Клятву сдержали - Ибрагим Друян

Прошло две недели после боя под Берездовом. Трудности пути давали о себе знать, мы физически измотались. По ночам у всех ныли ноги, из-за этой беспрерывной боли долго не могли уснуть. Утром все труднее было заставить себя идти дальше, много времени проходило, пока организм снова начинал нормально работать. И все же Софиев торопил, он знал: там, под Славутой, товарищи с нетерпением ждут радостных вестей.

Чем ближе подходили мы к Белоруссии, тем чаще слышали от населения рассказы о смелых действиях партизан. Из этих рассказов выяснялось, что на территории Белоруссии действуют хорошо организованные, крупные партизанские соединения, которые имеют прочную связь между собой и с Большой землей. Так что не зря пробираемся мы на белорусскую землю, не зря переносим все невзгоды и лишения.

Однажды присели отдохнуть у полотна узкоколейки. Только закурили, как где-то близко за деревьями чмыхнул паровозик. Мы вскочили, спрятались в кустах. Показался состав крохотных вагончиков, нагруженных дровами и торфом.

- Ребята, давайте остановим, проедем немного, - предложил Максим Сидненко. - Все-таки транспорт.

- Идея! - подхватил Софиев. - Кажется, один машинист, немцев нет...

Мы выбежали на полотно, жестами приказали машинисту остановиться. Паровозик резко затормозил, из окошка выглянуло добродушное лицо машиниста. Он приветливо заулыбался, снял кепку, с явным польским акцентом спросил:

- Что желают господа партизаны?

Эта неожиданная встреча, казалось, нисколько его не удивила. Наоборот, обрадовала.

- Партизаны желают проехать на твоем паровозике! - ответил Софиев.

- О! С удовольствием! Проше, панове...

Станислав Швалленберг и Александр Софиев устроились рядом с приветливым машинистом, остальные расселись по вагончикам на мягком, немного сыроватом торфе. Машинист лихо сдвинул промасленную кепку на затылок, уверенно задергал рычагами. Паровозик помчался что есть духу. По бокам замелькали деревья.

- Хорошо! - воскликнул Симон. - Так бы всю дорогу...

К сожалению, с комфортом проехали всего километров тридцать. Не доезжая до станции, машинист высадил нас, галантно пожелал счастливого пути. Мы тепло попрощались - все же он нам сэкономил полдня дороги.

Обошли станцию лесом, снова выбрались на узкоколейку и подались по шпалам. К вечеру вышли к будке обходчика. Была она с выбитыми стеклами, в ней давно уже никто не жил. Решили здесь заночевать. Софиев выслал Шавгулидзе, Шантара и Сидненко в разведку. Мы проголодались и надеялись, что нашим товарищам, может быть, посчастливится достать чего-нибудь съестного. Прилегли отдохнуть.

Прошел час, другой, разведка не возвращалась. Вдруг в будку вбежал часовой, тревожно сообщил:

- Ребята! Какой-то подозрительный тип приближается...

Мы вскочили, заняли круговую оборону. К полотну железной дороги неторопливой походкой приближался коренастый, широкоплечий мужчина в серой холщовой рубахе. Не доходя метров ста до будки, остановился, негромко крикнул:

- Эй! Есть кто?

- Спроси, что ему надо, - обратился Софиев к Алексею Манько.

Алексей поднялся, держа винтовку наготове, подошел к незнакомцу. Они перекинулись несколькими короткими фразами, потом Манько повел мужчину к будке.

- Вот, - представил он его Александру. - Говорит, есть разговор к командиру.

- Слушаю, - Софиев встал.

Мужчина низко поклонился, умоляюще сложил руки на груди.

- Помогите, товарищ командир! - просил он. - У вас здесь два доктора есть, так нехай они со мной в деревню сходют...

- Это зачем? - удивился Софиев.

- Да с женой у меня плохо. Третий день разродиться не может... Вот горечко какое!

Софиев посмотрел на Симона, на меня, ответил:

- Что ж, попробуем помочь. Только откуда вы узнали, что мы здесь и что два врача у нас?

- Так ваши ж и сказали, - ответил крестьянин. - Они зараз у нас в деревне...

Оказывается, в нескольких километрах от будки была деревня.

Когда наши заявились туда, жители их радушно встретили, накормили, предложили накопать на огороде картошки. Попутно рассказали про несчастье. Жена Максима - так звали нашего крестьянина - не может разродиться. Врача нигде поблизости нет, а бабка бессильна чем-либо помочь. Наши разведчики посоветовались и решили направить Максима к Софиеву. Так он оказался у нас.

- Ну что, Леонидович, пойдешь? - обратился ко мне Софиев. - Ты помоложе, а Симон вон чуть живой.

- Надо идти, - я с готовностью перебросил через плечо санитарную сумку, взял в руки винтовку.

Крестьянин с недоверием посмотрел на меня. Вид у меня был действительно далеко не докторский. Обросший, оборванный. Однако Софиев успокоил Максима:

- Ты, брат, не смотри, что он у нас в таком виде. Доктор что надо! Такие роды устроит, залюбуешься!

Все засмеялись. Мы двинулись в путь.

- Как деревня-то называется? - спросил я у Максима.

- Бобрики, - коротко ответил он.

Всю остальную часть дороги мы молчали. Когда пришли в деревню, Максим завел меня в хату, стоявшую немного на отшибе. В доме оказалось полно людей: родственники, соседки роженицы.

- Вот. Доктора привел, - представил меня Максим.

Женщины тоже посмотрели на меня с недоверием, однако расступились, освобождая место возле печки, где стояли ведра с водой.

Я вымыл руки, прошел за полог к больной.

Роды я принимал впервые в жизни. Знакомое волнение, связанное с чувством ответственности, с желанием помочь человеку, охватило меня. И в то же время одолевал страх. А вдруг нужно будет хирургическое вмешательство? У меня же ни опыта, ни инструментов. Что тогда? Но выхода не было, надо спасать мать и ребенка.

Внимательно осмотрел роженицу. К счастью, никаких отклонений от нормы не обнаружил. Но требовалась немедленная хирургическая помощь. Из институтского курса вспомнил, что рекомендуют в таких случаях специалисты. Так решил поступать и я.

Попросил вскипятить воды, в кипятке продезинфицировал обычный столовый нож, моток льняных ниток. Обработал руки самогоном-перваком и приступил к операции.

А вскоре комнату огласил крик новорожденного. Новый человек появился на свет!

Я облегченно вздохнул.

- Кто? - прошептала молодая мать.

Услышав, что родился мальчик, слабо улыбнулась, закрыла глаза.

Роды закончились благополучно. Я был рад не меньше матери и ее родственников.

В доме засуетились. Добрые, полные благодарности люди приготовили угощение, пригласили к столу. Я не отказывался. Теперь, когда напряжение улеглось, приступ голода начался с новой силой. Ведь со вчерашнего дня ничего не ел.

А у моих товарищей по оружию происходили тем временем следующие события. Трое наших - Шавгулидзе, Шантар и Сидненко - уже заканчивали копать картошку, когда заметили, что на дороге появилась группа вооруженных людей в гражданском. Местные партизаны? Полицаи? На всякий случай решили немедленно вернуться к своим, предупредить. Они не знали, что я уже в деревне, принимаю роды. Огородами добежали до мелколесья, скрылись в нем и вскоре были уже в будке железнодорожного обходчика. Они рассказали нашим о подозрительном отряде, и Софиев принял решение уходить. За мной послали Станислава, Симона и Алексея.