Собрание сочинений святителя Григория Богослова - Григорий Богослов

Но еще более убегай кровавых зрелищ, представляемых теми чревоугодниками, у которых бог — чрево. Как рабы чрева, этого гнуснейшего из недугов, они служат злым его велениям. А чрево, жестокий властелин прочих членов, заседая внутри, предает их диким зверям и с жадностью пожирает добытую за них цену. Так прожорливое чрево мучительски вторгает в гортани зверям родные свои члены. А сидящие зрители бесчувственны к сим страданиям; и если человек спасается от зверей, издают вопли, как будто больше самых зверей обманулись в ожидании и просидели понапрасну. Но как скоро человек пойман зверем, испускает жалобные крики, отчаянно вопит и лижет персть, — во взоре каждого из зрителей пропадает всякая жалость. И едва увидят они потоки крови, с удовольствием поднимают громкие рукоплескания, радуются при виде того, о чем надлежало плакать, принимают живое участие в зверях и, который из них поймает человека, того поощряют на большую жестокость, раздражают его гнев, как будто сами насыщаются вместе со зверями и заодно с ними пожирают человеческую плоть. И такой горький конец жизни находят для себя эти злые продавцы собственных членов, сперва рабы сладкого куска и потом сами — снедь зверей, люди ненавистные в жизни, жалкие в смерти. Члены же их иные погребены в зверях, другие безжалостно растерзаны зубами, а иные, полурасторгнутые и разбросанные, с разнообразными содроганиями как будто вскакивают, ищут еще случая убежать и представляются бегущими. Не оскверняй же ока своего мерзостями жестоких зрелищ, не смотри на обнаженные тела умирающих людей, на пресытившихся ими зверей, на эти ходячие гробы, и на собратий твоих, поверженных на землю.

И зрелище конских ристалищ, которое кажется для многих не столько жестоким, также есть болезнь и язва для души. Оно делит между собой города, возбуждает народ к мятежу, научает браням, изощряет язык на злословие, рассекает на части гражданские собратства, вооружает одно семейство против другого, опозоривает старцев, ввергает в бешенство юношей, воспламеняет вражды между искренними друзьями, попирает законы, отваживается на зло, которое еще горестнее исчисленных, то есть в пособие неистовствующим призывать чародеев споборствовать победе, и одну болезнь питает новой болезнью. Ибо как скоро разгорячатся и дойдут до жаркого спора, тотчас бегут к чародеям, а те обращаются к лукавству демонов и с их помощью производят падения, сокрушения, убийства, так как полчище бесов радуется нашим бедствиям. Из этого ясно видно, что зрелище конских ристаний, по–видимому кроткое, пагубно для душ, потому что доводит до споров, до драки, а сверх того причиняет явный ущерб имуществу. И сколько домов расстроило оно мгновенно! Скольких богатых заставило просить милостыню! Сколько городов, прежде благоустроенных, разорено им до основания! От него буйный мятеж обагрял руки народа кровью властителей, силой оружия доводил города до безлюдства, предавал их в добычу огню и мечу, наказывая за убийства убийствами и за кровопролития кровопролитиями. Посему какой целомудренный человек сделает предметом зрелища не быстроту коней, но состязание чародеев, мятеж, порождающий убийства, язву городов?

Но ты вместо сего увеселяйся науками, с помощью которых, что всего предпочтительнее, образуются нравы. Когда же ум твой, как на поприще, достаточно изведает силы свои в различных произведениях словесности, тогда займи его богодухновенными Писаниями, собирая великое богатство двух Заветов, одного ветхого и другого всегда нового; ибо Завет, написанный после первого, есть новый и не будет иметь по себе третьего. Охотно посвяти им все свое внимание; из них научишься, как образовать в себе добрые нравы, как чествовать единого истинного Бога, Который есть вечная Единица и Троица, Отец с Сыном и с Пресвятым Духом, Троица раздельная в Лицах, Единица естеством. Посему не сливай Ипостасей численно и, обратно, покланяясь Богу, не рассекай естества. Одна Троица, один Бог Вседержитель. Такова преутонченная тайна благочестия! И путь истины действительно тесен — это стезя, сжатая и окруженная стремнинами. Кто поскользывался с нее в ту или другую сторону, тот падал в глубокие пропасти заблуждения. Так случилось с Савеллием, который приближается к иудеям, и с Арием, который подражает идолослужителям: один сливает ипостась Лиц, другой злочестиво делит сущность. Но ты неуклонно держись среднего пути: разделяй, сколько нужно, и сочетай, сколько позволительно, потому что Троица сочетается неслитно, а также и Единица делится нерассекаемо, ибо естество нерассекаемо, а Ипостаси вечно пребывают совершенно неслитными. Будь и ты хранителем сих догматов и как искренним исполнителем заповедей, так мудрым во всех таинственных созерцаниях, непрестанно преуспевая и никогда не надмеваясь. В таком случае процветет в тебе вящшая благодать.

