Время для жизни - taramans

- А неплохо ты тут питаешься! – Игорь с удовольствием вгрызся в пирог.

- Игорь! Водка или коньяк?

- Налей водки! Чего-то сегодня хочется все по-простому!

- Варя? Коньяк, водка? Или может быть вина? Есть красное полусухое. Есть белое… правда – только сухое. А! Вот есть еще немного ликера!

- Ого! Выбор у тебя, однако! Неплохо живешь, знаешь ли… Плесни чуть коньяка!

Они выпили. Косов заметил, что Варя «махнула» по-мужски, одним глотком. Покоробило как-то…

- Давайте рассуждать трезво, спокойно, - начал Иван.

- Погоди! Давай закусим нормально. С утра ничего не ел!

Они, перекусывая, дождались чай. Иван пил, ненавязчиво поглядывая на женщину. Вроде бы все, как и было – крепкие широкие бедра, талия на месте, немаленькие груди… И одежда в порядке, как всегда – Варя себя блюдет! А вот глаза… Глаза какие-то потухшие!

«Вроде бы и должен быть злой на нее, а не получается! Жалко как-то…».

Потом он достал свою тетрадь, поглядывая в нее, стал пытаться наигрывать мелодии, напевать. Варя заинтересовалась, подсела ближе, стала заглядывать ему через плечо в тетрадку.

«Да уж… перед такими встречами… надо максимально разгружаться… «полово»! Вот сидит рядом, бедром тугим касается, и грудью чуть навалилась, и дышит-сопит почти в щеку! И пахнет от нее приятно! И мыслей… почти нет! Нормальных таких мыслей! А что есть – все про одно, да все про то же!».

Он пересел для удобства к столу, положил перед собой тетрадь. Варя снова села справа, а слева, чуть поодаль – сел Калошин, вытягивая шею, заглядывал в тетрадь.

Иван проигрывал им песни, пел негромко, Варя уже сама, где надо, перелистывала странички. Дело пошло! Они стали обсуждать, даже заспорили. Потом гитару взял Игорь, повернул к себе песенник. Варя так и сидела, касаясь его всем своим телом.

- Мне вот эта… и эта – очень понравились! – показала она в тетради песни.

- Ну так… а ты ехать не хотела! – прервался Калошин.

- Только вот что… тут, с этими песнями, которые тебе понравились… возможны варианты! – немного смущенно сказал Иван.

Калошин прижал струны ладонью:

- Объясни!

Варя просто смотрела на Ивана настороженно.

- Есть певица. И мы хотим ее попробовать на этих песнях. – объяснил Косов.

- Та-а-а-к… достукалась, дура! – бросил со злостью Игорь, не глядя на Варю.

- Иван! Как же…, - протянула обиженно женщина.

- Знаете что? Объясняйтесь здесь… без меня! Пойду, покурю! – Калошин накинул пальто, шапку и вышел через фойе клуба к центральному входу.

Косов тоже поднялся, подошел к задней двери и немного приоткрыв ее, закурил.

Варя встала, подошла к нему. Он курил, стараясь не смотреть на женщину.

- Иван! Иван, послушай… я… я согласна!

Косов чуть повернул к ней голову:

- Ты о чем сейчас?

- Ну как… ну – ты же понимаешь! Так вот… я – согласна! Хочешь… я останусь сегодня у тебя? А лучше… поедем ко мне, а?

«Водевиль, мля… Неприятно! Нет! Даже не так! Корежит, почему-то, от такого… предложения! И почему я чувствую себя виноватым? Ведь, если бы она тогда не обманула… Ведь я бы ей за это время и больше песен предложил! А сейчас… Нет, она по-прежнему привлекательная женщина! Только вот… Обида во мне говорит, что ли?».

- Варь! Не знаю, как сказать… но… не надо этого! Песни, пусть и не все… но я тебе и так отдам! Будешь их петь! А вот этого – не надо!

- Т-а-а-а-к… Ванечка! А вот сейчас… сейчас, знаешь? Даже обидно стало! – Варя ощутимо разозлилась, - не привыкла я… чтобы вот так… со мной!

Он хмыкнул:

- То есть… когда сама так с другими – то нормально, да? А как с тобой так – так против шерсти?

- Да! Знаешь, ты прав – против шерсти! Эти песни… ты кому? Эта певичка… ты с ней, да? И что? Она – красивая?

Он ощутимо расслабился, даже засмеялся.

«Ну… женские скандалы. Они неприятны, конечно. Но в прошлой жизни разве ты их мало пережил?».

- Нет, Варенька! Ты ошибаешься! У меня с ней ничего нет. Спрашиваешь – красивая ли? Да, красивая! И вот еще… не злись! Она споет эти песни только на этом концерте. Она вообще не певица, она учитель пения из нашей школы. И еще – там пятнадцать песен получается. И тех еще, старых, и новых. Так вот – она споет всего две. Тринадцать – твои! Так что повода не вижу для ругани.

- Не видишь повода? Х-а-а… А я вижу! Но ты прав! И Игорь прав – сама виновата, признаю! Ладно… постараюсь не злиться! Нет… вряд ли получится. Злюсь! И знаешь, что… мальчишка! Я не из-за песен злюсь! Из-за другого! Не ожидала я такого от тебя! Обидно! Но… знаешь? Вот я подожду! Я так себя… мало кому! А ты…

«Блядь! Только бы не расплакалась! Женские слезы – это такое… сильнодействующее средства против мужиков!».

Он повернулся к ней.

«Ух ты! Щечки зарумянились, глазки – горят! Куда делать эта, недавно еще потухшая женщина! А ведь красива! Красива, чертовка! Вот же стерва! Не… не заплачет! Вот… ножом бы не ткнула! Это – да, скорее выйдет!».

Варя еще чуть пожгла его своими глазищами, а потом отвернулась и отошла к столу.

«И чего там Лидочка назвала ее вчера «толстожопой»? Нет, так-то попа у Вари… немного широковата, но не толстая же! Вполне себе аппетитная попа, пусть и почти на грани!».

- А эта… певичка твоя… Она тогда на концерте же была? Ну – осенью?

- Ну да… она сюда ребятишек приводила!

- Ага! Это худая такая, как доска?

Он засмеялся:

- Нет, худая такая – это Лидочка, наша библиотекарша! И она сейчас вовсе не худая. Она тогда после болезни была. А сейчас поправилась и очень хорошо выглядит!

- Так… тогда… такая – рыжеватая, да?

- Ну… можно и так сказать.

«Хотя… вроде бы Лиза вовсе не рыжеватая? Русая же она… Хотя да – чуть с рыжинкой!».

- Пон-я-я-я-тно! – протянула Варя, - так она же… вроде… Ей же за тридцать как бы? Разве нет?

«Су-у-учка крашена! Почему же крашена? Это мой натуральный цвет!».

- Да нет у меня с нею ничего! Чего ты себя накручиваешь?

«Хотя… скоро, возможно, и будет!».

Она повернулась к нему с удивлением:

- А тогда…