Тревожные сны царской свиты - Олег Попцов

Можно предположить, что Борис Ельцин задался целью попасть в Книгу рекордов Гиннесса. Примаков премьерствовал 9 месяцев, Кириенко — 4, Степашин — 3. Так дальше пойдет — страна получит недельных премьеров. Президент продолжает действовать вне пространства разумности. Страна, ее экономика, благополучие и спокойствие сограждан его не беспокоят.

Премьерская чехарда — это не что иное, как непрерывная операция на сердце страны. В этом случае государство не имеет возможности покинуть больничную палату.

Не станем предполагать и угадывать, тем более что президентские действия и поступки утратили шарм непредсказуемости. Комбинации одни и те же, наигранные. Фигуры разные, но к этому нетрудно приспособиться.

Что же такое совершил Сергей Степашин, если накануне в беседе с корреспондентом он оценил свои отношения с президентом как уважительные и благоприятные для работы правительства? А буквально через несколько часов был отправлен в отставку. А еще через несколько часов в обращении президента к народу тот же Степашин получил высокую оценку своей премьерской деятельности. В чем дело? Почему хорошо работающий, к тому же удостоенный отнюдь не ритуальной благодарности, Степашин уволен?

А может быть, у нас утвердился новый стиль управления страной: чтобы быть изгнанным, надо хорошо и честно работать, так как в понимании президента и его окружения это есть самая негативная профессиональная аттестация? Попробуем разобраться.

Степашин не выдержал экзамена на непорядочность. Да-да, исполнительной власти положено выполнять волю главы государства и забыть о существовании таких норм, как порядочность, благородство, профессиональный авторитет и тем более собственное мнение. Степашин пренебрег не всем сразу, а, возможно, чем-то одним.

Он не добился раскола и не усилил подозрительности со стороны блока «Вся Россия» к лужковскому «Отечеству». Не проявил «твердости», «принципиальности» и не закопал Лужкова. Остался в пределах разумности и сохранил свое лицо перед губернаторами, но потерял очки у капризного президента и, не исключено, у его семьи.

Можно предположить, что и дагестанская неблагополучность в своей предпосылочной стадии не обошла московские верхи стороной. И не только Хаттаб и Басаев пустили пробный шар. Не случайно после назначения Степашина на пост премьера именно Басаев сказал, что у них к Степашину свой счет. И столь же не случайный ответ Степашина: «Пусть только сунутся» — лишь подтверждает, что он принял этот вызов. От себя добавлю, Чечня отстранение Степашина восприняла с удовлетворением.

Осталась самая малость: определить, в какие высокие и богатые особняки ведет чеченский след в Москве.

В чем еще провинился Степашин? Он был излишне самоуверен, словообилен и доверчив. Ему очень скоро понравилось быть сверхвысокой властью и называть себя человеком № 2.

Президент не оригинален: всякий раз он разыгрывает одну и ту же комбинацию. Назначается новый премьер, которому вверяется хозяйство страны с обязательным декларированием главного постулата: политику страны определяет президент. После очередного назначения президент непременно самоустраняется — либо по причине болезни, либо в отпуск. И все его политические обязанности согласно Конституции начинает выполнять премьер. Участвовать в переговорах, пресс-конференциях, встречах «шестерки», «восьмерки», в заседаниях двусторонних комиссий, симпозиумах.

Несамостоятельных, зависимых премьеров не любят одинаково как на Западе, так и на Востоке. Всюду должностная самостоятельность ценится превыше всего.

Степашин, более чем кто-либо из премьеров, уделял внимание Северному Кавказу. И в итоге стал едва ли не главным экспертом в разрешении всевозможных конфликтов в Северокавказском регионе. Разрешении, увы, малоудачном. Хотя не раз и не два не без картинной значительности повторял, что ответственность за результаты всех проводимых операций он, Степашин, берет на себя. Противники Степашина удачно использовали эту его зацикленность. А тут еще странные совпадения: ракетный удар по своим, жертвы. И срочный прилет премьера в Дагестан.

Северный Кавказ второй раз сломал должностную биографию Сергея Вадимовича Степашина. Сумеет ли выдержать удар со стороны Кавказских гор Владимир Путин?

Президента напугал Северный Кавказ. Он не знает, что делать. И, как всегда в подобных случаях, имитирует свою управленческую решительность публичным жертвоприношением.

На излете двухсрочного президентства вторая Чечня, случись она в Дагестане, выроет Ельцину историческую могилу.

И вот тут премьера, будь им Черномырдин, Кириенко, Примаков, Степашин, подстерегает ловушка. Оказывается, поступила команда отслеживать, что говорит, как говорит. Что о нем говорят. И сколько раз упомянул имя президента.

Всегда следует помнить: всякая продуктивная деятельность таит в себе скрытую опасность, она — скверный фон для бездеятельности, некомпетентности, неумения.

Будем считать, что Степашину в отрицальный зачет пошли и Кёльн, где он понравился. И Вашигтон, где он вселил надежды. И Сараево, где он «похоронил» Милошевича.

Все, чего добился от Степашина Ельцин во внутренней раскольнической политике, — это вялое заявление со стороны премьера, что на следующих президентских выборах нет смысла избирать пенсионера. Гнусность, конечно, но оправдана воинской подчиненностью.

Более странно другое. Как неадекватные решения президента заставляют его окружение произносить благоглупости. Типа: «Премьеру надо быть политиком и не обязательно знать экономику и принципы хозяйственного развития страны». Произносятся эти философствования мечтательно, устремив взгляд в никуда, на брифинге перед журналистами. Такое впечатление, что господин Якушкин общается с инопланетянами, призывая их к пониманию сложностей земного существования. На самом деле пресс-секретарь таким образом защищает непросвещенность Владимира Путина в вопросах экономики. А спустя час или два уже сам Путин в беседе с журналистом чистосердечно сообщает, что он не политик. Не станем задавать праздного вопроса: кого в таком случае рекомендовал нам президент? Более насущен совсем другой вопрос: является ли выдвижение Владимира Путина идеей, рожденной в длительных раздумьях, или есть в этом президентском шаге достаточная доза спонтанности и экспромта. Скорее второе, нежели первое. Почему?

Три месяца назад президент уже подменил карту в колоде. Назвал Аксененко, а предложил Думе Степашина. Накануне, уступая давлению Семьи и всепроникающего Березовского, президент нацелился на Аксененко, но в последний момент скрытым маневром испортил игру. После Примакова, подчеркнуто атаковавшего Березовского, делать столь разительный крен в пользу последнего президент не решился. Это ставило под удар авторитет Семьи, которую и без того обвиняли во всех смертных грехах. Так появился Степашин — как личная и внезапная инициатива президента. Разумеется, внезапность не исчислялась минутами. Она была более длительной, но от этого не перестала быть внезапностью. Аксененко получил пост первого заместителя и право быть тенью, заслоняющей премьера.