М.С. - Владимир Чистяков

Но было у неё то обострённое чувство справедливости, которое Саргон помнил у той девочки, которая сначала была его дочерью. И только потом стала М. С…

''Игла'' — кратко сказала про неё М. С. в узком кругу. Пожалуй, это так и было.

Иглой называли возвышающуюся в одном из самых старых грэдских городов ещё более старую стальную колонну метров тридцати высотой. Она очень древняя. Стояла на этом месте ещё до того, как пришли грэды. Те, кто жили здесь до грэдов, тоже говорили, что она очень древняя. Круглой формы. Довольно тонкая, руками обхватить легко можно. Не имеет никаких украшений. Сужается к верху, заканчиваясь остриём. Идёт дождь или снег. Проносятся ураганы. Текут века, гремят войны, сменяются народы. Она всё стоит. Она, холодная и прямая игла. Проходят столетия. Но всё так же она блестит. Не берёт её ржавчина. Никогда не попадают в неё молнии. Давно она уже стала символом чего-то неизменного, Гордого и непоколебимого. Того, над чем не властны никакие бури. Того, что было и будет всегда. Масса легенд сложена про Иглу. Масса. В легендах гордость, и ярость, и даже любовь. Только счастья в них не бывало никогда.

В старину перед иглой давали клятвы. Сейчас к ней приходят молодожёны. А она всё стоит. Почему-то многим кажется, что смотрит она на тебя. И видит насквозь.

А люди не забывают Марину. Всегда у памятника лежат живые цветы. Приносят их люди, которые никогда не знали её. К могиле бывает приезжают люди после свадьбы. И это уже успело стать традицией.

Вернее, там находится основанный вскоре после войны мемориал. Той страшной зимой появились в этом месте первые могилы. Потом были и другие. Мемориал павших бойцов, так неофициально называют этот бывший детский парк. Много там лежит достойных людей. Но почему-то больше всего цветов в любое время года на могиле Марины. Её любят даже мёртвой. И помнят. Почему? М. С., её мать, этого понять не может. Не слишком-то она хорошо её понимала. Может, и смогла бы объяснить причину этой любви Бестия. Но и её самой давно уже нет на свете. Лежит она недалеко от Марины.

Не может М. С. понять, почему люди не забывают Марину. Совсем недолго она прожила на свете. Почти ничего не успела сделать. Может, просто помнят, о том, что ушло из этого мира что-то прекрасное. А что в ней было такое особенное? Душа, душа ведь у неё не такова, как у всех вас. Она просто намного лучше почти всех людей. А люди запоминают про тех, кто светлее тебя. Надо человеку видеть в мире что-то прекрасное. Не может он жить без этого. А скоты о двух ногах наоборот пытаются втоптать всё светлое в грязь. Её ведь запомнили просто потому что она была. Не успела она совершить ничего. Хотя была храброй. Гордой. Честной. Таких не очень мало. Но она была Мариной Саргон. Этим сказано всё. И одновременно ничего этим не сказано.

Стройна она была. Красива и изящна, несмотря на маленький рост. Её почти никто не помнил ребёнком. Уже в четырнадцать лет казалась взрослой. Да взрослой и была по сути дела. Маленькая Марина Саргон, дочь но не в коей мере не копия своей матери, легендарной М. С…

Хьюг её любит. Даже теперь. М. С. это прекрасно знает. Марина не особенно посвящала её в тонкости их взаимоотношений. Но инициатива разрыва исходила именно от Марины. Это точно. Чужая душа потёмки. У них ведь могли быть дети… А Хьюг так и не женился. И стал тем, кем стал. А Марину до сих пор он не забыл. Он и сейчас её любит. А столько лет прошло! Оказывается, и так на свете бывает. А она ведь под конец обошлась с ним довольно жестоко. Но это было их дело. А помнит ли он себя молодым? Когда он был не таким. Когда ещё была Марина. И уже подрастала Дина. Вернуть бы прошлое хоть на миг. Нет! Мига мало, хотя бы на несколько часов… А что теперь думать о пустом? Ничего уже нельзя вернуть. Но всё же, всё же….

Всё, каждый миг рядом с ней, гордой Мариной-Елизаветой Саргон он помнит. И никогда уже не забудет. Ни её, не всего с ней хоть как-то связанного. Ибо какой-то отсвет, какая-то частичка её души остались на всём, чего она касалась. Да и даже там, где просто проходила. Навеки прекрасным осталось всё то, чего ты касалась.

Марина-Елизавета Саргон. Первая и единственная любовь человека, ставшего чудовищем. И не забывшего тебя. Когда-то готового на смерть ради тебя пойти. И настолько пережившего тебя. Злая судьба. Они созданы были друга для друга. И прекрасно смотрелись рядом.

Гордая Марина-Елизавета. И непонятый тобой человек. Так и не разлюбивший тебя. Он верен твоей памяти, так же как был бы верен тебе.

