Седьмая девственница - Виктория Холт

Мы еще пили и ели, и мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Я знала, с какой неохотой буду снимать свое красное бархатное платье и распускать волосы. И я старалась запомнить каждую мельчайшую деталь, чтобы назавтра рассказать Меллиоре.

Танцевала я и котильон; одни партнеры относились ко мне по-отечески, другие со мной флиртовали. Со всеми я справлялась, как мне казалось, весьма искусно, и я спрашивала себя, почему я так нервничала перед балом.

Я выпила немного дорожного вина, которое принесла на наш стол вместе с закусками Джонни и Ким. Меллиора была какая-то притихшая; наверное, думала о том, как бы ей потанцевать с Джастином.

Я опять танцевала с Джонни, и он сказал:

— Здесь такая толчея. Давайте выйдем.

Я спустилась за ним по лестнице, и мы вышли на газоны, где танцевали некоторые гости. Это было волшебное зрелище. Сквозь открытые окна ясно слышалась музыка, а одежда дам и кавалеров в лунном свете казалась фантастической.

Мы тоже стали танцевать на газоне, пока не остановились у изгороди, которая отделяла газоны аббатства от луга, где стояли Шесть Девственниц и располагалась шахта.

— Куда вы меня ведете? — спросила я.

— Посмотреть на Девственниц.

— Мне всегда хотелось взглянуть, как они выглядят при лунном свете, — сказала я.

На губах у него заиграла легкая усмешка, и я тут же сообразила, что теперь он знает, что я приехала на бал не издалека, потому что слышала о Девственницах.

— Ну что ж, — прошептал он, — вот и увидите.

Он взял меня за руку, и мы побежали по траве. Я прислонилась к одному из камней, и он подошел ко мне почти вплотную. Он попытался меня поцеловать, но я отстранила его.

— Зачем вы меня мучаете? — сказал он.

— Я не хочу, чтобы меня целовали.

— Какая вы странная, мисс Карлион. Сначала вы меня завлекаете, а потом на вас находит чопорность. Разве это честно?

— Я пришла посмотреть на Девственниц в лунном свете.

Он положил руки мне на плечи, прижав меня к камню.

— Шесть Девственниц. Может, сегодня их тут будет семь?

— Вы забыли, как это было, — сказала я. — Все это случилось потому, что они не были девственницами.

— Именно. Мисс Карлион, не обратитесь ли вы сегодня в камень?

— Не понимаю вас.

— Разве вы не знаете легенду? Всякий, кто окажется здесь при лунном свете и прикоснется к одному из этих камней, подвергает себя опасности.

— Откуда же опасность? От нахальных молодых людей?

Его лицо почти касалось моего. Было в нем что-то сатанинское — эти накладные усы и блеск глаз в прорезях маски.

— Так вы не знаете легенду? Ах да, вы же нездешняя, ведь так, мисс Карлион? Тогда я вам расскажу. Если вас спросят: «Вы девственница?», и вы не сможете ответить: «Да», вы превращаетесь в камень. Вот я вас и спрашиваю.

Я попыталась освободиться.

— Я хочу вернуться в дом.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Мне кажется, вы ведете себя не по-джентльменски.

— А вы так хорошо знаете, как ведут себя джентльмены?

— Пустите.

— Пущу, когда вы ответите на мои вопросы. Один я вам уже задал. Теперь я хочу ответа на второй.

— Ни на какие вопросы я отвечать не стану.

— Тогда, — сказал он, — мне придется самому удовлетворить свое любопытство и нетерпение. — Быстрым движением он рванул с меня маску, и, когда он отвел руку, я услышала, как от изумления у него перехватило дыхание.

— Ах вот, что… мисс Карлион! — сказал он. — Карлион?

Потом он запел:

Тили-дили-дотце,Керенса в колодце.За что ж ее, бедняжку?Видать, грешила тяжко.

Он засмеялся.

— Так ведь? Я тебя помню. Такую девушку, как вы, мисс Карлион, трудно забыть. И что же ты делаешь у нас на балу?

Я выхватила у него свою маску.

— Я здесь потому, что получила приглашение.

— Гм! Здорово же ты нас обманула. Моя мать обычно не приглашает деревенских на балы в Сент-Ларнстоне.

— Я подруга Меллиоры.

— Ах да… Меллиора! Кто бы мог подумать, что она способна на такое! Интересно, что скажет мать, когда я ей все расскажу?

— Но вы же не расскажете, — сказала я, и мне стало неприятно, потому что в моем голосе мне послышалась нотка просьбы.

— Но ведь это мой долг — как ты думаешь? — Он меня явно поддразнивал. — Впрочем, за вознаграждение я мог бы согласиться поучаствовать в этом обмане.

— Отойдите, — решительно сказала я. — Никакого вознаграждения не будет.

Он наклонил голову и разглядывал меня с каким-то недоумением. — Что-то ты уж больно нос задираешь, красотка из деревни.

— Я живу в доме священника, — отвечала я.

— Тра-ла! — Он снова меня поддразнивал. — Тра-ла-ла!

— А теперь я хочу вернуться на бал.

— Без маски? Чтобы вас узнали слуги? Ах, мисс Карлион!

Я увернулась от него и побежала. Зачем мне, собственно, теперь на бал? Вечер все равно испорчен. Вернусь к себе — так хоть обойдется без унижений.

Он догнал меня и схватил за руку.

— Ты куда?

— Раз уж я не возвращаюсь на бал, то вас это теперь не касается.

— Так ты уходишь от нас? Ну, пожалуйста, не надо. Я ведь только пошутил. Ты что, шуток не понимаешь? Надо этому тоже учиться. Что же я тебя с бала прогоняю, что ли? Я тебе помочь хочу. Маску ведь можно починить?

— Можно, если найти иголку и нитку.

— Я тебе найду, пойдем со мной.

Я заколебалась — верить ему было нельзя, но уж очень заманчиво было вернуться на праздник, и я не удержалась от искушения.

Джонни подвел меня к стене, совсем заросшей плющом. Он раздвинул плющ, и в стене оказалась дверь. Пройдя через нее, мы очутились в саду, прямо перед тем местом, где в стене нашли кости. Он вел меня в самое старое крыло аббатства.

Он открыл массивную дверь, и мы попали в темный коридор. На стене висел фонарь, слабо освещавший часть коридора. Джонни снял фонарь со стены и, подняв его высоко над головой, повернулся ко мне и ухмыльнулся. Вид у него был сатанинский, и мне хотелось убежать, но я понимала, что тогда мне уже на бал не вернуться. Он сказал: «Ну, пошли!», и я стала подниматься за ним по винтовой лестнице, по крутым ступенькам, отполированным множеством ног за эти сотни лет.

Он повернулся ко мне и сказал глуховатым голосом:

— Это та часть дома, где раньше наверняка был монастырь. Здесь и жили девственницы. Жутковато, правда?

Я согласилась.

Лестница закончилась, и он остановился. Я увидела коридор с множеством келий — так, во всяком случае, они выглядели. В одну из них и зашел Джонни. Я зашла вслед за ним и увидела вырезанную в каменной стене полку, которая, наверное, служила монахине кроватью; увидела в стене узкую прорезь без всякого стекла, видимо служившую окном.