Последнее пламя - Илья Городчиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он пошёл вперёд, развернув оружие в своих руках клином вперёд. Рванувшись на меня, он вновь попытался проткнуть меня шипом, разя снизу вверх. Он попытался пронзить меня прямо в брюхо, но я отшагнул назад и вбок, пропуская удар мимом. Ландсьер просто так не собирался меня отпускать и возвращая оружие обратно, он обрушил на меня крюк. Он вонзился бы мне прямиком в шею, но я каким-то неизвестным чувством предугадал этот удар, заставив себя присесть и пропустить оружие над головой. Такие финты мне были до сих пор не в радость, и я вновь сократил дистанцию. Это был единственный шанс практически обезоружить Ландсьера, который определённо пытался эту самую дистанцию разорвать. Сблизившись до расстояния всего лишь в один шаг, я сжал кулак и ударил в опущенную от крика челюсть противника. Удар, утяжелённый из-за сжатой в руке сабли, пришёлся прямо в скулу. Такое попадание было очень серьёзным и многих других бы он отправил в глубокий сон, но Ландсьер выдержал. Он, понимая, что битва с алебардой бессмысленна, он просто бросил своё оружие и выхватил из ножен на поясе кинжал, прижимаясь к земле словно лев перед смертельным прыжком.
Отбросив свою алебарду, он кинул мне вызов, и я последовал его примеру, слушая как разрывается из-за бушующего в их умах азарта. Моя сабля оказалась на песке, а из ножен показался длинный сурский кинжал. За многие года жизни среди северян я овладел им если не в совершенстве, то уж точно на очень высоком уровне.
Ландсьер ударил первым. Шагнув вперёд, он попытался пырнуть меня в шею, но мои рефлексы были быстрее. Перехватив его руку, я ударил его ногой в корпус. Прямой удар был и без того сильный, а уж подкованный носок сапога был ещё в разы сильнее. Ландсьер согнулся от боли, пытаясь вдохнуть и я воспользовался моментом, по-полицейски заламывая его руку за спину, вырывая из сжатых пальцев клинок.
- Зря ты на меня попёр, Ландсьер. На всю жизнь ты это запомнишь!
Мой противник и без того был практически обездвижен, но до сих пор пытался дёргаться, делая тщетные попытки вырваться из моей стальной хватки. Старые навыки тело нисколько не позабыло и прошедшее время никак не стёрло из мышечной памяти, а потому у него не было даже шанса на спасение. Подбив его ноги, заставил встать на колени, удерживая клинок у его шеи. Как только он оказался на коленях, то я сделал всего одно движение, которое точно запомнится на все его оставшиеся дни. Отличная заточенная сурская сталь разрезала кожу его ботинка и прорезало ахиллово сухожилие.
Дерзкий Ландсьер взревел от боли. Я понимал, что такая рана будет очень сильной и до невозможности поменяет всю дальнейшую жизнь молодого воина. Если в моём мире разрез сухожилия ещё можно было компенсировать медициной, но при нынешнем уровне лекарского дела не было даже возможности хотя бы мечтать о восстановлении.
Я перевернул молодого аристократа на спину и посмотрел в его глаза. Он боялся. Боялся до ужаса и страх поглощал всё его естество. Только недавно он был звездой турнира, проходящий по турнирной сетке, разящий застоявшихся в мире рыцарей, а сейчас был всего лишь мешком костей, обёрнутых мясом. Мешком, который не был способен противостоять смерти, прямо сейчас смотрящей на тебя через глаза человека не из этого мира.
Оставив истекающего кровью противника лежать в песке на арене, я развернулся и отправился в подтрибунное пространство. Хоть весь поединок не занял и пяти минут, но сейчас мне было необходимо перетянуть корпус бинтами, дабы остановить продолжающееся кровотечение из раны на корпусе.
Один из команды Фабриса легко справился с моей раной, обработав её какой-то мазью, после чего в несколько оборотов перетянул рану широкой чистой тряпицей. Я устало вздохнул и накинул на голые плечи кафтан, особенно не заморачиваясь насчёт своего внешнего вида. Пусть после нескольких схваток сил было значительно меньше, но нужно было прямо сейчас организовать встречу глав Домов. Мне надоело их развлекать своими схватками, ведь пора уже было обсудить наконец мой главный вопрос, который и привёл меня в эту страну.
Не дожидаясь появления Ноя, я уверенно вышел из своего своеобразного «гардероба» в сопровождении двух бойцов из моего экипажа. Уже зная строение города, я сразу же направился в сторону здания городского совета, где обычно и заседали самые важные люди города, а в нынешнем случае страны. Проход внутрь здания перегородили два стражника, которые перекрестили вход алебардами.
- Бойцы, расступитесь! – приказал я стражникам.
К моему удивлению, два воина даже не шелохнулись. Этот жест заставил удивлённо поползти мои брови вверх, а сопровождающих меня воинов положить ладони на рукояти своих сабель. Они были одними из лучших бойцов, а потому я понимал, что в случае схватки безальские воины никак не смогут выдержать схватки.
- Так, бойцы, вы обнаглели?! – включив «генеральский» тон, продолжил я, - Вы забыли кто сохранил вашу страну в живых?! Забыли, кто вас обучил?! Расступайтесь, а иначе я вам всё очень быстро напомню!
Я демонстративно положил ладони на кобуры с обеих сторон пояса. Чувствовалось, что в их головах идёт тяжёлый мыслительный процесс, сопровождаемый борьбой между приказом и моим авторитетом, который за последние года не успел исчезнуть на здешних землях. Да, внешне я мог измениться, но моя сабля заменяла лицо, ведь такой больше ни у кого не было. Прошло всего мгновение, накалившее воздух напряжением до невозможности, но стражники всё же расступились, пропуская меня и моих людей внутрь здания. Немалая его часть несколько лет назад была разрушена выстрелом из пушки, но сейчас рюглендцы смогли отстроить своё главное здание, используя во время ремонта самые дорогие из материалов, демонстрируя собственное богатство и величие. Пол был отделан редчайшим белым мрамором, который добывали только в далёком Митильяде. Стены покрыты драгоценным чёрным деревом и красными