Видимо, последний рыцарь этого мира. А ведь о ком-то подобном и мечтала. И не разглядела, когда был рядом. Показалось тебе… Да какая разница, что тебе показалась, гордая Марина-Елизавета. Слишком холодной и жестокой бывала ты временами. Не упрёк это. Черта твоя. И лёд застилал твой взгляд. А через него всё видится не так, как на самом деле. В холодном месяце ты родилась. И трудно было снежной принцессе быть теплой. Но ты это умела.

Отталкивала его. А он всё равно приходил. Мечтал услышать твой зов, гордая Марина-Елизавета. Но зов так и не раздался. А он словно до сих пор ждёт. И спит. И только тебе по силам было пробудить то, чему уже никогда не проснуться.

Человек стал машиной. А могло быть иначе. Человек-то тоже со странностями. Намекал, а следовало кричать. Думали об одном и том же. И не могли облечь мысли в понятную другому форму. Не могли.

И что теперь?

Осталось одно — помнить.

Благодаря тебе обрёл любовь живший только ненавистью человек. Увидел, насколько же всё-таки прекрасен этот мир. Ибо в нём была ТЫ. И стал человек иным. И увидел свет. Твой свет. Свет в тебе. И ярче всех солнц горел для него этот свет.

И только память осталось о этом свете. Таком прекрасном! И согревающим и мертвящем одновременно. И пробуждающем и убивающем. Но всё равно, таким неотразимо прекрасном был твой свет.

И последний рыцарь тебя никогда не забудет.

Пока он жив, будет жить твой образ в его сердце.

Пока он жив…

М. С. возлежит всё в том же кресле, и в той же позе, что и вчера. Саргон обратил внимание только на злорадно-довольную физиономию. И то, что смотрит с гораздо более ядовитым прищуром, чем обычно.

— С добрым утром. Твои гвардейцы взбунтовались.

Вроде как вместо утреннего душа. Холодненького, можно даже сказать, с ледком.

— Что?!

— Что слышал, стрельбы пока нет, но казарма оцеплена. Моими спецназовцами. Так что, делай выводы и дуй туда разбираться, а то уж у меня руки чешутся из твоих дармоедов окрошку состряпать. Пока. — она помахала рукой.

Ничего не оставалось делать, как развернуться и уйти.

По дороге до казарм выяснил следующие: с утра пораньше ''гвардейцы'' выгнали несколько своих офицеров. По просьбе императора ему предоставили список. Он прочёл, и удивился, ибо про всех перечисленных в нём он знал, что их авторитет в гвардии равен почти нулю с переходом в область отрицательных чисел. Заявлено было, что их обратно уже не пустят, потом гвардейцы затребовали несколько бочек стандартной зелёной краски и аппаратуру для покрасочных работ.

Ничего не дали, и выставили оцепление. Подъезжая к казарме, Саргон заметил в одном из скверов разворачивающуюся на огневую позицию батарею тяжёлых миномётов. Разворачивались они мастерски. Чувствовалась, что это настоящая кадровая часть. И не ''гвардейцам'' в случае чего, с ними тягаться. А ящики-то вовсе не с учебными минами…

Похоже, гвардия влипла. И влипла по крупному. Прославились, нечего сказать. Впрочем, непосредственно оцепление состояло пока из солдат без оружия, правда, со щитами и резиновыми дубинками. Картину дополняют несколько пожарных машин с навешанными на лобовые стёкла решётками. В стороне можно заметить и санитарные.

К счастью, к агрессивным действиям ещё никто не перешёл.

Саргон решил идти напролом. Машина остановилась у КПП. Он вышел. Стоявшие на часах гвардейцы его без разговоров пропустили. За воротами собралась вся ''гвардия'' в полном составе. К удивлению Саргона, царит полная тишина, ибо обычно при подобных сборищах стоит просто дикий ор, в котором преобладают самые нецензурные выражения. ''Гвардейцы'' расступились. Император вошёл в центр круга. Он их не боится совершенно, определённый авторитет ещё имеется.

— В чём дело?

Молчание.

Император слегка повысил голос.

— В чём дело? Я неясно выразился?

Снова молчание.

— Повторяю свой вопрос. И добавляю, что они шутить не собираются. С их точки зрения здесь бунт со всеми вытекающими последствиями, это мне Сама так сказала — после небольшой паузы добавил для поднятия значимости сказанного. Что из себя представляет М. С. в столице ещё не позабыли. Равно как, и чего от неё можно ждать. — А ребята они крутые, сами знаете, с чувством юмора у них проблемы, и шутить они не умеют. И уже миномёты приготовили, так что лучше будет, если мне объяснят, что за хрень здесь творится. Иначе от всех от нас останутся только воспоминания. Так что с большим интересом жду объяснений, ибо общаться со 160-мм миномётами мне совершенно не хочется. Да и вам перспектива перехода в состояние котлетного фарша тоже, небось, не улыбается.