Я тебя (не) люблю - Каролина Дэй

что Леру не могло не удивить. Но это не важно. Второстепенно. Потому что вся эта роскошь не сравнится с ее планами на жизнь, которые в один момент рухнули, а все эти побрякушки, шмотки и прочая ерунда не заполнят образовавшуюся в один момент пустоту в сердце. Никогда не заполнят. В какой-то момент девушке захотелось выплеснуть на Мороза всю гниль, всю желчь, скопившуюся внутри нее, кинуть эти вещи ему в лицо, тем самым плюнув в душу, а затем беспрепятственно покинуть дом. Только вряд ли подобный план обернется для девушки чем-то хорошим, хотя бы потому, что у Мороза нет души. Никогда не было. Да, люди, знающие его многие годы, могли утверждать обратное, но Лера не нашла ни единого подтверждения их словам. Ни одного. Нет, она не оставит все это просто так, не позволит крутить ею, как вздумается. Не для того она разработала план по выведению Егора из себя, чтобы лить слезы. Она еще поборется за свою свободу, а на войне все средства хороши.

Вытирая зло слезы, Лера собрала с полки какие-то топы, которые ей недавно аккуратно сложили и, постучав по двери ногой, дождалась, когда ей откроют дверь. Она не будет объяснять, зачем ей понадобилось выйти из комнаты — все и так поймут причину. Так и случилось. На странность, Иван даже не стал ее останавливать, не крикнул в след о том, что она совершает ошибку, что за подобный поступок поплатится самым дорогим на свете. Ее никто не останавливал, а она никого не слушала, даже в тот момент, когда Мороз, развалившийся в собственном кресле, совсем не обратил внимания не присутствие своей гостьи, если ее можно таковой назвать. Только выброшенные в лицо вещи заставили его отвлечься от бумаг и медленно поднять взгляд на озлобленную Леру. И он не предвещал ничего хорошего...

ГЛАВА 13

— Это вам! — Лера резко свалила огромную кучу одежды на стол прямо перед лицом Мороза, совершенно наплевав на предостережения внутреннего голоса, на последствия, которые могли бы возникнуть. На все. Даже на его пронзающий взгляд, готовый сделать в Лериных глазах огромную дыру, не остановил девушку, которая мечтала кинуть все это дорогое барахло в лицо, чтобы подавился, гад.

Мороз до этого момента и так был сам не свой, вновь разозленный от кучи работы, а тут еще пришла девчонка, свалив на его стул кучу бабского хлама, как он сам считал. Или все это не просто так? Что задумала эта ведьма и почему в ее наивно— голубых глазах плескалась ненависть и злость? Не понравился подарочек? Не любит шоппинг? Какого черта?

— Что это? — вопрос звучал риторически — они оба это понимали, однако Лера все же позволила себе ответить на него.

— Подаренная вами одежда. Она мне не нужна.

Гордость. Вот что переполняло девушку, вот что заставляло ее идти на этот поступок. Отсутствие продажности в душе и сердце. Однако Мороз видел все наперед. Почти все.

— Неужели ты отказываешься от моих подарков? Помнится, ты никогда в жизни не могла позволить себе одежду таких брендов.

— И что?

— А то, что ты должна быть счастлива от моего широкого жеста.

«Наивный», — подумала про себя девушка. Как можно было подумать, что она сможет так просто повиснуть на его шее после подобного «широкого жеста»?

— Я никому и ничего не обязана, — уверенно ответила Лера, однако после странного, слишком темного взгляда Мороза, упавшего на ее тонкую шею, толика этой самой уверенности куда-то подевалась. Запропастилась. Испарилась. А на ее место пришел самый настоящий страх, окутывающий девушку с самого первого дня знакомства.

— Да ладно? — Егор привстал. Медленно. Дав ей возможность забрать свои слова обратно и убежать куда подальше. Потому что эта девчонка ходила по лезвию ножа, едва ли не пересекая грань дозволенности. Грань, за которой ее прежняя сладкая жизнь, полная работы и учебы, останется далеко в прошлом. Даже эти дни, проведенные в доме «врага», останутся в прошлом. Многие боялись связываться с семьей Мороз, зная, какие последствия их ждут, окажись на пути к цели, стоило только разозлить или ослушаться. Только Лера, видимо, не могла представить в своей темной головушке, что ее ждет. Никто это не мог представить, даже сам Егор.

Теми же неторопливыми шагами он обошел достаточно большой рабочий стол и направился прямиком на едва ли перепуганную девушку. Он знал, что она боялась его сейчас, несмотря на сокрытие истинных эмоций, знал, насколько сильно мог повлиять на ее психику, лишить возможности думать самостоятельно и сделать самой настоящей куклой. Дешевой. Ярко накрашенной. Податливой в постели куклой. Без чувств и эмоций. Без страха и раскаяния. Роботом. Только здравый смысл останавливал его от сего действа. Точнее не так — маленькая толика этого самого здравого смысла, которая еще присутствовала в нем, ибо большая ее часть исчезла.

На странность, Лера даже с места не сдвинулась, не шелохнулась, несмотря на окутывающий с головы до ног страх. Словно приросла к полу. Она боялась. Боялась этого орлиного взгляда, готового вот-вот превратить ее хрупкое тело в пепел, его наступающей фигуры, которая вот-вот окажется рядом и придавит к полу. Или к стене. Или к столу.

Или к самому себе...

Однако она держалась. Из последних сил, вопреки упадку сил и решительности идти до конца. До самого победного конца. Несмотря ни на что. Пусть он ее раздавит, сожжет или утопит, она выдержит его нападки. Выдержит его темный-темный взгляд и сведенные с силой челюсти.

— Еще как обязана, — прошипел мужчина, оказавшись слишком близко к ней. Нарушая границы дозволенного. Хотя это в духе Мороза — нарушать установленные правила. — Это я спас тебя от нищеты, я вырвал тебя из рук шизанутой мамаши, а главное — подарил безбедную жизнь. Что еще нужно для счастья?

— Счастье не всегда измеряется деньгами и заточением в золотой клетке, — сколько раз Лера говорила что-то подобное? Уже и не помнила. Наверное, много. Или это было только в ее фантазиях, раз Мороз категорически отказывался слушать ее, а главное — слышать.

— Хочешь посмотреть на счастье? — и бровью