Государство и революции - Валерий Шамбаров

Впрочем, если уж говорить о средствах массовой информации, то и на Западе ремесло журналиста не зря сравнивают с "самой древней профессией". И прямые формы оплаты тут вовсе не обязательны - или, скажем, не всегда обязательны. Возможна зависимость от рекламодателей, от спонсоров, чиновников и собственных начальников - которые, в свою очередь, тоже от кого-то зависят. Ну а в условиях повального западничества начала 90-х многих, небось, и совсем покупать не требовалось. Достаточно было похвалить да по головке погладить - ох, какие вы прогрессивные, какие демократичные, и они уже твои с потрохами. А другие и без того на цыпочках тянулись, абы только от "цивилизованных" мнений не отстать, в ретроградах не оказаться.

И в итоге в Первую Чеченскую - которая и явилась одной из попыток остановить развал страны, откровенными врагами нашей армии выступили не только боевики, но и свои же, российские журналисты. Причем в тот раз - в подавляющем большинстве, чуть ли не единым фронтом. И многие - вряд ли платно, а просто сдуру, подстраиваясь под "объективные" зарубежные точки зрения. Смаковали каждую неудачу своих войск, всячески выставляли их в невыгодном свете и нарочито героизировали лидеров противника, превращаясь в рупор их пропаганды. Да ведь и сам термин "наша армия" даже и не употреблялся! "Федералы", "военные" - и только. Сами обозначения у иностранцев заимствовались, а от того, что эта армия "наша" уже как бы и открещивались.

Можно вспомнить, к каким уродливым и позорным явлениям приводило такое отношение. Когда, например, летом 96-го группа репортеров застряла в гостинице в центре Грозного, превратившегося в поле боя, и истерически вопила в эфир, что их бросили, и никто не спасает. И под давлением "общественности" военные вынуждены были организовывать прорыв к ним - хотя из тактических соображений этого вовсе не требовалось, да и боевики на этом направлении, конечно же, хорошо подготовились, уже ждали. В результате чего войска понесли большие потери. А абстрактное слово "потери - это ведь обычные российские ребята, далекие от того, чтобы блистать на телеэкранах, чтобы изображать в своем лице "общественное мнение" - но которые могли бы просто жить и радоваться жизни. А оказались убитыми, ранеными, искалеченными. А когда все же прорвались - те, кто прорвался, "осажденные" репортеры встали в гордую позу и принялись заявлять, что уходить вроде бы и не собираются, потому как от благородных и гуманных боевиков им ничего не угрожает, а вопили и скулили они только из принципа - показать, как плохо действуют "федералы", бросающие в беде мирных граждан. И наверное, подобных историй можно вспомнить не одну. Взять хотя бы случай с Еленой Масюк, которая так уж превозносила Басаева (впрочем, так же, как другие журналисты превозносили его и прочих головорезов). А потом вдруг выяснилось, что слегка ошиблась в своих оценках - когда сама со своими коллегами вдруг очутилась в роли заложников.

Специфика российских условий порождала и другие благоприятные возможности для зарубежного воздействия на Россию. Различные партии и оппозиционные организации, возникшие в период антикоммунистической борьбы, после 1991 г. либо быстро распались, либо сошли с политической сцены, сохранившись лишь в качестве "реликтов". Что было, в общем-то, тоже закономерно. Хотя теоретически каждая из них имела свою программу, считала своей целью построение каких-то форм будущего общества, но фактически они возникали как "партии борьбы", жили этой борьбой, а с ее окончанием невольно утрачивали главный стержень своего существования. Из активистов подобных партий одни это поняли и отошли от политики, другие в ней просто разочаровались, третьи находили применение своей энергии и организаторским способностям на деловом поприще. Но были и такие, кто продолжал цепляться за былые лидерские роли, за некие прошлые заслуги, оказался не в силах расстаться с имиджем или натурой "борца", превращаясь в фигуры "вечной оппозиции". А поскольку антисоветская борьба в свое время имела и четко выраженную антигосударственную составляющую, то теперь как раз эта составляющая выходила на первый план. Что вполне устраивало и зарубежных спонсоров. А без спонсоров-то как же? Одними лозунгами да митингами сыт не будешь. И подобные деятели так или иначе переходили на содержание к тем, кто нуждался в их услугах.