Смотри! Верный Моисей, сей Божий человек, образец добродетельной жизни, обучившийся первоначально всей египетской мудрости, хотя воспитан был в недрах богатства, однако же добровольно предался бегству, стал бедным и египетскую роскошь променял на рабскую трапезу пастырей в пустыне, славе мучителей предпочитая скорбную жизнь, пока не был признан достойным совершенных видений, пока не узрел величайшую тайну Ангела, явившегося в огне горящей купины. А потом, удостоенный того, чтобы первому из живших тогда услышать глас Божий, и прияв власть, избавляет уже от рабского ига стенящий народ и по Божию определению делается начальником всего племени. Но, достигнув и такой высоты, не превозносится, а называет себя худогласным и косноязычным (Исх. 4:10), говорит, что он немощен, чтобы, думая о себе смиренно, пребыть крепким. Блюди в себе и ты образец такой жизни, образуй себя по подобию Моисея. И сведения свои в эллинской словесности, как судия, который произносит приговор по закону, покори (что и прилично) в служение свободе истинных догматов и премудрому умозрению Писаний. Ибо самая справедливость требует, чтобы духовная мудрость, как горняя и происшедшая от Бога, господствовала над ученостью дольней, как над служительницей, которая должна не надмеваться напрасно, но приобучаться к скромному служению. Ибо дольняя мудрость да будет рабой мудрости Божественной!

Но, впрочем, особенно тебе надлежит знать и то, что не всякая книга, имеющая достоуважаемое имя Писания, несомненно такова. Ибо есть, точно есть, и лжеименные книги; и из них иные составляют нечто среднее и, как сказал бы иной, смежны со словом истины, а другие подложны и крайне сомнительны, как монеты поддельного чекана и состава, которые хотя имеют на себе царскую надпись, но по причине подмеси худшего вещества не соответствуют надписанной цене. Посему наименую тебе каждую из богодухновенных книг и, чтобы раздельнее узнать тебе сие, переименую сперва книги Ветхого Завета.

Пятокнижие заключает в себе: Творение, Исход, в середине Левитскую книгу, за ней Числа, потом Второзаконие. К сим книгам присовокупи Иисуса и Судей, потом Руфь, четыре книги Царей, две книги Паралипоменон. За ними следует Ездра первый и потом Ездра второй. После сего наименую тебе пять книг стихотворных: венчанного за подвиги в разнообразных страданиях Иова, книгу Псалмов — благопотребное врачевство для души, три книги Соломоновы: Притчи мудрого, Екклесиаст и Песнь Песней. К сим книгам присовокупи двенадцать пророков: первого Осию, второго Амоса, потом Михея, Иоиля, Авдию и Иону — образ Его тридневного страдания, после них Наума, Аввакума, девятого Софонию, потом Аггея, Захарию и двуименного ангела Малахию. После них обрати внимание на четырех пророков: свободно вещающего, великого Исаию, сострадательного Иеремию, таинственного Иезекииля и последнего Даниила, мудрейшего и словом и делами. К сим причисляют некоторые Есфирь.

Теперь уже мне время сказать и о книгах Нового Завета. Принимай четыре только Евангелия: Матфея, потом Марка, к нему присовокупи третьего Луку, Иоанна же считай по времени четвертым, а по высоте догматов первым, ибо справедливо наименую его сыном громовым — он всех громче возгремел о Божием Слове. Принимай и вторую книгу Луки, книгу вселенских Деяний апостолов. После сего присовокупи сосуд избрания, проповедника языков, апостола Павла, который премудро написал Церквам четырнадцать посланий: одно к римлянам, к которому должно присовокупить два послания к коринфянам, одно к галатам, одно к ефесеям, после сего одно к живущим в Филиппах, потом одно, написанное к колоссянам, два к фессалоникийцам и два к Тимофею, еще к Титу и к Филимону, к каждому по одному посланию, и одно к евреям. Иные послание к евреям называют подложным, но говорят несправедливо, потому что в нем подлинная благодать. Что же еще остается? Соборных посланий принимать должно, по словам одних, семь, а по словам других, только три: одно Иаковлево, одно Петрово и одно Иоанново; некоторые же принимают три Иоаннова послания, два Петрова и сверх того седьмое послание Иудино. Подобным образом Апокалипсис Иоаннов иные причисляют, а многие называют подложным.