.

— И кого же наделят правом отвода кандидатур? — спросила Полли.

— Адмирала Спенсера, Стета, меня… кого-нибудь еще, кому мы сможем доверять.

— Ты, что же, считаешь себя Богом? — Полли пристально посмотрела на Орна.

— Не больше, чем вы думаете. Я хорошо запомнил уроки матери. Это — система компромиссов. Вы Разрезаете пирог, мы — выбираем куски, которые можно взять. Одна группа делает топор, другая — топорище. Вместе мы соединяем их.

В комнате воцарилась тишина. Наконец Спенсер сказал:

— Это выглядит не совсем справедливо…

— Политические компромиссы никогда не бывают справедливы,— заметил Орн.

— Есть вещи, которые никогда не соединятся, не оставив изъянов,— сказала Полли,— Это и есть правительство,— Она усмехнулась, взглянула на Орна.

— Хорошо, Льюис, мы принимаем твою схему.— Она посмотрела на Спенсера.

Тот пожал плечами.

Полли снова повернулась к Орну.

— Ответь мне только на один вопрос, Льюис. Как ты догадался, что я — руководитель?

— Это очень просто.— Орн улыбнулся.— Те записи, которые мы нашли… там была фраза: «Семья на Мараке, обозначенная кодом „Голова“». Ваше имя, Полли — производное от древнего слова „Полл“, означающего „голова“.

Полли вопросительно посмотрела на Стетсона:

— Он всегда так умен?

— Всегда,— кивнул Стетсон.

— Если хочешь попробовать свои силы в политике, Льюис,— сказала Полли,— я очень рада была бы…

— Я уже и так по уши в политике,— проворчал Орн.— Все, чего я хочу сейчас, так это сесть с Ди и уточнить кое-что, мной упущенное.

Диана фыркнула и, обращаясь к стене, сказала:

— Никогда впредь я не хочу слышать или видеть этого Льюиса Орна! Достаточно!

Плечи Орна поникли. Он повернулся, но, сделав шаг, споткнулся и рухнул на толстый ковер гостиной… Все замерли.

— Доктора, быстро! — опомнился Стетсон.— Меня предупреждали в госпитале,— он еще очень слаб.

Звук тяжелых шагов Полли к коммуникационной системе.

— Лью! — голос Дианы.

Она упала на колени рядом с Орном, коснулась мягкими пальцами его головы, шеи.

— Переверните его, расстегните ему воротник,— посоветовал Спенсер.

Осторожно они перевернули Орна на спину. Он был бледен.

Диана ослабила ему воротник, уткнулась лицом ему в грудь.

— Прости, Лью, прости! — зарыдала она.— Я не хотела. Пожалуйста, Лью, пожалуйста, не умирай!

Орн открыл глаза, поглядел сквозь рыжевато-красную пелену волос Дианы на Спенсера и Стетсона. До него донесся голос Полли, отдающий торопливые указания по видеофону. Он ощутил тепло щеки Дианы на своей шее и капельки ее слез. Медленно, осторожно он моргнул. Внезапно до него донеслось шипение включившегося передатчика. Безудержная ярость охватила его. «Будь она проклята, это чертова вещь! Пусть исчезнет она на дне глубочайшего моря Марака!»

Внезапно он почувствовал, как образовалась пустота на том месте, где недавно находился трансивер. Шипение резко оборвалось. Пораженный, Орн осознал: передатчик исчез. Необыкновенное ощущение единения со Вселенной наполняло каждую клетку мозга. «Пси! Во имя всех святых, Боже! Я — энергия Пси!»

Мягко он отстранился от Дианы, позволив ей помочь ему сесть.

— Лью…— прошептала она, прижимаясь к его щеке.

— Доктор в пути,— возникла сзади Полли.— Он посоветовал избегать резких движений. Почему он сидит?

Орн почти не слышал их.

«Я должен лететь на Амель. Ничто не остановит меня». Он еще не знал, как сделает это, но чувствовал, очень скоро.

На Амель.

 «Смерть многогранна: нирвана, бесконечное повторение жизни, равновесие живого и духовного как элемент чистой активности, напряжение/релаксация, боль и наслаждение, поиск истины и всеотрицание. Список неисчерпаем».

Едва ступив из прохладного чрева транспортного корабля на раму, освещенную амельским солнцем, Орн почувствовал бурлящие в воздухе потоки пси-энергии. Ощущение было такое, словно он оказался в зоне действия магнитного поля. Орн замер, ухватившись за поручень, борясь с внезапно подступившей дурнотой. Постепенно головокружение прошло, и он поглядел вниз, с почти двухсотметровой высоты на зеркально-гладкую поверхность космопорта. В знойном воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Лишь временами внезапные порывы пси-энергии обжигали его недавно разбуженные чувства.