И уж совсем просто это оказалось для такой категории, как правозащитники. Они, собственно, и раньше действовали, ориентируясь на Запад и не иначе, как в контактах с Западом - хотя прежде их деятельность ложилась и в общее русло антикоммунистической борьбы. Ну а в условиях российской демократии даже те из них, кто когда-то вполне заслуженно носил ореол героев этой борьбы, стали порой превращаться в обычных наемников, отрабатывающих конкретные политические заказы. Например, правозащитный еженедельник "Экспресс-хроника" в No 31 от 1. 8. 1997 г., к 10-летию своего существования, поместил с выражением благодарности список тех организаций, которые помогали деятельности правозащитников в России и финансировали ее National Endowment for Democracy, European Human Rights Foundation, The Eurasia Foundation, The John D. And Catherine T. MacArtur Foundation, Правление Российско-американской проектной группы по правам человека, Посольство Королевства Нидерландов, Институт "Открытое общество" (фонд Сороса), Henry M. Jacson Foundation, World Press Freedom Committee, Совет Европы, The Ford Foundation, Группа "Мост".

Что ж, все очень солидно и благородно, на доброе и гуманное дело раскошелились... Но стоит ли удивляться той непримиримой позиции, которую занимает признанный лидер правозащитников С. Ковалев, поливая свою страну на пресс-конференциях и зарубежных форумах, вроде Парламентской Ассамблеи Совета Европы, безапелляционностью и жесткостью этих поливов переплевывая даже иностранцев? Ну конечно, такую особенность его поведения теоретически можно было бы объяснить и инерцией мышления, и фанатичной принципиальностью, и старческой зацикленностью. Но это теоретически - если бы не было, например, таких случаев, как с захватом больницы в Буденновске. Куда примчался тот же Ковалев, дабы честно и принципиально отстаивать права и интересы боевиков Басаева, расспрашивать этих несчастных и ущемленных властями людей о их нуждах и чаяниях. Ну а беременные, роженицы и младенцы, которых держали под дулами автоматов, видать, оказались не теми "человеками", права которых полагалось защищать. Можно ли после этого говорить о какой-то обостренной принципиальности или инерции мышления? Или все же точнее будет вспомнить пословицу "кто платит - тот заказывает музыку"?

Но если коснуться самих лозунгов "защиты прав человека", то к нынешнему моменту, пожалуй, только для заштампованного и зомбированного массовой пропагандой западного обывателя еще не очевидно, что они остаются всего лишь орудием политических игрищ, давления на неугодные государства и манипуляций "общественным мнением". Взять, скажем, конфликт Израиля и палестинцев, развернувшийся с 2000 г. - меры, применявшиеся в ходе этого противостояния почему-то никакой озабоченности насчет "прав человека" не вызвали. Выражали сожаление о жертвах среди мирного населения - но осуждать или заикнуться о каких-либо санкциях в данном случае никому и в голову не пришло. Да наверное, вообще нелепой показалась бы такая мысль. Никакого особого внимания "мировой общественности" не привлекает и гуманитарная катастрофа в Афганистане. Да и чего волноваться, если талибы на север наступают? Или - пока на север? В Югославии нарушителями прав человека оказывались исключительно "плохие" сербы. Если же что-то вытворяли хорваты, боснийские мусульмане, албанцы, то это проходило между делом, как бы и в порядке вещей. А уж о НАТОвских бомбардировках Ирака или Югославии и говорить нечего. Разве можно всерьез говорить о нарушениях прав человека цивилизованными американцами и их союзниками?