Таких не убивают - Кир Булычев

Нет, на второй этаж Лидочка подняться не смела.

Она стояла, глядела на освещенные окна. Ничего в них больше не мелькало и не двигалось, но это не означало безопасности.

Ее укусил комар. За две недели в Лондоне ни одного комара не услышала, а тут укусил!

И вдруг из дома послышался звонок телефона.

— Ти-ту, ти-ту, ти-ту…

Телефон звонил чаще и тревожнее, чем в Москве.

Лидочка сделала несколько шагов, но остановилась на пороге, не в силах сделать последний шаг и войти в дом.

Телефон замолк. Лидочка остановилась. Ей хотелось, чтобы он зазвонил снова, но она представляла себе, как там, на втором этаже, затаились — пистолеты в руках — бандиты, ожидая, когда она войдет в дом, чтобы подкрасться сзади и захлопнуть дверь… И все!

Тут телефон зазвонил снова.

Он требовал, чтобы Лидочка вошла в дом. И после седьмого звонка она подчинилась.

Лидочка не стала закрывать за собой дверь, чтобы успеть выскочить из дома.

Она подняла трубку.

— Господи, я думала, что вы все перемерли! — Женский голос говорил по-русски. — Вроде бы вечер у вас, все дома должны быть. Это кто, Валентина?

— Нет, это Лидия. Лидия Кирилловна.

— Лидочка, тебя Марксина Ильинична беспокоит. Ты меня помнишь? Я бабушка Иришки.

«Господи, этого еще не хватало! Что я ей скажу?»

— Здравствуйте, Марксина Ильинична.

— А где Слава? Чего не подходит?

— Их с Иришкой нет дома, — сказала Лидочка часть правды.

— Жалость какая! А я, получается, зазря позвонила. Вы не представляете, Лидочка, как дорого стоят международные разговоры. Это сплошное разорение! И хоть я скучаю по Иришке, но не могу себе позволить с ней разговаривать. Поэтому я вас попрошу, пускай Славик, как придет, позвонит мне.

— Может, ему что-то передать? — осторожно спросила Лидочка и тут же осеклась. Что ее тянуло за язык?

— Я тебе только в двух словах скажу — только в двух словах. У нас несчастье, просто не знаю, как подготовить Иришку, она такая эмоциональная. Так что, пожалуйста, ей ни слова. Пускай Славик ее подготовит. Нет больше с нами нашей Аллочки. Погибла наша Аллочка.

— Как погибла? — упавшим голосом спросила Лида. Она знала, что Марксина Ильинична скажет ей именно это, но все равно еще одна смерть после всех смертей… Это слишком.

— Значит, пускай мне Славик перезвонит. У вас погода хорошая? А у нас дожди, не представляете, какие дожди, всю неделю без перерыва.

— А как погибла… — Но Марксина Ильинична уже повесила трубку.

Лидочка стояла, опустив руку с зажатой в ней трубкой.

Никогда Славик не позвонит маме… И ей скоро предстоит лететь в Лондон… Где его будут хоронить? Может, ей надо уже собираться… «Что за чепуху я думаю, это же меня не касается. А кого касается?»

И тут Лидочка всей спиной почувствовала, как в дверь с улицы кто-то медленно и осторожно вошел.

Она сжалась, сгорбилась — или ей это только показалось?

Лидочка ожидала удара, все самые страшные страхи исполнялись.

— Миссис Лида, — сказал сзади робкий молодой голос.

Лидочка резко обернулась.

В дверях стоял Роберт Ричардсон. Худой, нескладный, умеренно прыщавый, хорошо воспитанный мальчик из английской во втором поколении семьи.

— Я вас не испугал? — спросил он.

— Нет, — сказала Лидочка. — То есть сначала испугал, а теперь, когда я вижу, что это ты, мне сразу стало легче.

— Я не могу дома сидеть, — сказал Роберт. — Мама разрешила мне пойти к вам. Она не все знает, мы с Иришкой ей всего не говорили, потому что она бы страшно испугалась. Как вы думаете, Иришку они отпустят?

— Совершенно точно отпустят, — успокоила Роберта Лидочка.

— Я так обрадовался, что свет горит. Я боялся, что они дом запрут и в него до суда нельзя будет войти. Я решил — буду на улице ждать. Хоть всю ночь.

— Спасибо тебе, — сказала Лидочка. — Ты — молодец. Инспектор Слокам сказал, что отпустит Иришку уже сегодня. И ее привезут домой. Поэтому я здесь и осталась. Кофе хочешь?

— Очень хочу, — признался Роберт.

— Тогда закрывай дверь.

Роберт закрыл дверь. Лидочка прошла в столовую. На круглом столе стояли пустые чашки. Остались еще от Кошек.

Лидочка включила газ и поняла, что дом ожил. Перестал быть страшным.

— Я скажу тебе, только ты не смейся, — обернулась Лидочка к Роберту. — Я боялась в дом войти. А вдруг там наверху…

— Привидения? — подсказал Роберт.

— Нет, бандиты.

— Ну, они не такие глупые.

— А чем этот дом для них хуже любого другого места?

— Наверное, вы правы. Мне хорошо рассуждать, я в стороне. А правда, что это вы трупы нашли?

— Да, к сожалению, это я.

— Наверное, это страшно!

— Не знаю, страшно ли, но очень неприятно.

— Так не бывает, — сказал Роберт. — А их убили бандиты?

— Вернее всего, мистера Кошко и ту женщину…

— Говорите, пожалуйста, Иришка не имеет от меня тайн.

— Вернее всего, их убили Василий и Валентина.

— Нет, этого быть не может! Они совершенно безвредные.

— Они очень жадные. Это их главное качество.

— Их арестовали?

— Они в Скотленд-Ярде. Они хотели получить наследство. И боялись, что все отнимут бандиты.

Роберт присел за стол.

— Мне надо подумать, — сказал он. — Это все слишком неожиданно. А Иришка знает?

— Наверное, ей скажут. Ты посиди здесь, посмотри за чайником. А я поднимусь на минутку наверх.

Лидочка думала, что ей будет совсем не страшно. Но оказалось, что все-таки страшно. Наверху было пусто, гулко, будто оттуда увезли всю мебель. Лидочка заставила себя по очереди заглянуть во все комнаты: к себе, к Иришке и к Алле.

Никаких следов бандитов не было.

Лидочка пошла в ванную помыть руки — она чувствовала себя нечистой.

Потом она спустилась в столовую.

Роберт стал рассказывать о том, как он был в Гэтвике и как они с полицейскими обходили аэропорт в поисках бандитов. И потом их даже пустили к самолетам. Роберт стоял на летном поле возле трапа, по которому поднимались пассажиры, а рядом стояли двое полицейских, как в настоящем триллере. Он должен был опознать преступников. Как жалко, что они не попались! А потом он узнал, что Иришку увезли в Ярд. Почему она не возвращается?

— Думаю, что у нее будет что-то вроде очной ставки с ее родственниками.

— Нет, — твердо заявил Роберт. — У нас так не бывает. Иришке нет шестнадцати. Она несовершеннолетняя, ее не могут допрашивать поздно вечером. Совершенно исключено.